Аксана Халвицкая

Член Союза литераторов РФ. Автор поэтических сборников «Между тобой и Богом», «Освобождение», «Ночи в ICQ». Золотой лауреат Международного литературного фестиваля «Русский STIL». Победитель конкурса «Город молодых талантов» в номинации «Художественное слово». Финалист Всероссийского фестиваля молодой поэзии «Филатов Фест».

* * *

Видишь окно, затянутое слюдой,

клён остролистый, жимолость на Камёле –

сказки, что нам рассказывали о Йоле,

нас научили не оставлять следов

и не искать падуба и омелы,

не приносить в гости печёных яблок –

ведь всё равно будем скучать и зябнуть,

вместо муки хлеб посыпая мелом,

хоть говорили взрослые, что нельзя.

Хоть говорили: «Вырастите в скитальцев.

Переславль, Выборг, Азов, Ростов –

сколько вы перемените городов,

пересчитать ваших не хватит пальцев».

Говор дорог, гул, бормотанье шин.

Призраки трасс и поиск своей «М-8».

Сколько бы раз ты ни срывался в осень,

каждой зимой будешь стремиться в Шир,

где в свежей хвое и серпантине пол,

на грампластинках «ABBA» и Фрэнк Синатра.

Голос, звучащий как бы смешная мантра:

«Быстро мой руки и приходи за стол».

* * *

«Мы идём в тишине». Вянет чертополох,

опадает ольха, рельсы блестят в росе.

В сапоги проникает осень, вода и мох.

Не токует глухарь и недоступна Cеть.

Тишина нарастает, нас обступает лес.

Леший водит кругами. Жмётся под ноги пёс.

Это просто усталость стелется по земле

и листвы облегает выцветшее тряпьё.

И трава станет тлеть, преобразуясь в гниль.

Этой осенью зумба выдумок и пародий

проведёт через лес, чтобы зажечь огни.

Мы, конечно, безумны – дети своих прародин.

И прикурит от спички самый известный лжец.

И в разбитом окне видно – летят драконы.

И споёт в электричке «Еду в Череповец»

невозможно живой Летов из «Обороны».

* * *

Город замер, пахнет водой озёрной.

Тяжелеют спелой пшеницы зёрна,

проросли, сил набрались за зиму.

Вдаль летит росчерком стрекозиным

самолёт. Взглядом за ним скользим мы,

и сквозь нас в небо врастают сосны,

склоны гор камни слагают в осыпь.

За спиной спорят вокзал и рынок.

Рыжий кот с рынка таскает рыбин

и в зубах деду с авоськой носит.

Помнишь, утром

дед продавал нам сливы?

День погаснет, солнце затушит ливень,

рынок стихнет, смолкнут смешки и звуки.

Дед достанет старое фото внука,

включит радио, крепкий заварит чай,

втянет воздух – влага и алыча,

две пиалы (память дала пробой)

он заметит, дёрнет слегка губой

и оставит сонными на столе.

«Господи, сколько же долгих лет,

как ты любишь – яблоко и жасмин.

Там на небе так же считают дни,

как в мире весов и длин?»

Уже полночь. Слышишь?

В ночи сверчки –

песнь бездомных, выдуманных, ничьих.

Улыбнувшись нам на прощанье, дед

станет лёгок, радостен, невидим.

Рыжий кот скроется в темноте

и, я верю, идёт за ним.