Сетевая поэзия существует. Существует как отдельное культурное явление. Однако несмотря на то что это давно уже не новость, споры о ней продолжаются. Несомненно одно: сетевая поэзия ничем не уступает бумажной, но имеет свои отличительные черты при индивидуальности каждого автора. Она более безыскусна, для неё важнее искренность, чем мастеровитость, ценнее смысл сказанного, чем способ подачи. Она, несомненно, более открыта для читателей в том смысле, что ориентирована на быстрый отклик собратьев по перу. Она не претендует на вечность, зато способна утолить сиюминутное желание создавать красоту звучащего слова.
Представляем нашим читателям подборку сетевых авторов.
Алёна Асенчик,
Гомель, Беларусь
Дао
Китайцы читают сказку. Русскую. И китайцы
видят в ней добра молодца, стоящего перед камнем,
не знающего, куда бы с распутья ему податься:
на камне – путеводитель. Он выдолблен не руками.
Короче, нерукотворный. Придумай такое, слышь-ка:
направо пойдёшь – погибнешь,
налево – коня угробишь,
а прямо – и вовсе криво: там,
в «пряме» – обоим крышка.
Такое вот триединство,
безвыходность в кубе то бишь.
Китайцы болбочут что-то гортанными голосами,
какого, мол, дао надо у камня просить совета?
Известно ж, что нас дороги всегда выбирают сами:
иди себе на здоровье – в любом направлении света!
«А в чём, – протестую, – воля отдельного
персонажа?!
Он должен платить за выбор!»
Китайцы вздыхают: «Да-а-а-а...
(мол, трудно с тобой!), а выбор идущим
уже не важен:
он входит в комплект дороги!»
Такое вот, в общем, Дао!
Олег Кулебякин,
Волгоград
Заплела вновь зима
свои косы из снега...
Заплела вновь зима свои косы из снега,
Из метели на плечи накинула шаль,
Мой уставший гнедой запыхался от бега,
Я приехал к тебе, ты не ждёшь. Право, жаль.
В башлыки из туманов укутались горы,
И до марта уснули, зови не зови,
И рисует январь на окошке узоры
В память нашей с тобою недолгой любви.
Думал я, что любовь разгорится из дружбы
Нашей с детства с тобой, – оказалось, что нет,
В третьей сотне Конвоя я нынче хорунжий,
Разлучила судьба нас на шесть долгих лет.
Вновь вернуть всё назад мне удастся едва ли,
Я лишь другом твоим остаюсь навсегда:
До меня за неделю сваты приезжали,
Ты недолго подумав, им ответила: «Да»...
Гребеничка моя – тебе счастья желаю,
И за выбор за твой я тебя не корю,
Снова служба зовёт – через день уезжаю,
Знай, что я как любил тебя, так и люблю.
В башлыки из туманов укутались горы,
И до марта уснули, зови не зови,
И рисует январь на окошке узоры
В память нашей с тобой детской, чистой любви...
Сергей Трушников,
Пермь
2018
Февраль трясётся с бодуна,
И нет лекарства от запоя,
И лишь весна, одна весна
Его надолго успокоит.
Вот так и я, и вся страна,
Мучимые одним угаром,
И некому поднять со дна
Иль кончить всё одним ударом.
Ни в водке дело, ни в вине,
И истины там нету тоже:
Как больно жить в родной стране,
С которой так сдирают кожу.
Пришли лихие и зажгли
Звезду иную над амвоном,
А мы ответить лишь смогли
Вечерним и печальным звоном.
Но неча клясть – таков удел:
Молились не тому кумиру.
О, Боже, начертай предел
Под баррель брошенному миру!
Шептухин Игорь,
Одинцово,
Московская область
Моя болезная станица
По мотивам произведений Ф.Д. Крюкова
В который раз мне ночью снится
Примолкший теречный затон.
Моя болезная станица,
Родимый дедовский куток.
Там свет из милого окошка
И дым кизячный из трубы...
Знакомы шляхи все и стёжки...
Простор пьянит... Чихирь, кубыть...
Там шёпот с шорохом чекана...
Толоки ширь... Лягушек зык...
Гуртом молочные туманы
Ползут на спящие базЫ...
Лежит Арбяная дорога*
На карем небе в вышине...
Дымит батяка у порога,
Набросив серую шинель...
Тот дух до боли дюже вольный
Со смаком утрешней ухи...
Трезвон станичной колокольни...
Горланят зычно петухи...
Там посередь твоих проулков,
Меж крыш саманных и садов,
В копытном стуке дробно-гулком
Взлетает стайка воробьёв...
Там альчик спрятался в кармане
И до седла так высоко!..
Там с хворостиной атаманю
У длинношеих гусаков...
Мне раз за разом ночью снится
Твоя далёкая межа...
Моя обыклая станица,
Моя болезная ты жаль...
Арбяная дорога* – на балачке гребенских казаков Млечный Путь.
Ибн Ильяс
Ташкент, Узбекистан
* * *
Спасибо, Господь, что ты создал меня дураком,
А мог бы банкиром, политиком или поэтом.
Но Ты пожелал, чтобы правдой дурацкой влеком,
Я брёл против ветра.
Ты дал мне любовь, мой когда-то замученный Бог,
Ту самую, что раздирает нас в клочья.
Ты знал, что дурак в этом мире дорог
Другую, разумную, не захочет.
Уходят года, но, увы, не умнеет дурак.
И всё тяжелее убогому верить,
Что создан он был, чтобы мудрости мрак
Однажды развеять.
Тариэл Цхварадзе,
Батуми, Грузия
* * *
Здравствуй, здравствуй незваная старость.
Сколько лет у меня впереди?
Хоть и встреча с тобою не в радость,
что уж там, раз пришла – заходи.
Да, своё я отбегал, и что же?
Да, любимое место – диван,
да, всё больше морщинок на коже,
да, я пью после водки нарзан.
Одеваюсь теперь потеплее,
и всё чаще о грустном пишу,
а гуляя в тенистой алее
на красавиц всё реже гляжу.
Вот на днях записался к дантисту –
без зубов на тот свет не хочу.
Завещанье оставил юристу –
что, кому, я пока умолчу.
Греет кот вечерами мне ноги,
пёс небритое лижет лицо…
Я хочу, чтоб в моём некрологе
нецензурное было словцо.
Типа: «Жил-был такой-то, да вышел,
ну и хрен с ним, чего горевать…»
Дорогая, нельзя ли потише,
не мешай некролог дописать.