Русский ПЕН-Центр защищает от нападок Игоря ВОЛГИНА.
Искусство / Человек / Нетелефонный разговор
Смирнов Владимир
Теги: Владимир Смирнов , Кубанский казачий хор , Виктор Захарченко
– Виктор Гаврилович, вы художественный руководитель Кубанского казачьего хора, народный артист России, Украины, Адыгеи, Абхазии, Карачаево-Черкесии, заслуженный деятель искусств Чеченской Республики, дважды лауреат Государственной премии России, Герой труда России, доктор искусствоведения, профессор, композитор, автор сотен и сотен музыкальных произведений и обработок народных песен... Что к этому списку можно добавить?
– У меня так много званий и наград, что хватит на весь состав Кубанского казачьего хора, на два состава, и ещё останется. После каждой репетиции я прошу прощения у всех, с кем я репетирую. Господь дал мне таких талантливых людей, а почему я их учу, а не они меня? Потому, что я по должности обязан это делать, но мы на сцене выступаем как единый стоголосный дух, и все зрители становятся нашими, и становятся братьями и сёстрами на те два часа, которые мы выступаем.
– Часто смотрю ваши концерты в записи, вижу, с какой живостью всегда вы управляете Кубанским хором, и задаюсь вопросом: наверно, Виктору Захарченко рано пришлось в жизни повзрослеть, поэтому сейчас так много у него детского задора?
– Детство моё проходило в нищете, в голоде и в холоде. Нищета была крайней. Смотрите, началась война, отца призвали в армию, я помню, как за ним приехала бричка. Мама осталась одна, с четырьмя детьми, самому старшему было 13 лет, самому младшему где-то годик. Мне было три годика... Мы пережили оккупацию, в станице у нас были немцы, нас выгнали из хаты, и мы жили у соседей в погребе. Каждую секунду ждали смерть. И так 18 лет, день в день, пока я жил в станице. На моих глазах в 1948 году от голода умер мой младший брат – вы понимаете, что это? На моих глазах...
Я вам опишу немного нашу жизнь. Смотрите, мама уходила в пять утра на работу в степь, приходила поздно вечером. А детей куда? Садиков никаких не было. Дети оставались дома, одни, в темноте, спичек не было. Какие спички? Если у тебя есть спички, значит, ты миллиардер; воды в доме не было, колодец далеко-предалеко. Приходит мама вечером домой и смотрит, у кого в станице загорится свет. Она брала ведёрко, клала в него каганец и шла туда в полной темноте, хоть око коли, фонарей никаких не было, если месяц светит, то это хорошо.
Зарплату в колхозе никто не получал. Давали один раз мешок зерна, мешок того, мешок другого после сбора урожая, а дальше как хотите. Пшеницу надо смолоть, а мельница в другой станице. Женщины договариваются, просят подводу, чтобы погрузить мешки и поехать в соседнюю станицу смолоть, чтобы из этой муки какие-то лепёшки можно было делать. Голод – это нечто страшное, поэтому вы не опишете.
Мы во всём испытывали страшную нужду. Я ждал, пока из школы придёт старшая сестра, Зоя, чтобы надеть её обувку, босиком в школу не пускали. Случалось, что ходил в разных туфлях, потому что однопарной обуви не было. Но, смотрите, у нас в станице был слепой музыкант, он играл на баяне, и мама меня брала, водила туда, где он играл, и я стоял возле него как зачарованный, настолько он захватывал меня своей игрой. Я приходил домой, брал ящичек, рисовал на нём клавиши и имитировал игру... Конечно, мама видела мою страсть к гармошке, и потом, это уже было после пятого класса, она сказала: «У нас отелилась корова, давайте бычка вырастим, а потом продадим и купим Вите гармошку...» (Показалось, что у Виктора Захарченко блеснули слёзы на глазах. – Прим. авт.) Дома не было у нас самого насущного, а мама думала о том, чтобы мне купить гармошку...
Я вам рассказал, как было трудно, потому что этим сейчас никто не интересуется. Мы выжили благодаря народным песням. Я слышал, как их пели, одни женщины, мужчин в станице не осталось никого, они пели ревмя, так человек кричит от боли. Вот они убирают в поле бураки или дома у кого-то соберутся и поют – настолько выразительно, захватывающе, что меня потом уже не трогало всё пение, которое я слышал в мире.
