Английский пациент

День устремился к вечеру, солнце – к закату, а мы – к дому, чтобы подготовиться к встрече с Мельпоменой и Генри Маршем в театре Риджентс-парка. Точно в договорённое время доктор подкатил ко входу на велосипеде. Он аккуратно сложил двухколёсную машину и сдал её в гардероб. Перед началом представления мы зашли в буфет и позитивно настроились на предстоящее зрелище бокалом шампанского. Я искренне считаю, что небольшое содержание алкоголя в крови повышает доброжелательное отношение к происходящему на сцене. Более того, идя в театр, я непременно кладу в сумочку небольшую фляжку со спиртным. Её содержание варьируется в зависимости от жанра спектакля. Например, выдержанный испанский коньяк «Карлос премьер» прекрасно помогает справиться даже с «Кольцом Нибелунгов» Вагнера, не говоря уже о пятичасовой «Хованщине» Мусоргского.

Драме более соответствует португальский портвейн, а балету – мартини бьянко. Однако сей напиток требует льда и объёмного бокала, так что им благоразумней воспользоваться в буфете во время антракта.

Сюжет шекспировского «Много шума из ничего», представленный в современных костюмах и обыденных декорациях, как всегда, оказался актуален, а игра актёров не вызывала раздражения. Как водится, остроумная перепалка ближайших друзей главных героев публику развеселила, и она весело и благодарно смеялась. Я смеялась вместе со всеми за компанию и по памяти. Моё знание английского не справлялось с несколько архаичным языком гениального драматурга, однако знакомство с русским переводом будило приятные воспоминания.

Прощаясь с доктором, мы рассказали ему о нашем эксперименте – уик-энде в Риджентс-парке – и пригласили поучаст­вовать. Генри согласился и на следующий день поутру к нам присоединился. Начали мы с ярмарки цветов. Это, конечно, не Челси, всё скромненько, без особых затей и изысков, но с такой любовью, пониманием и вкусом! Народ уходил с руками и тележками, полными растений. Особенно хороши были тридцать сортов фуксий.

Продолжая цветочную тему, мы вошли в изящные кованые ворота центральной части парка – Queen Marry`s garden. Сад назван в честь жены кузена последнего нашего царя, и открыли его для посещений в 1932 году. С тех пор он является крупнейшим лондонским музеем розы под открытым небом. Здесь собраны лучшие британские сорта, а общее количество кустов доходит до двадцати тысяч. Большая их часть в июне устраивает ежегодные показательные выступления. Розы неудер­жимо цветут и неотразимо пахнут. Во всё остальное время года они активно занимаются ремонтной деятельностью, поражая посетителей всплесками пятидесяти оттенков то розового, то белого, то бордово-красного цветов. Розы, подобно британским солдатам былых времён, мужественно противостоят всем метеорологическим напастям и проискам злобных вредителей. Пожалуй, английская роза может претендовать на звание самой стойкой в мире.

Ландшафтные дизайнеры славно поработали в Queen Marry`s garden. С помощью разнообразных мастерски подстриженных кустов они по всему саду обустроили укромные уголки, где царит романтическая, загадочная и благоухающая атмосфера. Сидя в закуточном уединении на удобной и стильной скамейке, можно предаваться чтению или приятным мыслям, дышать кислородом с натуральными усилителями запаха, радоваться жизни и заряжаться положительной энергией.

Повосхищавшись достижениями королевского цветочного общества, мы временно предпочли аромату роз амбре местной закусочной. К счастью, поглощённая еда не смогла заглушить радость бытия. Вооружившись пластиковыми стаканчиками с шампанским, мы перешли через кольцевую дорогу в другую часть парка, где в беседке играл духовой оркестр. Публика, расположившись на газонах, скамейках, шезлонгах или принесённых с собой складных стульчиках, благодарно внимала и признательно аплодировала.

