Максима Танка (1912–1995), народного поэта Беларуси, лауреата Ленинской премии, Героя Социалистического Труда, кавалера четырёх орденов Ленина, сегодня вспоминают всё реже и реже. В сентябре, кстати, минуло 110 лет со дня его рождения… Хотя причин для забвения вроде бы и нет. Наверное, просто уходит эпоха той большой, яркой, иногда тревожно-клокочущей литературной волны, а приходит время другой волны. И – время совсем другой литературы.

 

Уроженец Виленской губернии Максим Танк был искренним поэтом коммунистической идеи. Сильным и преданным, умеющим совместить её со своими глубокими духовно-нравственными исканиями. Он начал служить этой идее под гнётом поляков, измывавшихся над жителями Западной Беларуси. Выросший на берегу озера Нарочь, вобравший в свою жизнь тревоги, сопутствующие простому крестьянскому существованию, он вместе с поэтическим словом пришёл строить новое, привлекательное и вместе с тем полное тревог и драм время.

У Максима Танка (его настоящие имя и фамилия – Евгений Скурко) есть замечательная книга дневниковых записей «Листки календаря», погружающая читателя в атмосферу исторического периода, в котором формировался творческий вектор писателя. Нескольких цитат будет вполне достаточно, чтобы понять…

«20 февраля 1935 года… Только что вернулся из апелляционного суда, где по милости прокурора И. Ячинского пересматривалось моё дело. Обвинялся я в том, что написал и распространял в Вильно 14 февраля 1934 года антирелигиозные стихотворения, а 30 апреля 1934 года – первомайское возвание, в котором содержался призыв выступать «против террора и пацификации, в защиту СССР и Красного Китая, против фашистской диктатуры, бороться за Польскую Советскую Республику, за право самоопределения вплоть до отделения…».

Пацификация – карательные усмирительные акции полиции, армии. И в этот же день поэт записывает то, что, пожалуй, можно сказать и о дне сегодняшнем: «Жизнь с каждым днём усложняется. Драматизм её серьёзнее, глубже, острее шекспировского, потому что на арене истории решаются сейчас судьбы народов, а не одиночек, не отдельных героев». И Танк уже сделал свой главный выбор: «Я долго искал работу, которой хватило бы мне на тысячу лет. Пока это поэзия: закончил песню – другая стучится в сердце. Но работа эта оказалась гораздо сложнее, чем я думал раньше. Учусь ходить своими тропками, хотя и редко это мне удается, стараюсь избегать дешёвой патетики, позы, хочу быть таким же естественным и реальным, как та линия небосвода, что вместе с землёй то опускается, то поднимается… Но и это не всегда мне удаётся…»

«8 мая 1935 года: «Тревожные вести привёз К. со своей Гродненщины. Рассказывал, как у них распоясались фашистские элементы, как они готовятся к «ночи длинных ножей».

И в Вильно эндекские пикетчики, вооружённые кастетами и палками, часто патрулируют возле еврейских лавочек и магазинов, уговаривают покупателей присоединиться к ним, не покупать у евреев, а только у поляков, у которых во всех витринах выставлены иконы Матки Боской Остробрамской. На Погулянке видел Матку Боску рядом с бутылками водки и вина, а в магазине галантереи – в окружении женского белья, чулок, бюстгальтеров. Но всех переплюнул владелец аптеки на улице Мицкевича, выставивший её рядом с рекламой противозачаточных средств».

При помощи Коммунистической партии Западной Беларуси Максим Танк издаёт в 1936 году первый свой сборник стихотворений – «На этапах». Эту книгу, как и поэму «Нарочь», вышедшую год спустя и посвящённую восстанию рыбаков на родине поэта, польские власти конфисковали. В 1937-м свет увидела книга «Цвет клюквы» («Журавиновый цвет»), в 1938-м – сборник «Под мачтой». Поэт много печатается в западнобелорусских газетах и журналах. Внимательно следит за белорусской и советской литературой. Радуется, получив в подарок от дорогого и близкого человека однотомник стихотворений Владимира Маяковского: «…читаю и многие его вещи начинаю видеть в другом свете. Дело не в подражании, не в повторении Маяковского. Опираясь на его могучее плечо, мне легче будет подняться на ноги, освободиться от власти изживших себя авторитетов и монополистов красоты и правды». Пристально следит Танк за событиями в пылающей Испании. Записывает в своём дневнике 20 января 1937 года: «Раздобыл последний номер «дзённика популярного» и у Н. получил один экземпляр «Охотника вольности», присланный ему товарищами из Испании. Какой неистребимой ненавистью к фашизму и верой в победу народа дышат страницы газет батальона Домбровского! В рядах борцов за свободу Испании сражается много белорусов. В списке убитых – несколько знакомых. Читаю – и кажется: и в моей комнате слышится гром далёких боёев».

