Норвежский экономист Эрик Райнерт как-то сказал, что бывают времена, когда знания и умения, прежде укоренившиеся и широко распространённые, забываются, словно их не было. И речь не о том, что преодолено поступательным движением цивилизации. Нет – просто забыто. Обронено по дороге к вершинам прогресса. Обнулилось. 

Мысль Райнерта вспомнилась не в связи с экономикой, а с делом почти домашним. Дочка, уезжая на неделю, попросила позаниматься английским с её учеником: она, как многие, подрабатывает репетиторством – благо желающих хватает. 

Пришёл мальчонка девяти лет, симпатичный, вежливый, из хорошей семьи. Через пять минут выяснилось, что он… не умеет писать. Нет, не по-английски, а в принципе не умеет – нет навыка письма. Ручку держит криво, буквы наползают друг на друга, пишет каждую, словно впервые. А ведь отучился два года! Притом в приличной московской школе на Юго-Западе. Загадка! Отгадка проста: сегодня дети почти не пишут. Ведь раньше как было? Перепишите текст, вставьте пропущенные буквы, подчеркните окончания (или ещё что-то). Теперь есть такой дар прогресса, как рабочая тетрадь: там всё напечатано, дело ученика – вставить буквы. Или соединить что-нибудь стрелочками. Так и по русскому, и по английскому. Работа идёт быстрее, а толку – чуть. Про чистописание и речи нет. Это по-своему логично: раз писать не так уж важно, то писать красиво – неважно вдвойне. По-английски их вообще учат писать… печатными буквами. Как дикарей, которым барские причуды ни к чему. Фамилию напишет – и ладно. Как и положено малограмотному – печатными буквами. 

Какая разница? Большая. Не знаю, надо ли признавать графологию наукой, но мой преподаватель криминалистики говорил, что по почерку можно многое узнать о человеке, и приёмы показывал. Так вот все, кто анализирует почерки, считают, что писание отдельными буквами – это показатель малой связности мышления.

Не вносит ли современная манера письма свой вклад в клиповость мышления и фрагментарность сознания многих молодых людей? Так во всём мире? Может быть. Не зря, думаю, американские специалисты по коммуникациям утверждают, что телезритель ныне не может отслеживать развёртывание какой-то мысли дольше трёх минут. 

Ещё недавно, почти вчера, умение писать было базой образования. Учить писать – умели. Моя бабушка-учительница получала класс из сорока гавриков, не знающих даже букв, а вскоре они читали и писали. Сегодня вокруг образования гигантская возня: курсы подготовки к школе, репетиторы – и нуль результата. Исчез культурный навык – письмо. Каллиграфия. И практика обучения пропала. 

А вот народы с иной письменностью культивируют каллиграфию. Как-то была в посольстве Ирана на мероприятии, посвящённом… этому умению. Была выставка дивных картин, составленных из арабской вязи, вручались грамоты русским студентам, посещавшим кружок каллиграфии при посольстве и преуспевшим в этом. Так же поступают китайцы. Они постоянно проводят конкурсы каллиграфии. Письменность – одежда языка, уважение к каллиграфии – уважение к своей культуре.

Не менее важно, что письмо – не абы какое, а красивое и даже затейливое – разрабатывает мелкую моторику, тренирует руку, а через неё – мышление. Не упражняется рука – стопорится мозг. 

В Германии узнала об эксперименте: детей не учат писать, сразу – за клавиатуру. Уверена: их мышление будет одномерно и тривиально. Может, на всё подобное есть «высокий заказ»?