Думаю, не только у меня, но и у многих других людей весёлые марши, благородные вальсы и задорные польки ассоциируются с праздниками и былыми временами, когда на вокзалах отбывающих провожали под звуки «Прощания славянки». Так или иначе духовая музыка вживую подчёркивает важность и торжественность момента. Отыграв положенный час, одетый в нарядную форму оркестр удалился, а приподнятое настроение осталось. В этом состоянии духа мы ещё полчаса посвятили восторгам, обходя немыслимо оригинальные цветочные клумбы. Воистину человеческая, а тем более ландшафтная фантазия дизайнеров не знает границ. Однако ещё больше поражают желание и возможности Лондона тратить фантастические средства на создание столичных флористических украшений и уход за ними. Ни в каком другом городе мира вы не увидите ничего подобного. Похоже, истраченных бюджетных денег хватило бы на озеленение нескольких небольших европейских государств.

Мы продолжили укрепление духа и тела прогулкой по парку, радуясь за непрофессионалов, вышедших в воскресный день на футбольные и регбийные поля. Немного раздражали снующие по дорожкам потные бегуны в облегающей не всегда стройные тела спортивной одежде. Наверное, они мне нравились, потому что подспудно я им завидовала. Сама-то я бегать не люблю, мне всё кажется, что внутренности слишком сотрясаются. Того и гляди какой-нибудь орган оторвётся либо что-нибудь отвалится. Своими опасениями я поделилась с Генри. К моей большой радости, он оказался приверженцем быстрой ходьбы или длительных пеших прогулок, а также любителем езды на велосипеде. Генри сказал, что, с его точки зрения, хоть Риджентс-парк и хорош, но слишком причёсан и многолюден. Ему по душе места менее цивилизованные, где вмешательство человека в жизнь природы в глаза не бросается, хотя удобства чувствуются – дорожки, прибранный лес и на всякий случай скамейка в кустах. В отличие от доктора я дикие места недолюб­ливаю, потому что боюсь как хищных животных – типа лисы, волка, кабана, – так и озверевших homo sapiens, «обиженных судьбой».

Мы вышли к водной границе парка и пошли вдоль прорытого в XIX веке канала. Он напоминал широкий крепостной ров с мутной зелёно-коричневой начинкой. Впрочем, она ничуть не смущала ни уток, ни самоходные экскурсионные судёнышки. Искусственная водная артерия протяжённостью в 10 км предоставляет желающим две опции. Первая – прогулка пешая, велосипедная либо на рейсовом кораблике. Вторая – взять и поселиться на пришвартованной к берегу барже со всеми мыслимыми удобствами. Мы выбрали речной трамвайчик, подоспевший к остановке «Зоопарк», и проплыли на нём до стоящего на вечном приколе корабля. Забыв про истинное своё назначение, судно пере­ориентировалось в китайский ресторан. Мы решили, что этот объект, стерегущий творение архитектора Нэша, поможет нам достойно завершить двухдневный марафон по Риджентс-парку. Несколько европеизированная ориентальная еда оказалась разнообразной и даже вкусной. Я орудовала деревянными палочками, пытаясь хоть какое-нибудь её количество поднести ко рту. Процесс оказался увлекательным, но малоэффективным. Зато мне открылся истинный смысл многих эпилогов русских народных сказок: «И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало». Голодным и завистливо-восхищённым взглядом я наблюдала за мужем и Генри Маршем, которые ловко манипулировали палочками. Меня несколько примирил с ситуацией накрахмаленный куриный суп с кукурузой. Во-первых, я справилась с малоёмкостной фарфоровой ложечкой (чем-то подобным моя бабушка насыпала чай в заварочный чайник), а во-вторых, я хоть немного утолила потребность организма в съестном. Мы запивали двадцатиградусную подогретую рисовую водку вполне приличным охлаждённым китайским пивом и, следовательно, денег на ветер не бросали.

Алкоголь помог перейти беседе с общекультурно-политических тем на личные. Я поинтересовалась, почему, несмотря на выходной, доктор весь день пребывал в грустях. Генри невесело улыбнулся:

– Жена подала на развод.

– Она нашла кого-то другого?

– Нет…

Совершенно бестактно я выдвигала одну причину за другой, пытаясь постичь чуждый мне менталитет островной женщины. Версии домашнего насилия, сексуальной несовместимости при наличии трёх детей, недавания денег на карманные расходы, несовпадения характеров, привычек и вкусов доктор отверг, как и своё хождение налево. Я терялась в догадках!

