В Театре Комедии – вновь премьера. На этот раз – классика из классики, «Бешеные деньги» Александра Островского, написанные в 1869 году и отразившие дух и стилистику пореформенной, т.е. уже капитализирующейся России. То, что было написано про наживание капиталов, акции и векселя, доходы и проигранные состояния, про деньги заработанные и деньги лихие, «бешеные» - все это еще четверть века назад казалось историей про далекие времена. Но колесо истории крутанулось в очередной раз, и вот уже реалии первого капитализма стали понятнее жителям современной, снова капиталистической России. Появились новые расчетливые циники Глумовы и промотавшиеся Кучумовы, честные дельцы Васильковы и «светские львицы» Чебоксаровы. Появились сверхдоходы немногих – и бедность множества, социальное расслоение и социальная зависть.
Поэтому, как в случае с «Визитом дамы» и «Драконом», театр, прежде всего в лице его художественного руководителя Татьяны Казаковой, вновь демонстрирует знание русского драматургического наследия и актуальность классики. В минималистском пространстве сцены, одетой в скромные, но элегантные «черные одежды» (художник Стефания Граурогкайте, известная своим тонким вкусом) разворачивается трагикомедия денег и чувств провинциального «бизнесмена» Саввы Василькова и московской красавицы на выданье Лидии Чебоксаровой. Французский сюжет – власть денег и власть любви – разыгрывается на русской почве, но с галльской легкостью.
Главный герой (новое амплуа разностороннего Александра Матвеева) – это предтеча Лопахина, окающий провинциал, «дикарь», как прозовет его прелестница Лидочка, но с честной душой европейского дельца, способного «любить по-русски». Он оказывается в одиночку среди погрязших в безделье «князинек» без гроша за душой, но с претензией на владение красавицей, гаеров и острословов. Нынче говорят, как в английском парламенте, думают, как при царе Горохе, а делают – да ничего не делают - таково резюме настоящих делателей того времени, созвучное и нашему. А что же красавица (прелестная и темпераментная Дария Лятецкая), которую опекает бойкая и очаровательная матушка (еще одна грань таланта несравненной Ирины Мазуркевич, поражающей способностью к перевоплощению при сохранении феноменальной женственности)? Она, эта кокетливая Лидочка, полна желания прожигать жизнь, блистать и веселиться, не думая о последствиях. Ведь есть имение батюшки, правда, увы, проданное за долги. А жить в домике в три окна представительница рода Чебоксаровых не хочет, предпочитая посулы Кучумова, оказавшиеся блефом (новая гротескная роль, почти бенефисная по звучанию, Сергея Русскина). Но «укрощение строптивой» удается: не снеся угрозы бедности, гордая красавица смиряется перед волей разбогатевшего провинциала, соглашается на роль «экономки», обучающейся премудростям хозяйства у своей свекрови в деревне. Правда, расчетливый муж сулит ей более блестящую перспективу: стать первой дамой губернского города, а потом и владелицей светского салона в Петербурге. Так, легкомысленное дворянство признает правоту и первенство нарождающейся буржуазии.
Здесь нота бене: возможно, басня про «стрекозу и муравья» времен первого русского капитализма, должна вызвать некоторое сочувствие к юной девушке, желающей порхать по жизни, и некоторое раздражение против занудного упорства ее дельца-мужа.
Но реальности современной России таковы, что честный предприниматель воспринимается как чуть ли не единственная надежда общества, в котором «светские львицы» совсем не дворянского происхождения и пройдохи в чинах заполонили экраны, коридоры и закоулки власти. Нет уж, только не они, и Васильков, пожалуй, вызывает симпатию зала, который живо реагирует на происходящее. Кроме того, в России не только крестьянки, но и дельцы любить умеют. «Над чем хочешь смейся: над лицом моим, над моей фамилией, но над добротой!.. Над тем, что я любил ее, что после каждой ласки ее я по часу сидел в кабинете и плакал от счастья! Друг, во мне оскорблено не самолюбие, а душа моя! Душа моя убита, осталось убить тело» - восклицает Васильков и плачет. Но, слава театральным богам, это не «Бесприданница», а «комедь» из русской жизни, поэтому все заканчивается благополучно. Впрочем, первый русский капитализм все-таки имел вполне общечеловеческое лицо и мог бы эволюционировать не хуже «аглицкого», не случись снежного кома событий начала ХХ века. «Нынче не тот богат, у кого денег много, а тот, кто их добывать умеет» - говорит Телятев (отличная работа Николая Смирнова). Но разве это вполне можно сказать про нынешний российский капитализм потомков швондеров и шариковых, для которых «денег много», потому что им раздали куски общенационального пирога? Ведь только бешеные деньги не знают бюджета, выражаясь словами героев Островского.
Но сам спектакль, заставляя призадуматься, все-таки в основном радует. Само действие столь динамично, что вся немаленькая пьеса буквально идет на одном дыхании. При этом режиссер предельно бережно относится и к тексту, и к ярким актерским образам, давая каждому из исполнителей возможность блестящего перевоплощения
в своей роли. Все это живое, легкое, увлекательно зрелище дополняется великолепными костюмами, с намеком на эпоху турнюров и мундиров, но все-таки отсылающее, скорее, ко временам чеховского модерна начала ХХ столетия. Очередной успех акимовской труппы и ее неоскудевающего фантазией и профессионализмом режиссера. И кто говорил о смерти русского психологического театра?!