ШЕСТЬ ВОПРОСОВ ИЗДАТЕЛЮ

Объединённое гуманитарное издательство (ОГИ) существует с 1992 года. Название издательства напоминает, что изначально предполагалось выпускать книги силами нескольких университетских издательств. Отсчёт полномасштабных проектов начался с 1996 года, с первого «Лотмановского сборника». Сегодня у нас в гостях директор издательских программ ОГИ Елена СВЕРДЛОВА.

– Каковы сейчас основные направления и тематические предпочтения издательства? 

– Кредо первых десяти лет работы – выпуск научной литературы. Среди изданий ОГИ такие книги, как собрание работ Юрия Лотмана и «Лотмановские сборники», тома наследия Всеволода Мейерхольда, «Русская Кавафиана» (в книгу вошли и стихотворения великого греческого поэта Кавафиса, и статьи о его творчестве), книга Александра Эткинда «Содом и Психея», серия «Исследования по истории русской мысли», литературоведческие, политологические, социологические исследования, сборники статей. С 2000 года мы заметили, что востребованы поэтические сборники, и начали их выпускать. Причём, издавая поэзию, взяли за правило не выбирать самое лучшее, а издавать всё, что в данный момент звучит, создавая таким образом поэтическое отражение времени. Сейчас у нас две поэтические серии: одна объединяет книги, претендующие на вечность, а вторая – разовые сборники. В серии «Проект ОГИ», отмеченной дипломом Международной Московской книжной ярмарки, вышли поэтические сборники Михаила Айзенберга, Юлия Гуголева, Григория Дашевского, Бахыта Кенжеева, Тимура Кибирова и других. Появилась и проза. Мы очень любим открывать новые имена, выпускать дебютные книги. И когда наш автор потом обретает известность, гордимся. 

– Как к вам приходят авторы? 

– По-разному, бывает, даже самотёком. Мы читаем всё, понравилось – издаём. Бывает, издаём и то, что понравилось не всем, решения принимаются коллегиально. У нас есть книги, которые я сама бы ни в жизнь не стала читать, но это явление. Тенденции надо отражать. 

– Отличается ли наша отечественная современная литература от переводной? 

– Конечно, отличается. В России не только другая фактура, но и само читательское восприятие другое. Мы более лояльно относимся к чужой специфике. Например, на Франкфуртской книжной ярмарке я часто замечаю, что иностранные издатели не берут книги российских авторов, объясняя: мол, наши читатели это не поймут. А вот наши всё прекрасно понимают, а если вдруг не поймут сразу, то всё равно им будет интересно. 

– Проявились ли за время существования издательства некие изменения во вкусах читающей публики, легко ли продвигать на книжном рынке ваши издания? 

– Крупные магазины охотно берут наши книги, несмотря на то, что на первый взгляд такая литература выглядит слишком сложной для современного читателя. Двухтомник Кантора хорошо продавался. Хотя сейчас библиофилов всё меньше. Меняется само отношение к книге. Если раньше любая книга была большой ценностью, то появление книжного ширпотреба диктует другое отношение. Нельзя же коллекционировать томики в мягкой обложке, которые после первого же прочтения начинают рассыпаться на странички. Да их и перечитывать сложно… И бумага через семь лет желтеет, это стандартом предусмотрено, сейчас такие технологии её производства. Люди собирают те книги, которые нужны им по работе. Современная норма для художественной литературы – 6–8 авторских листов, карманный формат, чтобы книжку было удобно носить с собой.
Интеллектуальная литература – это миф. Хорошая книга есть хорошая книга, она востребована. Нет жёлтой литературы и литературы настоящей, есть литературная пирамида. В основании её находится массовая литература, на верхних ярусах – шедевры. И чтобы воспитать читателя, надо начинать с простого. Да, раньше люди читали «Иностранную литературу», где каждое произведение было тщательно отобрано, переведено, отредактировано, поэтому общий уровень был высокий. Сейчас берут с собой нехитрую книжку, чтобы читать её в метро. Я помню, что в классе, где я училась, постоянно читали книги 3–4 человека. В классе, где теперь учится моя дочь, та же картина, те же несколько детей, читающих книги. Причём нас в классе было сорок, а их в два раза меньше, так что, получается, читать стали даже больше. 

– У вас есть и детская литература. Это направление нуждается в обновлении? 

– Надо осмысливать новейшую историю, нужно писать новые книги про войну. Чтобы получилась правильная книжка, читатель должен взрослеть вместе с ней. «Летопись Москвы», вышедшую у нас, было очень трудно написать. Сначала надо было отделить российские даты от московских, а потом подать материал без всяких оценок. Легко ли беспристрастно писать о войне, о Сталине, о штурме Белого дома, о терроризме? Мы не можем относиться к прошлому как к истории. А ведь для детей то, что было на нашей памяти, – уже дела давно прошедших дней. Домовой Шишок из книги «Похождения Вани Житного, или Волшебный мел» служил хозяевам во время войны, и дети воспринимают это так же, как, скажем, историю Древней Греции.
Заметно, что во всём мире, и у нас тоже, детства становится всё меньше. Нам часто говорят про «Волшебный мел»: да какая же это детская книга? Это же для подростков. А подростки-то кто, неужели не дети? Наши дети сейчас рано взрослеют, зато потом иной раз быстро деградируют. При всём этом дети не хотят взрослеть. Посмотрите на молодёжную моду, на все эти косички у восемнадцатилетних, на любовь к маленьким куколкам и всевозможным мягким игрушкам. Что это, если не протест против того, что институт детства стремительно исчезает? При этом большая часть современной взрослой литературы, строго говоря, рассчитана на подростков. Проблемы взаимоотношений мужчины и женщины часто описываются так, что это похоже на затянувшийся пубертатный период. Постоянный настрой сопротивляться, спорить, протестовать и кому-то что-то доказывать – тоже примета подросткового возраста. 

– Какие издательские задачи сейчас актуальны? 

– Сейчас задача издателя не только наполнить книгу содержанием – информация вся доступна в Интернете, – а ещё и оформить её так, чтобы издание было приятно взять в руки, чтобы иллюстрации были хорошие. Отношение к книге должно стать другим. Без меценатов решить эту задачу трудно. Мы порой ругаем государственную сертификацию, а ведь там всё исследовано: какой должен быть шрифт, какие цвета, чтобы ребёнок мог нормально читать книгу. Нельзя делать книгу дороже. Издать красиво и очень дорого – простой путь, но кто сможет купить такую книгу? А вот сделать красиво и недорого – сложно.

Страницу подготовила Ольга ШАТОХИНА