– Митрофан Пятницкий, основатель русского народного хора, который теперь носит его имя, ещё в начале ХХ века сокрушался: «...народная песня исчезает, и её надо спасать... деревня начинает забывать свои прекрасные песни...» Мы сегодня можем наблюдать, что уже сама деревня исчезает. Что нас ждёт?
– Нам ни в коем случае нельзя отрываться от корней. Поэтому то, что сегодня не изучается народное творчество, государство совершает преступление. Детство формирует человека, и надо воспитывать ребёнка, пока он лежит поперёк лавки. Народные песни формируют отношение к женщине, отношение к природе, отношение к родине, в народных песнях и любовь всегда духовная, но вместо этого у нас по всем каналам телевидения день и ночь показывают шоу... Это для забавы. Но простите, а кто будет воспитывать гражданина, кто будет давать духовное воспитание? Кто?! Традиции у нас есть, а мы их не изучаем. И долго ли простоит дерево без корней?
– Знаете, что мне пришло вдруг в голову? У нас много записных правозащитников, они отстаивают те или иные, иногда сомнительные ценности, а вы свой голос возвышаете в защиту главного, пожалуй, права – права народа на самопознание и на сохранение себя.
– Национальной культуры на нашем телевидении не существует много лет. Для блезиру что-то покажут, чтобы отстали, и дальше поднимают мутную волну. Поэтому мы не знаем, что делать с собранными народными песнями, чтобы они дошли до людей. Что делать? Как открыть доступ народному творчеству на телевидение?
– Может быть, вам, одному из признанных духовных лидеров страны, имеет смысл публично обратиться к президенту?
– Я скажу: во власти президента это сделать, но не всё так просто. Закон о культуре уже есть, хороший закон, но вы разве не знаете, какие кощунства происходили в Большом театре, когда со сцены демонстрировали обнажённый мужской половой орган? Сказать, что это кощунство, – ничего не сказать!!! И кто-то за этим стоит. Кто-то нас старается перекодировать, чтобы у нас не было ничего святого, и потом разрушить изнутри.
Всё правильно вы говорите. Народные песни – это наше духовное оружие, а оружие надо всегда держать в боевой готовности. Я состою в Совете по культуре при президенте, в Совете по культуре при патриархе, поэтому буду эти вопросы поднимать. Но знайте, что противодействие очень велико. Они же, видите, царюют, царюют на экранах телевидения, они там деньги делают и никого близко подпускать не хотят... Я давно понимаю, что это сила реальная, объединённая, управляемая из-за пределов страны. Думаете, в Белоруссии люди сами вышли на стихийные митинги? Как бы не так! Всё проплачено. Всё готовилось не один год, выделялись на это большие деньги, чтобы достать, понимаете, этого бедного Лукашенко...
– Как вы, кстати, относитесь к президенту Белоруссии?
– Как я отношусь? И отношение Кубанского казачьего хора, и моё личное – самые братские, иначе и быть не могло. Но он не должен отрываться от России, а он Абхазию, смотрите, не признал, Осетию не признал... Почему?
– Я думаю, что он переосмыслит, каждый из нас учится всю жизнь и делает порой ошибки… Но мы немного отклонились в сторону от нашего повествования. Вы закончили Краснодарское музыкально-педагогическое училище, потом Новосибирскую государственную консерваторию имени Глинки, 14 лет жили в Сибири, были главным хормейстером государственного Сибирского русского народного хора. Какую роль Сибирь сыграла в вашей жизни?
– Сибирь – моя вторая родина. У меня в Сибири две дочери родились. А когда я начал записывать сибирские песни, то понял, что для меня новый мир открылся. Я в Сибири записал много-много тысяч песен, издал четыре книги по народным песням, а всего у меня 18 томов, больше меня никто не написал, вам это скажут в Ленинской библиотеке.
– Сибирь извечно была краем каторжных и ссыльных. Это наложило отпечаток на фольклор?
– Наложило. Я много таких песен записал. Вот, смотрите...
