ПОЛЕМИКА
В ходе полемики прозвучал риторический вопрос, вроде бы ставящий под сомнение ценность атеистического мировоззрения: «Разве не показала эпоха духовного развала, что жизнь людей не может быть безопасной, если общество поражено злобой, взаимной ненавистью, отсутствием высоких авторитетов, навязываемым нежеланием отличать добро от зла?»
Это верная констатация нынешних общественных нравов, но при чём тут атеизм? Россия уже почти 20 лет переживает эпоху религиозного возрождения. Разве нас не убеждают в том, что наше общество стало почти сплошь религиозным? Если их утверждения верны, то ведь из этого следует вывод, что именно религия не спасает от взаимной ненависти, а наоборот, потворствует ей.
Под эпохой развала, скорее всего, имеется в виду крах СССР. Но не возбуждение ли религиозных настроений сыграло на руку тем, кто добивался этого? Не было ли антисоветское движение в большинстве своём религиозным? Не пропагандировали ли религию как высшую моральную ценность все «забугорные» голоса? Не повинна ли религия и в развале Югославии? Религиозная индифферентность являлась условием консолидации многоконфессиональных и многоэтнических социумов в СССР и Югославии. Возбуждение религиозно-конфессиональных настроений и интересов стало одной из причин центробежных тенденций, разваливших эти государства.
Не ловите нас на слове: мы не даём здесь оценку советскому или югославскому обществу. Мы только констатируем, что религиозный фактор сыграл важную роль в их развале. Гражданская война в Югославии имела оттенок религиозной войны. С обеих сторон слышалась религиозная риторика. А в постсоветском российском обществе до религиозной войны дело не дошло только потому лишь, что основная масса населения в своей повседневной жизни осталась верной именно светским ценностям.
Кроме того, нужно довести до сведения автора, который, видимо, мало интересуется текущей земной политикой, что мы в настоящее время живём в эпоху локальных религиозных войн. С трудом утихомиренные Северная Ирландия, Югославия, Чечня, наконец, тлеющие арабо-израильский конфликт и война в Афганистане – все они включали и включают в себя религиозный мотив.
То, что религия неспособна облагородить общество, подтверждают недавние события и в Южной Осетии – русские и грузинские военнослужащие убивали друг друга, будучи православными. При этом в обеих странах принято, чтобы оружие благословляли православные священники.
О каком преодолении злобы с помощью религии автор говорит?
Если наше государство будет и дальше поощрять монопольные амбиции религии, то война за веру – праведная, по Блаженному Августину, война – может стать и нашей реальностью.
Судя по принятому в развитых странах порядку, жизнь людей может быть безопасной, только когда религия подчиняется светским правовым нормам и светской правовой культуре. Если человек не является религиозным экстремистом, то он должен согласиться с подчинением религиозных конфессий светской Конституции. Ограничение религии (любой) светским правом и последовательное её отделение от государства – именно за это и выступает В. Мухачев.
Ещё один довод в ходе дискуссии: «Хорошо известно, что многие выдающиеся учёные считали себя верующими. А Церковь давно уже не считает науку дьявольским занятием».
Нынешняя Церковь многие вещи уже не считает «дьявольским занятием». Например, секс.
С техническим и научным прогрессом Церковь так же вынуждена мириться только потому, что ничего уже с ним поделать не может. Ей остаётся использовать его в своих интересах. И она делает это лишь постольку, поскольку он ей не угрожает. Разве чуть не начался недавно в России судебный процесс против преподавателей школы – сторонников эволюционной теории? И разве Церковь не препятствует – хотя бы косвенно – научным исследованиям в области клонирования и стволовых клеток?
Теперь что касается верующих учёных. Действительно, такое имеет место быть. Например, американский физик М. Фарадей состоял в секте мормонов. Но этот факт говорит, скорее, о фрагментарности сделанных им открытий и об особенностях его индивидуального мировосприятия. Вряд ли кто решится сказать, что если Фарадей был верующий физик, то достоверность открытого им электромагнитного поля свидетельствует об истинности религии мормонов…
Поскольку узкоспециализированная наука не решает мировоззренческих задач, атеизм для неё несущественен, как, впрочем, и всякое другое мировоззрение. Астрофизик изгоняет бесов и бога из космоса, психолог изгоняет их из психики человека. Но астрофизик, будучи профаном в психологии, может населять психику духами, а психолог – населять ими космос.
