ХУДОЖНИК И КНИГА

В Российской государственной детской библиотеке прошла выставка графических работ народного художника России Анатолия ЕЛИСЕЕВА.

Мальчик и девочка слушают из уст родителей сказку, а чуть повзрослев, сами читают её в книжке, и каждый раз испытывают восторг и удивление, особенно если нарисованные художником картинки созвучны их фантазии. Таковы дети, и жаль, что эти ощущения с годами утрачиваются. Анатолий Михайлович в этом смысле хороший друг юному читателю. Нарисованная им сказка становится былью, и не «понарошку», а по-настоящему. Печатное слово мгновенно перевоплощается в узнаваемую игру света и цвета, и герои сказок словно выходят из книжки. Кот Учёный А.С. Пушкина, например, ходил себе по цепи и ходил, а тут, в вашем воображении, сошёл он с дуба на землю и давай мурлыкать. Так хочется его погладить да поговорить про житьё-бытьё.

Замечено, иллюстрации Анатолия Елисеева обладают целебным свойством; от них исходит энергия добра, они будоражат воображение ребёнка, но и взрослого тоже. Они отражают ни с чем не сравнимый мир сказок, где всё светится радостью, пусть и с такими злючими-презлючими персонажами, как Баба-Яга, Кощей Бессмертный, Змей Горыныч. Это не страшилки, а, скажем просто, – нехорошие силы, с которыми следует бороться и непременно побеждать их. Нет жанра в литературе более гуманного, чем сказка.

Так думаешь, когда смотришь на графические работы Анатолия Елисеева. Вообще, люди, подобные ему (неважно, чем они занимаются), всегда «заводят» вас на размышления. Даже когда речь идёт о сказке – жанре, казалось бы, далёком от философии.

Так было в мастерской Елисеева. От сказки он вдруг перешёл к язычеству…
– В старые времена говорили: «Господь попустил». Странно. Ведь язычество было всюду тысячелетиями. Думается, к Господу следовало отнестись с большим уважением и доверием и стараться понять его намерения.
– А как понять?
– Мой знакомый священник ответил бы на это просто: «Читать надо больше». Знание даёт литература, искусство, школа, церковь, но только с одной оговоркой – с добром, любовью и разумом.

– Эти нравственные истоки заложены в народном творчестве. Ваше, Анатолий Михайлович, самовыражение в творчестве – образное и поэтичное, наиболее ярко подтверждает эту истину. Стилистика и манера исполнения иллюстраций неподражаемы. С ними легко дышится.

– Вот вы говорите «самовыражение». Мы знаем случаи, когда дети-маугли вскормлены животными. Помните, по телевидению показывали девочку? Она выла по-волчьи, ловко ходила на четырёх конечностях. Человека лепит среда, и он как личность самовыражается в сопротивлении чему-то или стремится воспользоваться чем-то. В искусстве мне ближе слово «искренность», чем «самовыражение». Не понимаю, почему, когда речь заходит о современности, то обязательно всё  хорошо. А если ты, не дай Бог, несовременный, значит, что – «плохо»? Мода диктует условия вашего существования. Сама же она – дама во власти чужой воли. О какой искренности тогда можно говорить?

– Вы работаете в основном с классикой. Но разве современные сказочники вас не интересуют?

– Отвечу вам сюжетом современного автора. Пришёл суслик к человеку и спрашивает: «Я похож на человека?» Тот говорит: «Нет». Суслик надевает шляпу и опять с тем же вопросом. И так бесконечно. Каков суслик, каков человек? Нет атмосферы! Понимаете? Есть мораль – и всё. Однажды с компанией поехали мы на рыбалку. Приезжаем в деревню, ищем, где бы остановиться. Видим – изба. Спрашиваем: «Кто в ней живёт?» – «Да никто. Там жила старуха без годов». Мы замерли: надо же – «без годов»… Сразу фантазия заработала: наверное, одинокая, старая и недобрая, потому что друзья знали бы о ней. Всего лишь одна реплика, а как пробуждает фантазию! Я уже могу написать по ней рассказ.

– Вы сами пишете сказки, рассказы. Вам, как говорится, карты в руки: издательства, с которыми вы сотрудничаете, наверняка не отказывают вам в издании собственных произведений.

– У большинства издательств логика такова: «У нас много хорошей современной литературы, но мы её не печатаем. Вот Барто, Чуковский, Михалков, Берестов – пожалуйста. Их сочинения покупают бабушки.

– Бабушки с этим классическим наследием когда-нибудь исчезнут. Что ждёт будущее поколение? Глобализация литературы для детей, в которой беснуются маги, чертовщина, где в избытке кровь и насилие, подавит сказку как жанр, как национальное достояние...

– Забота о людях – это целесообразное объединение в государство, в котором и сказке как духовной отрасли культуры должно быть отведено достойное место. Мы говорим: «Сказка ложь, да в ней намёк». Всё! На этом заканчиваются разговоры о сказке. А сказка-то не так проста. С древнейших времён менялись рассказчики, наслаивая на сказку типичные черты своего времени. Икону можно расчистить до первозданного слоя. А сказку? В ней заложено сложное миропонимание, особенно в волшебной сказке. И странно, что дети каким-то чудом впитывают суть её.

– Без Иванушки-дурачка ну никак нельзя…

– Ваша ирония мне понятна. А дело-то серьёзное… Ведь Иванушка-дурачок любимый народом герой. Он в одиночку не живёт – обязательно с умными братьями. Они умные, а он дурачок. А симпатии народные на его стороне. Все умные братья неизбежно приходят к преступлению. В лучшем случае они крадут коней, а в худшем – убивают. Почему? Только ли в сказках это? Вот у Достоевского: умный Раскольников берёт топор и убивает человека. Сальери – аналитик, высокий ум – также приходит к убийству. Самоуверенность без каких-либо нравственных опор приводит человека к преступлению, к обезбоживанию организма.

– Анатолий Михайлович, извините, вам не надоело всё время иллюстрировать сказки?

– Нисколько! Это моя стихия, моя любовь и моя душа. Я многое из этого кладезя черпаю для себя. Мне, например, более понятны интрижки и козни Бабы-Яги, чем поведение продавщицы из соседнего магазина или какого-нибудь депутата.

Сергей ЛУКОНИН