Оказалось, что г-жа Марш требовала расторжения брака на основании утверждения «…он недостаточно меня любит». Формулировка «недостаточно» обошлась Генри баснословно дорого. Он лишился уютного дома с семейным очагом, загородного коттеджа и всех сбережений, которые умчались на оплату судебных издержек и услуг адвокатов обеих сторон. Генри также приговорили к пожизненной выплате содержания жене, не считая алиментов детям.

Бракоразводные переживания нашего друга произвели на нас неизгладимое впечатление. Мы решили оказать ему моральную поддержку и пригласили в Москву. Он с благодарностью принял приглашение и приехал к нам на несколько дней со старшей дочерью – симпатичной воспитанной девицей тринадцати лет. Составленная нами программа на протяжении всего визита держала их в познавательно-развлекательном тонусе. Они побывали и на Красной площади, и в ГУМе, и в пряничном храме Василия Блаженного, и в Кремле, и в Оружейной палате, и в Третьяковской галерее, и в музеях им. Пушкина, и просто Льва Толстого. Они посетили Троице-Сергиеву лавру. Новодевичий монастырь и Звенигородский. На Воробьёвых горах, там, где булгаковский Мастер прощался с прошлой жизнью, английские гости восхитились видами Москвы. Как и следовало ожидать, их поразила наша монументальная
подземка, и они с удовольствием
покатались на коньках в парке Горького. Очень подмогнула поздняя мартовская Масленица – блины со всеми полагающимися к ним прибамбасами шли на ура. К счастью, брачные неприятности не лишили доктора аппетита, и ему даже удалось прибавить в весе. Конечно, не обошлось без балета в Большом. Увиденный в театре «Русский Гамлет» Бориса Эйфмана, увы, не позволил гостям познакомиться с наследием Мариуса Петипа. Зато он предоставил мне возможность начать с Генри важный разговор о мужских гормональных и возрастных изменениях, и как они проявляются в творчестве (обо всём этом мы поговорили отдельно и подробно, но позднее). Поводом к обсуждению этой интереснейшей темы послужила авторская интерпретация сложных взаимоотношений Екатерины Великой с сыном Павлом. Незримо присутствовавший на спектакле дух Зигмунда Фрейда остался доволен: сексуальная неудовлетворённость и подсознание органично вплетались в хореографическую ткань жизни царской семьи.

Однако отнюдь не трагическая судьба русского императора Павла – Гамлета стала самым сильным впечатлением Генри Марша. Больше всего ему понравился выезд на дачу, прогулка по всё ещё зимнему лесу и посещение сауны. До визита к нам ему не приходилось выбегать из парилки на мороз и растираться снегом. Дважды повторенная процедура доказала Генри, что не только на словах, но и в реальности можно «родиться заново». А ежели к этому добавить рюмку водки (и не одну) с закуской из чёрной икры, завёрнутой в аппетитный румяный блин, то жизнь нашего друга, можно сказать, начала налаживаться. Бросив взгляд из далёкой Москвы на домашние неприятности, он стал по-другому их воспринимать. Как бы ни были велики денежно-вещевые потери, всегда остаётся возможность заработать новые средства и наладить быт. Нематериальное приобретает большую значимость, и на первый план выходят мысли о душе…

Не знаю, как Генри справлялся с ролью мужа, но отцом он был прекрасным, заботливым, понимающим и любящим. Обе дочери его обожали и проводили с ним много времени. Одним явным достоинством бывшая жена обладала – она умеренно не мешала общению детей с отцом.

Свято место долго пусто не бывает. Не успел Генри получить свидетельство о разводе и объявить друзьям, что ни за какие коврижки в мире больше не свяжет себя узами брака, как в его жизни появилась Кейт. Он влюбился страстно, безоглядно, как «простой мальчуган» под пятьдесят, и немедленно нас с ней познакомил. Мисс Фокс оказалась не только очаровательной, умной, образованной, но ещё и интересные книги писала, и весело смеялась, а главное – отвечала Генри взаимностью.

