Тихон Синицын. Частная тетрадь: Стихотворения разных лет. – Севастополь: ЭКОСИ–Гидрофизика, 2012. – 68 с. – Тираж не указан.

Это первая книга молодого поэта Тихона Синицына. Тоненькая, названная со скромностью и достоинством.

Автор преподаёт школярам эстетику, любит рисовать, занимается художественным фото. Будучи севастопольцем, нередко совершает пешие продолжительные прогулки по любимому Крыму, а в недавнее время пропутешествовал по России. Ему, человеку южному, словно не хватало северного воздуха – для полноты русского бытия.

Но как читателей, любителей отечественной поэзии, нас более всего порадуют устремлённость и уже умение молодого автора совершать путешествия внутренние, высказываться точно и тонко. Это случается с литераторами нечасто, потому здесь уместно говорить о вкусе и даре.

На фоне нынешней повсеместной разнузданности и ложно понятой свободы своеобразным подвигом, если не дерзостью, выглядит укоренённость Т. Синицына в традициях русского стихосложения, его стилистический, лексический, образный консерватизм. Синицын знает, на что идёт, чем дорожит и чем никогда не поступится.

...Мы с тобой останемся где-то там,
будем петь, дурачиться, как подроcтки.
Будто нас для этого Левитан
сохранил в последнем своём наброске.

Он светел, но не желает блестеть, сказали бы про этого автора древние китайцы.

«Георгиевской ленточкой май перевязан…» – пишет Синицын о Севастополе, и мы видим, как одна строка способна кратко и скрижально сказать и о молодой цветущей весне, и о вековой героической памяти. О нём же, о родном городе, он говорит лирически, пронзительно:

Я люблю тот город за шелест пряжи
Малосольной, жгучей морской воды,
За июль, в котором уснул на пляже.
За апрель, в котором не знал беды…

Это поэт русской культуры, наследующий великой русской литературе, которую Т. Манн назвал «святой». Последний эпитет возник тут неслучайно. Синицын берёт в эпиграфы великих собеседников, будь то Новый Завет (как в стихотворении с красноречивым названием «Псалом») или расстрелянный под Петроградом, в неизвестном месте, в 1921 г. поэт Н. Гумилёв. И учителей себе Синицын выбирает выверенно: приехав в Коктебель на Волошинский фестиваль, идёт в мастер-класс к С. Кековой и Б. Кенжееву.

Тихон Синицын пишет и о пейзаже, открывающемся крымскому взору, и соотносит его с ландшафтом (интерьером) души, а говорит в конечном итоге о самом важном и сокровенном. Достигая соразмерности между внешне-внутренним состоянием природы и души, а также актуальной современностью, в которой, как всегда в жизни, человек оказывается перед судьбоносным выбором. Так происходит и в стихотворении «Памяти иерея Даниила Сысоева» (мы помним, что несколько лет назад этого молодого многодетного батюшку убил в Москве иноверный фанатик):

…но светлый херувим, почти как человек,
глядит задумчиво на русские святыни...

Человек, глядящий на русские святыни, – это, несомненно, и сам автор. Замечательна спокойная, но и возвышенно-трагическая интонация в этих строках. Элегический тон вообще свойствен этому автору. Коему, верим, «и несут на ладонях тайны / рыболовы из Галилеи», неслучайно упомянутые в стихотворении «Преображение».