В конце 1970-х годов Танк вернётся к «испанской теме» и напишет поэму «Николай Дворников», посвящённую политруку батальона имени Хосе Палафокса, в котором на стороне республиканцев воевали белорусские и украинские коммунисты из Польши и других стран. Но и во второй половине 1930-х, в условиях жёсткой политической борьбы, под угрозой ежедневного ареста (в общей сложности в польских тюрьмах Максим Танк провёл около двух лет), поэт развивался, превращаясь в яркую художественную личность. Он не уставал работать над собой.

…Из дневника «Листков календаря» от 20 июня 1937 года: «Я часто открываю давно всем известные истины. Но поскольку я сам доходил до них, мне они не кажутся такими простыми и общеизвестными. У нас в последнее время много говорят о «поэтичности», «красоте». В угоду этим модным литературным фетишам сколько пишется фальшивых произведений! «Искусство – это в сотый раз увидеть по-новому то, что до тебя видели другие», – писал А. Франс. А у нас весьма настороженно относятся ко всему новому, хоть мы и намного отстали от своих соседей. Пожалуй, никто этого так не понимал, как М. Богданович. После его смерти всё ещё не нашлось продолжателя его очень своеобразного и плодотворного направления».

28 августа 1937 г.: «Не убирая раскладушки, пододвинул свой стул-табуретку и взялся за стихи. Перевожу Бруно Ясенского – «Песня машинистов».

Чертовски трудно переводить, не имея под руками хорошего белорусского словаря. А из-за отсутствия диалектных словарей просто невозможно выбрать самое близкое, самое точное слово. Все мы пишем, пользуясь очень ограниченной территорией привычной с детства речи, и поэтому, наверно, так затянулся у нас процесс формирования белорусского литературного языка. Правда, процесс этот идёт непрерывно…»

17 сентября 1939 года: «Не знаю даже, с чего начинать записывать события этого дня. Разве что с восхода солнца, которое хотя и взошло точно по календарю, но это уже был календарь новой жизни, и солнце взошло по-новому.

Утром приехали на велосипедах слободские хлопцы. Среди них был и Кирилл Коробейник. Они первые услышали по радио и привезли мне эту ошеломляющую радостную весть – Красная армия перешла границу и идёт освобождать Западную Белоруссию. Интересно, что сама идея освобождения Западной Белоруссии с помощью наших восточных братьев не была новой. Но за двадцать лет оккупации она превратилась, я бы сказал, только в литературную тему. И когда заветная мечта осуществилась, мы этому удивились не меньше, чем осуществлению сказки…»

Народный поэт Беларуси Максим Танк издал немало поэтических книг. Многие его произведения переведены на русский язык, звучат на десятках языков других народов мира. Но вот слышит ли их миролюбивый гражданственный голос сегодняшний читатель? Может быть, такое богатое классическое наследие требует и достойного общего белорусско-российского внимания? Так хочется придать поэзии Танка, способного достойно пройти через верность, новую жизнь.

 

Однажды я спросил у человека,

Который прошёл через огонь,

Воду и медные трубы:

– Что самое сложное на этом свете?

И он сказал:

– Пройти через верность.

 

Художественный мир ушедшего от нас на развале систем большого поэта достоин этого. Свою поэтическую вселенную – отражение нашего жизненного пространства, пространства наших пращуров и даже мир завтрашнего дня – Танк настойчиво прописывал в открытых им символах и образах.

---

В тему

Николай Дворников, член белорусского комсомола с 1927 года и член ВКП (б) с 1929-го, работал на оккупированной поляками территории Западной Беларуси. Стал организатором вооружённого выступления крестьян в Кобринском повете. С октября 1935 года – секретарь ЦК Коммунистического союза молодёжи Западной Беларуси. Воевал в Испании в 1936–1938 годах. Погиб 16 февраля 1938 года в бою с франкистами в горах Эстремадуры. Именем воина-интернационалиста названы улицы в белорусских городах – в Бресте, а также в Гомеле, где родился мужественный коммунист и антифашист.