Давно я не испытывал такого удовольствия от выделки продукта, от высочайшего качества всех его компонентов: проработанности диалогов сценария Всеволода Бенигсена, мастерства его соавтора, режиссёра фильма Валерия Тодоровского, а также высшего класса работ оператора Сергея Козлова и композитора Анны Соловьёвой (Друбич). И, конечно, очаровывала и затягивала подробная, точная игра актёров. Как это кино отличается от общего сериального потока! Давно так не хотелось после просмотра первой серии сразу включить вторую, потом третью… Что-то похожее было с сериалом «Казанова», ещё раньше с «Домашним арестом», но тут не комедия-детектив, не трагифарс, а современная лирическая комедия, как думалось поначалу, но оказалось – тягостная мелодрама.

«Надвое» – девятисерийный фильм о любви и измене, семье и браке, с лучшими, во всяком случае самыми известными на сегодняшний день, русскими актёрами-мужчинами. Александр Петров и Данила Козловский впервые работали в тандеме. И получились, может быть, лучшие их роли в кино. А поначалу я их как будто и не узнал, так они были естественны и не похожи на себя самих, изрядно поднадоевших в многочисленных кинопроизведениях, как будто какой-то добрый волшебник впрыснул актёрам чего-то сказочно живительного. Впрочем, то, что это актёры, быстро забылось – не только я, а, судя по откликам, многие зрители, отложив дела, уселись за комп и принялись поглощать за серией серию эту трогательную историю про двух друзей Костю и Саню. Благополучные офисные работники поехали в Петербург в командировку, а приехали в новую жизнь. Каждый встретил свою прекрасную петербурженку. Их сыграли уже известная актриса Ирина Старшенбаум (Ирина) и талантливая дебютантка Елизавета Базыкина (Настя). А также сердце болело за москвичку – жену Кости, в образе которой замечательно существовала давно не появлявшаяся в главных ролях, дебютировавшая ещё в «Ворошиловском стрелке» Анна Синякина. Из известных артистов здесь заняты также Елена Прудникова в роли бабушки Иры, Андрей Ташков (офисный начальник героев), а также Алексей Фатеев, сыгравший врача, влюблённого в жену Кости...

И сидел бы я со счастливой улыбкой, наслаждаясь актёрской игрой, сердечно включаясь в жизненные коллизии героев, болея за них, до самого конца сериала, но вдруг в кадре случилось то, что заставило поперхнуться, встряхнуться и чуть трезвее взглянуть на фильм.

Вывела из себя сцена объяснения Сани и Насти в Петербурге. Герой Петрова, балагур Саня, так сказать, типичный представитель, похожий на меня и на миллионы нас, когда-то влюблявшихся, вдруг стал говорить своей возлюбленной так и такое, что стало не по себе... Бросать ей в лицо убийственные слова, как будто из другого сериала, – оскорблять, унижать, уничтожать. Нет, это не мой герой, это не тот интеллигентный, благородный, тонко чувствующий Саня, каким его в семи сериях замечательно играл Петров, а его жуткий герой-эгоцентрик, заразивший полсоюза кинематографистов спидом, из сериала «Звоните Ди Каприо»!

И ещё одно обстоятельство, не менее огорчительное. Настя, которая, да, виноватая, да, обманувшая Саню, да, изменившая ему (хоть и не была тогда ещё его женой), воспринимала эти в моём представлении «последние» слова, то есть слова, после которых мир с этим человеком невозможен, как нечто… простительное, справедливое, должное. И говорила: «Прости меня, я люблю тебя.» Мне показалось это крайне фальшивым – после сказанного им и услышанного ею отношения рвут навсегда. А если она так любит его, что может простить даже это натуральное втаптывание в грязь, то как эта чудесная, воздушная, ангелоподобная виолончелистка могла так профессионально обманывать его? И почему остаток сериального времени и Саня, и вместе с ним мы, зрители, должны подозревать, не лярва ли последняя эта Настя? И бояться, как бы Саня на невском свадебном теплоходе не застукал свою молодую жену с кем-то из гостей в сортире за внезапным сексом.

Мне говорили, что таковы современные нравы и сегодняшняя офисная молодёжь, что они не такие, какими были мы тридцать лет назад... Но я вспомнил первую «Любовь» Валерия Петровича, фильм, снятый как раз 30 лет назад. С этого фильма началась слава режиссёра Тодоровского. Я его пересмотрел. Там, конечно, нет того буржуазного благополучия, когда не проблема заказать гостиницу, ресторан, билет на «Сапсан», одежду и самые дорогие духи для возлюбленной, нет той сытости, что источает «Надвое», но есть потрясающее сходство.