Кейт жила в Оксфорде в небольшой квартирке, а точнее – в белоснежной студии, залитой светом, проникающим из огромных окон, выходящих на три стороны света. Никакие другие строения окнам не мешали, потому что дом, как одинокий утёс, стоял посреди реки. Англия гордится своими чудаками и оригиналами, а уж Оксфорд и подавно. Вот одному из таких неординарных жителей города и пришла идея построить жилище, полностью отвечающее британскому утверждению «Мой дом – моя крепость». И на ров с водой тратиться не пришлось, вполне хватило притока Темзы. Однако подъёмный мост всё же соорудили, а впоследствии заменили его стационарным.

Водных артерий в Оксфорде немерено. Город, конечно, не порт пяти морей, как Москва, но река Темза и разветвлённая сеть каналов превращают его в дальнюю родственницу Венеции. Только вместо роскошных чёрных дорогущих гондол здесь используют скромные плоскодонки. Берёшь в руки многометровый прочный шест и отталкиваешься им ото дна, то с одной стороны лодки, то с другой. И называется этот вид передвижения пантингом. Лёгкость и простота управления – обманчивы, нужны и физическая сила, и сноровка, и опыт. Ещё лет сорок назад всё мужское населения Оксфорда пантинговало, а сегодня мода прошла, лишь немногие позволяют себе подобное развлечение, и наш доктор Марш из их числа, ведь он родился и вырос в этих краях. Генри решил вспомнить студенческие годы и пригласил нас и новую подругу на пантинг с пикником. Прогулка удалась на славу, и хотя с тех пор прошло много лет, я помню всё в мельчайших деталях.

Для начала нам невероятно повезло с погодой, ибо выдался тёплый солнечный летний день. Грело душу содержание специализированной пикниковой корзинки. Она состояла из нескольких отделений и, казалось, предусматривала всё необходимое для цивильной трапезы на природе – тарелки, столовые приборы, стаканы, чашки, бокалы, термос, салфетки и даже еду. К выходу в свет из недр чудо-короба приготовились разнообразные сэндвичи, клубника, шампанское и кофе с птифурами.

Арендованная плоскодонка ожидала нас практически у подъезда. Мы расселись согласно указаниям пантингующего. Кейт заняла место на корме у руля, мы с мужем – посередине, а Генри – с шестом на носу. Если профессиональные качества хирурга Марша ни у кого не вызывали сомнений, то управление лодкой при помощи длиннющей палки меня нервировало, особенно когда мы оказались на середине Темзы. Вокруг нас по реке туда-сюда сновали быстроходные лодки. Очевидно, пользуясь воскресным днём и отменными метеорологическими условиями, все студенты-спортсмены и просто любители гребли выплыли на тренировку.

К моему величайшему облегчению, мы вскоре свернули в один из каналов, где и течение, и водный трафик были минимальными. Мимо не торопясь проплывали пасторальные пейзажи. То милые детки играли на газончике перед аккуратным домиком, утопающим в цветах и плюще, то ухоженные коровки лениво и томно пощипывали до невозможности аппетитную травку на лужайке, интеллигентно потренькивая колокольцами на шеях.

На скамейках воскресный люд наслаждался жизнью. Старички почитывали газетки или подрёмывали. Народ помоложе обнимался, целовался, не обращая внимания на происходящее вокруг. А велосипедисты всех возрастов старательно крутили педали, обгоняя друг друга и неторопливых гуляющих.

Мы подыскали удобное местечко для парковки, благо что вдоль канала повсюду имелись влитые в землю колышки, вокруг которых крепился канат. На берег решили не сходить и накрыли ланч на судне. Наполнив бокалы, мы восславили погожий денёк, традицию пантинга и мастерство капитана интернационального экипажа.

Крупная и красивая клубника благоухала изо всех своих гидропонных сил, оттеняя запахом реальное количество французского шипучего напитка. Ах, какими вкусными казались бутерброды с курицей и салатом, с сыром и ветчиной, с тунцом и яйцом! К концу поедания первого сэндвича из-за поворота выплыла великолепная лебединая парочка и решительно направилась в нашу сторону. Мы любовались плавно скользящими птицами и наслаждались сиюминутным счастьем. Поравнявшись с нами, лебеди вместо приветственного кивка выгнули шеи и воинственно зашипели. От царственно-величественных птиц не осталось и следа, они превратились в двух злобных орнитологических хулиганов. Один из них меня атаковал, пытаясь долбануть отвратительным красным клювом и отнять бутерброд. Я испугалась, но сэндвич врагу не сдала. Спасла меня Кейт, она схватила короткое рулевое весло и стала им отгонять наглых попрошаек. Змеевидные лебединые шеи, возмущённо пощёлкав клювами, отступили.