Часто в одной лаборатории не знают и не хотят знать, что делается в другой. Такая фрагментарная наука религии не противоречит в том смысле, что она просто сужает её сферу. Поэтому она не противостоит мифологической и религиозной картине мира. Её данные могут быть упакованы в какую угодно идейную оболочку. Только никакими научными доказательствами не объяснить, почему является истинным именно православное понимание бога, а не протестантское или мусульманское. Наука действительно ничего не говорит против бога. Она о нём просто не говорит.
Но наука существует не только в виде изолированных лабораторий. Наука – это процесс, развёрнутый в истории, единый процесс реализации человеческого разума и человеческих производительных сил. Кроме того, научное познание – это не просто «методы», которые могут применять к изучению природы и общества лица, лишённые научного мировоззрения.
Наука – это прежде всего особое (осознанное и активное) отношение человека к внешнему природному и социальному миру с целью его целостного познания и практического освоения. Таково, так сказать, «научное понимание науки». И если в этом смысле понимать науку, то мы увидим, как она постепенно освобождалась от религиозно-конфессиональных наслоений и проявляла атеизм как свою мировоззренческую функцию. Противостоит религии вся совокупность научных открытий, расколдовывающих природный и социальный мир и делающих его понятным человеку.
Другое утверждение: «Стремление верить – одно из неотъемлемых свойств человеческой натуры».
Но вера, во-первых, не обязательно имеет отношение к религии. Муж может верить своей жене, но это не означает превращение её в божество. Атеизм отрицает только веру, из которой исключаются сомнение, проверка, доказательство, которая представляет собой некритическое признание определённой информации в качестве истинной.
Во-вторых, содержание веры определяет её объект. Объектом веры может быть всё, что угодно, и сама вера может быть какой угодно – в том числе и религиозная. Она может быть верой в Христа, а может быть верой и в Мумбу-Юмбу. Эти веры отнюдь не являются равновеликими ни для христиан, ни для адептов Мумбы-Юмбы. Верующие веруют не в «бога вообще», а в конкретного бога. Все религии существуют в определённой конкретности. Поэтому каждая религиозная вера отрицательна, атеистична по отношению к другой религиозной вере. И какая из этих вер соответствует человеческой природе? Не спор ли по этому поводу порождает религиозные конфликты и войны?
Говорят, что «религиозной была вся великая русская философия начала XX века». Это, мягко говоря, преувеличение: далеко не вся. В какую религиозную конфессию записать Э. Циолковского, Г. Плеханова, В. Вернадского, А. Богданова?
Даже с философами, традиционно называемыми религиозными, дело не так просто. Из всех них воцерковлёнными были, пожалуй, только С. Булгаков и П. Флоренский. А остальных, таких, к примеру, как Н. Бердяев или Л. Шестов, трудно представить выразителями какой-либо конфессиональной доктрины. По отношению к православию они выглядят, скорее, в качестве ересиархов. Не говоря уже о том, что сам термин «религиозная философия» весьма условен. Даже ошибочен. Теоретическое самосознание той или иной религии выражается богословием, толкующим свои догматы, а не философией как рационалистическим мировоззрением.
Нас успокаивают: атеизму сейчас ничего не угрожает. А вот российская наука переживает тяжёлые времена. Только религия тут ни при чём.
Но разве атеизм ныне в России не вытеснен из средств массовой информации, из которых доносится только религиозная пропаганда? Разве одной из причин жалкого состояния общественных наук не является мифологизация общественного сознания, во что вносит свою лепту и Церковь?
Константин ЛЮБУТИН, доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР, академик РАЕН, главный научный сотрудник Уральского отделения РАН, заведующий кафедрой истории философии Уральского государственного университета им. А.М. Горького;
Андрей КОРЯКОВЦЕВ, кандидат философских наук, историк, доцент, докторант Института философии и права Уральского отделения РАН
Обсудить на форуме