Умру – в сырой земле зароют,
Заплачет маменька моя.
Жена найдёт себе другого,
А мать сыночка – никогда.
(Захарченко вытягивает, с чувством повторяет две последние строчки и считает нужным уточнить: «К каторжным народ в Сибири относился очень сострадательно». – Прим. авт.)
– Простите, у вас слёзы на глазах?
– Да я на каждой репетиции, на концерте плачу, я там слезами обольюсь. «Откуда начнём плакати» – как сказано в каноне преподобного Андрея Критского. И вот, смотрите, с чем я ещё столкнулся, когда жил в Сибири. Мы с одним сибирским фольклористом ходили по деревням. Пришли в деревню, идём по улице и видим, что у каждой калитки стоит крынка с молоком и хлеб лежит. Мой напарник говорит: «Давай, Витя, перекусим». Он был старше меня по возрасту, и я спрашиваю у него: «Это ваши знакомые, да?» И он мне объяснил, что здесь так принято: любой прохожий может подойти, поесть или унести с собой продукты.
– Сибирский характер в самом деле существует или это что-то художественное и для красного словца?
– Существует. Я скажу, что сибиряки – это люди очень устойчивые, очень надёжные.
– Значит, не случайно, что в декабре 1941 года именно сибирские дивизии спасли Москву?
– Абсолютно! Абсолютно! Это не случайно, а закономерно. И смотрите, я мог стать руководителем Кубанского казачьего хора ещё раньше, в 1968 году. Меня даже вызвали в Москву, и я сидел в приёмной министра. Но тогда назначили Сергея Алексеевича Чернобая, главного хормейстера Северного хора. Я думал: как же это несправедливо, ведь он не имеет никакого отношения к Кубани… Но Господь Бог сделал правильно, что меня тогда не допустил, потому что если бы я стал руководителем Кубанского хора в 1968-м, то точно эту ношу не потянул бы, там столько было проблем, а то, что я лёгок на подъём и всё быстро делаю, так это школярство, простите.
Поэтому Бог отложил моё назначение. Я в последующие годы получил большую практику в Сибири, приобрёл концертный опыт, понял, как заниматься с хором, который гастролирует. Сибирь воздействовала на меня очень благодатно.
– У нас, Виктор Гаврилович, что-то больше про Сибирь получается, чем про Кубанский хор, но, может, так и правильно, потому что Кубанский казачий хор и без того знают во всём мире. Он уже десятки лет триумфально шествует по континентам, но так было не всегда, и слава хора теперь связана навечно с вашим именем. В каком состоянии вы приняли коллектив в 1974 году?
– Хора никакого не было, всё находилось в полном раздрае, многие ушли. А на будущий год надо было ехать на конкурс, программу готовить, и в программе должны быть песня о партии, песня о Ленине, песня о комсомоле, песня о рабочем классе... Я-то знаю, что эти песни не слушаются, никого не трогают, но они были обязательны к исполнению, и если их нет в программе, то хор к конкурсу не допускается.
...Двенадцать хоров выступили, а самым последним должен выступать Кубанский казачий хор. Всем известно, что там был руководителем Сергей Чернобай, что хор стал распадаться, что приехал какой-то никому не известный хормейстер из Сибири и возглавил хор... Мы выступили с песней «Распрягайте, хлопцы, коней». Это была первая песня, которую я начал репетировать с Кубанским хором. Тогда парторг хора поднялся и сказал: «Виктор Гаврилович, так дело не пойдёт, коммунисты этого не допустят, как это можно уличную песню петь на сцене?» Я тогда срываюсь: «Павел Фёдорович, простите, это песня наших дедов».
– Можно назвать фамилию парторга?
– Мотуз. Павел Фёдорович Мотуз. У нас в филармонии была своя партийная организация, они без меня заседали. Я понимал, что там решается судьба хора, а я не коммунист, меня туда не пускали, хотя вроде художественный руководитель хора. Но я видел, что среди коммунистов было много людей честных, высоконравственных. Они говорили, что Бога нет, однако сами были очень совестливые, а совесть – это от Бога. Если человек совестливый говорит, что он атеист, значит, он просто ещё не пришёл к вере и к Богу. Так чем закончилось? Закончилось тем, что именно парторг, именно Павел Мотуз исполнил эту песню и стал лауреатом, дипломантом всесоюзного конкурса.