Месяц спустя в ознаменование победы над пернатым агрессором доктор Марш преподнёс мне подарочек-аллегорию. Это была музыкальная шкатулка в виде старинной детской карусели. Под пленительно-грустную мелодию Петра Ильича Чайковского по кругу заколдованного озера плыли совершенно безобидные бумажные лебеди.

Вскоре после развода Генри взял ипотеку и недорого купил полдома. Жилплощадь пребывала в жутком состоянии, зато обладала запущенным садом.

Доктор в самом прямом смысле слова засучил рукава и приступил к ремонту. Он шёл чётко по составленному им графику, проводя несколько часов в день на стройке и вынуждая рабочих брать с него пример. Через восемь месяцев нас пригласили на новоселье. Мы так и ахнули, увидев результат. Своей белизной и присутствием стола в центре комнаты гостиная напоминала операционную. Однако пылающий камин, ваза с цветами и ковёр на полу мешали полному сходству с рабочим местом доктора. Сам он чрезвычайно гордился двумя вещами – библиокабинетом с музыкальной стереосистемой и сараем, переоборудованным в мастерскую. Генри доставляло огромное удовольствие как чтение книг и прослушивание редких музыкальных записей, так и вытачивание разнообразных вещиц на необыкновенном многофункциональном станке. Круг интересов нашего друга, его серьёзные и глубокие знания в самых разных областях не переставали меня удивлять и восхищать. Я редко встречала соотечественников, а уж иностранцев тем более, которые бы так близко были знакомы с русской классической литературой, изобразительным искусством и историей нашего государства Российского. Я восприняла как должное, когда королевское архитектурное общество пригласило Генри Марша поделиться со специалистами идеями о том, каким должен быть современный английский госпиталь. Генри сделал полуторачасовой доклад, выводы которого были учтены при разработке нового типового проекта.

Общество высоко оценило заслуги доктора Марша перед страждущими Отечества. Один из каналов Би-би-си не пожалел ни денег, ни времени, ни технических средств и снял целый фильм про Генри с патетическим названием «Наша жизнь в их руках». Доктора возвели в ранг национального достояния, что никак не повлияло на его скромность, жизнелюбие и стремление всем помочь. Наш Генри Марш олицетворяет собой медицину без границ. Не жалея ни собственных средств, ни времени, он приезжает туда, где тяжелобольные люди нуждаются в сложных операциях, а местным врачам не хватает ни опыта, ни оборудования для их проведения. В трагические моменты жизни стран и людей на «голубом вертолёте» с красным крестом прилетает волшебник Марш со своими дорогостоящими инструментами и совершает нейрохирургические чудеса. Выступая с лекциями и докладами по всему миру, Генри щедро делится опытом со всеми, кто хочет совершенствоваться в нелёгкой профессии спасения человеческой жизни.

Несколько лет назад Генри стал писать книги и, к немалому своему удивлению, обнаружил, что они расходятся огромными тиражами. Однако больше всего его радует регулярное появление на свет внуков и роль дедушки.

Недавно, посещая Лондон, мы пригласили Генри и Кейт поужинать. Говорили обо всём на свете и о гормональных возрастных изменениях в частности. Я спросила: «Скажите, доктор, после первого неудачного опыта вам не было страшно в пятьдесят жениться вторично?» Генри с невероятной нежностью посмотрел на Кейт: «Я до последней минуты боялся, что она мне откажет или сбежит из-под венца. Но если бы в своё оправдание она сказала, что он «недостаточно её любит», ей бы никто не поверил».

Кейт засмеялась, ласково погладила Генри по руке и поцеловала в щёку. А я с умилением подумала: «Как хорошо! Не только в кино герой получает заслуженную награду».