Автор сценария – тоже сам Тодоровский. Его «Любовь» тоже о двух друзьях (разумеется, гораздо более молодых – московских студентах 80-х) и об их любовях, правда, первых, а не последних, как в «Надвое». Но итог тот же. Один в финале женится, а у другого тоже любовь есть, но счастья нет – он вынужден разлучиться с возлюбленной. И это связано тоже, как в «Надвое», с семейными обязательствами, но другими – возлюбленная вместе с семьёй уезжает в Израиль. И вот в «Любви» есть точно такая же сцена растаптывания! Даже хуже, хотя куда уж хуже! Правда, не в городе на улице, а в электричке, в которой влюблённые Саша и Маша возвращаются с дачи, где Маша Саше, как выражается современная молодёжь (впрочем, и не современная тоже), – не дала. Как потом выяснилось, по уважительной причине. Что ж, бывает, мало ли, это не измена в конце концов. Но Саша (его играл Евгений Миронов) так за это обиделся на Машу (Наталья Петрова), так оскорбился и разгневался, что на полном серьёзе стал крыть её последними словами. Оскорблять, унижать. И даже назвал жидовкой, чего в советском кино ранее не бывало. Да и в русской литературе встречалось редко, было один раз у Чехова, с которым, кстати, много Тодоровского сравнивали. В «Иванове» жена-еврейка измучила мужа обвинениями во всех смертных грехах, он сдерживался, сдерживался, умолял прекратить его терзать, а потом сорвался и таки обозвал. В «Иванове» жену это не остановило, она продолжила обличать. А у Тодоровского в «Любви» девушка виновато молчит, терпит, хотя у неё был тяжелейший бекграунд, связанный с антисемитизмом. Государственным и бытовым. По сценарию её изнасиловали три однокашника, советское правосудие не захотело доводить до суда дело об этом изнасиловании еврейки, вследствие чего семья приняла решение эмигрировать, а в довершение их ежечасно донимал своими звонками телефонный террорист-антисемит. С точки зрения исторической правды это явный перебор, если бы подобное сочетание мерзостей было на самом деле, то в эпоху перестройки и гласности об этом вопиющем случае стало бы известно всем, впрочем, сейчас дело не в исторической правде, а в правде характеров: Маша Сашу простила и даже отдалась-таки ему на прощание. Однако сцена омерзительно подлой мужской истерики не случайность, не знак времени.

Финал отношений Кости с Настей огорчил ещё больше. На мой взгляд, работа Старшенбаум лучшая в фильме, она сыграла именно петербурженку, романтическую красавицу, которая бросается в любовь как в омут и обречена на несчастье. И Костя любит её, мучается, говорит, что он по-любому подлец: и если оставит беременную жену, и если оставит Иру, которую зачем-то обнадёжил. Так зачем было обнадёживать? Ах, любовь, головокружение!

Вишенка на «торте безнадёжности»: в финале друзья вдруг приходят к выводу, что их трудовая деятельность абсолютно бессмысленна. Непонятно, каким консалтингом они занимаются – создателям сериала это неинтересно – тупо зарабатывают деньги. Саня нашёл странный выход из положения. Он решает бросить свою скучную, но высокооплачиваемую работу, переехать в Питер и заняться… фотографией. Крайне легкомысленный шаг. Почему Костя его не отговаривает? Ах, да, его тошнит.

Сериал, начавшийся за здравие, как светлая стремящаяся ввысь лирическая история, большую часть которой мы наслаждались изысканными кинематографическими яствами, вдруг спикировал вниз и завершился в прямом смысле, простите, рвотой. Да, в жизни такое бывает. Бывает и хуже. Но почему у Чехова и вслед за ним в замечательной экранизации Иосифа Хейфица «Дамы с собачкой» в финале было движение вверх, просветление, а сейчас кинематографисты не упускают случая, чтобы втоптать героев в грязь?

В наши военные времена хочется определённости, ответственных мужских поступков, а не инфантильных вывертов. Кстати, интересно было бы увидеть продолжение «Надвое». Судя по тому радио, что слушают герои, и по другим фигам, аккуратно разложенным по карманам сериала, понятно на чьей они будут стороне.

Данила Козловский и Ирина Старшенбаум