Мы программу сделали, два отделения, программа занимала у каждого хора два часа, и наше выступление было подобно грому среди бела дня, такой переполох поднялся после этой песни. И вообще, что тогда произошло? У нас не было костюмов, мы купили женские платки и сделали из них костюмы. У нас не было обуви, оркестра не было, мы выступили с тремя баянами, и при всём при этом имели ошеломительный успех, шквал аплодисментов, уже никто и ничего не слушал после этой песни. Мы получили первое место и звание лауреатов конкурса.
А потом, через девять лет, состоялся второй конкурс, и уже все знали, что приехал Кубанский казачий хор. Это было в 1984-м. После этого больше конкурсы не проводили.
– Когда вы отправились на зарубежные гастроли?
– Сразу, как только мы стали лауреатами конкурса, поехали в ГДР, потом в Чехословакию, в Корею... Побывали на всех континентах, более чем в ста странах. В одной Австралии гастролировали три с половиной месяца, мы там все 16 штатов объездили.
Концерт Кубанского казачьего хора в Кремле, 2016 год
СЕРГЕЙ ВИНОГРАДОВ / ИТАР-ТАСС
– Что сегодня представляет собой Кубанский хор?
– Это сам хор, оркестр, танцевальная группа, у нас есть школа для одарённых детей, носящая моё имя, ей уже тридцать лет. Хоровиков у нас 80 человек, 23 человека – это оркестр плюс, дополнительно, малый камерный оркестр порядка 20 человек, и сейчас создаётся духовой оркестр. Балетная группа составляет 36 человек. Ансамбль «Казачья душа» входит в состав хора. И у нас работает свой научно-исследовательский центр, он занимается издательской деятельностью, сбором народных песен и фольклора. Ежегодно на протяжении 45 лет выезжаем в комплексные командировки, и у нас собрано, чтобы вы знали, огромное количество песен и обрядов.
– Как вы относитесь к славе?
– Я прошёл огонь, воду и медные трубы. Огонь и вода – это голод, холод, война, а медные трубы – слава. Я грешный-прегрешный человек, если я что-то хорошо делаю – мне Господь Бог даёт. Смотрите, на вручении Государственной премии, когда президент России приколол мне значок лауреата, я вышел к трибуне, чтобы поблагодарить, и вдруг понял, что если начну перечислять всех, кому должен сказать спасибо, то понадобится не три минуты, а целый час. И я вспомнил 113-й псалом: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу».
– Ваша мама умерла в 1997 году, но она успела порадоваться вашим успехам. Наверно, это была главная награда для неё?
– Мама родилась в деревне Лиски Воронежской области. В этих местах свирепствовала холера, мама рассказывала, что ездила повозка и мёртвых складывали штабелями. Ей было шесть лет, когда она осталась одна. Батюшка, священник, увидел эту сиротку и привёл к себе домой, у него было много своих детей, и она воспитывалась с ними.
Мама не дожила до своего девяностолетия три месяца... Она успела порадоваться... Помню, отмечали мой юбилей, 50 лет, вышел на сцену кто-то из больших начальников и сказал, что в зале присутствует мама Виктора Захарченко – Наталья Алексеевна... Домой приходим, мама говорит: «Витя, вот из-за тебя теперь и мне почёт, и меня по имени-отчеству называют... как бы отец порадовался...» (У Виктора Гавриловича выступают слёзы на глазах. – Прим. авт.)
Я вам сейчас расскажу про отца... Он погиб в 36 лет, 19 ноября 1941 года, под Ростовом-на-Дону. Но нам прислали извещение, что он пропал без вести, и мы его ждали всю войну, мама говорила, что не хочет слушать ничего, что отец вернётся... А несколько лет назад один из поклонников Кубанского казачьего хора разыскал могилу моего отца, это братская могила, там установлен обелиск, и в ряду других указана его фамилия...
И смотрите, что я сделал, это был такой обряд. Я поехал на могилу мамы, она похоронена в станице Каневской, набрал с маминой могилы земли в мешочек, поехал и высыпал на братскую могилу, где покоится отец. Потом там набрал земли и со слезами землю эту высыпал на мамину могилу: «Мамочка, ты всю жизнь ждала отца, и пусть эта земля соединит вас здесь, а там, на небе, это сделает Господь...» (Говорит Захарченко надрывно, будто всхлипывает, и я чувствую себя виноватым перед ним. – Прим. авт.)
– Пожалуйста, немного расскажите про свою семью.
– Супруга, Вера Александровна, работает в хоре, как раз в научно-исследовательском центре. У меня три дочери и четыре внука. Старший внук, Виктор, работает заместителем генерального директора Кубанского казачьего хора. Младшая дочь живёт в Италии. Там у меня два внука, они говорят по-русски, слава Богу, крещёные.
– Вам больше 80 лет. Как вы себя чувствуете в свои годы?
– Здоровье у меня абсолютно нормальное. Это определяется работоспособностью. Я последние два месяца ежедневно прохожу по 8 километров, а раньше больше проходил.
Какие вещи мы открываем с возрастом? Что такое старость? Старость – это самое прекрасное время, потому что ты можешь увидеть всю свою жизнь от самого начала до сегодняшнего дня. И когда она лежит у меня перед глазами, как открытая карта, то я понимаю, что всё в жизни имело предназначение.
– Кубанский казачий хор образовался в 1811 году. Тогда это был Войсковой певческий хор. «Литературная газета» тоже родилась в XIX веке, и сам Пушкин редактировал её в своё время. Поэтому нам надо было сделать интервью для «Литгазеты». Спасибо вам большое за беседу.
(Я выключил диктофон, но Виктор Гаврилович знаком показал включить. – Прим. авт.)
– Если наша встреча состоялась, да ещё в таком формате, когда при беседе присутствовал мой внук, Виктор Витальевич, значит, встреча эта была промыслительной, она нужна. Поэтому я очень хочу вас поблагодарить, ибо без промысла Божьего наша встреча не могла бы состояться. И надо было, чтобы приехал такой нестандартный, который с тобой спорит и умеет настоять на своём, но который жаждал этой встречи. Поэтому я искренне говорю: простите меня, грешного, слава Богу за то, что вы побывали здесь и мы поговорили.
(В ответ я встал и низко поклонился. И сам Виктор Захарченко, и Кубанский казачий хор давно стали нашими святынями. – Прим. авт.)
Наше отношение к пережитым эпохам определяется не столько тем, были ли они благо...
В прежние времена, в эпоху литературоцентрической цивилизации, недостижимым обра...
Джозеф Байден всегда принимал деятельное участие в судьбе Украины. В администрац...
Как и многие мои либеральные сверстники, я считал основателя советского (есл...
Администрация Байдена, казалось, вернёт американскую дипломатию к приличиям посл...
© «Литературная газета», 2007–2021
При полном или частичном использовании материалов «ЛГ»
ссылка на www.lgz.ru обязательна.
Администратор сайта: webmaster@lgz.ru
Создание сайта
www.pweb.ru
Пара мразей, состоявшая в КПСС, рассказывали мне в комментариях к статье в "ЛГ", что в СССР после войны массового голода с тысячами смертей не было. С шуточками, с глумлением. Одна мразь дошла до того, что ссылалась на фильм "Кубанские казаки", как на доказательство (!?). Оказывается и на Кубани это было......
«Распрягайте, хлопцы, коней» - любимая песня моя на малоросском диалекте.
(Змеелов, ну пожалуйста, не включай свой говномёт, не называй меня мразью и подонком. Я понимаю, что это твоя газета, и спорить с тобой никогда больше не собираюсь).
Если бы ты был умным человеком, то понимал бы, что на вопросы и реплики читателей могут отвечать интервьюеры, но не те, у кого берут интервью. И то очень теоретически. Отвечают на реплики и вопросы ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО авторы разных материалов, но не интервью. Мне отвечают относительно часто. Ты же пишешь или околесицу, или нечто пресное. Не помню, чтобы тебе кто то отвечал. Так что ты не только негодяй, но и дурак......
Чтобы оставить комментарий вам необходимо авторизоваться