Из истории корпоративных вечеринок

Кому из людей пишущих, к тому же имеющих малейшее отношение к юмору, не приходилось писать что-либо для корпоративных вечеринок? Были корпоративные вечеринки и при советской власти. Они назывались съезды, пленумы, и там всё было расписано до мелочей и на гонорары авторам не скупились.

А сегодня… У вас знаменательное событие: юбилей фирмы, юбилей генерального директора, в конце концов просто пьянка под приличным названием – корпоративная вечеринка. Тогда вы идёте к нам – и мы вам напишем! Ну не вы же сами?!

Эх, корпоративная вечеринка! Кто тебя выдумал! Знать, у бойкого народа ты могла только родиться, коли кормится вокруг тебя столько артистов, да авторов, да режиссёров всяких со своими чадами и домочадцами! А давно ли кормится? Уж не знаю, фальшивка это или нет, только в мои руки попали воспоминания советника департамента Государственного казначейства Российской империи, которые помогли восстановить события того времени…

– Проходите, господа, очень рад! Кто бы мог подумать, гордость державы – Александр Сергеевич Пушкин и Николай Васильевич Гоголь в нашем скромном ведомстве. Весьма польщён! Афанасий Галактионович Фрунзенштерн, глава комитета по празднованию юбилея!

Солнце русской поэзии и величайший писатель-сатирик современности пожали хозяину кабинета руки и молча сели в кресла.

– Кофий, господа, или, может, анисовой для настроения, так сказать!
– Пожалуйте к делу, сударь! – нетерпеливо сказал один из классиков, который с утра был не в духе. – Не за кофием же мы тряслись к вам в эдакую слякоть с набережной Мойки.
– А я думал, вы осень, господин Пушкин, любите?
– Не путайте поэта с его лирическим героем!
– Пардон!.. – смутился заказчик. – Как вы догадались, господа, на носу у нас юбилей Казначейства и по этому поводу большая корпоративная вечеринка или попросту бал в Таврическом. Ожидаем самого государя-императора. Обещал почтить-с. А с вас, милостивые государи, как обычно, сценарий и ведение вечера.

– Но мы с Николай Васильичем вечера не ведём, за нас Щепкин отдувается, – снова вставил великий поэт.
– Так Михайла Семёныч нам вас и присоветовал. Мы кого только не пробовали. Вот господин Жуковский давеча – не потянул-с. Попробовал, да скучно, знаете ли. А аванс взял… А нам всего-то – стишки руководству, да чтоб с искринкой, для смеху. И конферанс для ведущего. Эх, где новые Барковы? Вот кто писал – ухохочешься! Вот и мы подумали – кто нынче-то напишет? Ну кто? Правильно, Пушкин! А вы что же молчите, Николай Васильевич? Вы же шутник, батенька, первостатейный! Анекдотец изрядный какой расскажете. Мы на вас уповаем, всей душой. У нас же компания видная – мы абы кого не приглашаем!

– А я не молчу, – мрачно прервал затянувшуюся тираду Гоголь. – Сколько?
– Десять тыщ ассигнациями!

– Господин Фрунзенштерн, да вы понимаете! – Пушкин вскочил, оттолкнув Гоголя, его смуглое лицо просветлело от гнева, а кудрявые волосы, показалось, на мгновение распрямились, – служенье муз не терпит суеты, а вы – оторвали таких людей! Пойдёмте, Николай Васильевич! Какое низкое коварство!
– А вы птица, Афанасий Галактионович! Редкая птица! – едко бросил Гоголь.
– Постойте, господа! Так это же только аванс. А потом ещё по двадцать – каждому-с! Ей-ей!.. Но, чур: стишки и игры с публикой должны быть оригинальными и без этой, как её, пошлости!

– А как вам такая игра, – тень улыбки набежала на грустные глаза автора бессмертного «Ревизора», – дамы и кавалеры садятся в круг и крутят по очереди бутылочку. На кого горлышко укажет, с тем крутящий и целуется!
– С тем и целуется?! Ах, какая прелесть! Вот придумал, так придумал! Просто – и на века! Вы – гений, Николай Васильевич!

– Знаю, – сказал Гоголь и, посмотрев на Пушкина, добавил, – не я один здесь такой!.. А гонорар, сударь, хотелось бы наличными, чтобы в налоговую не заглядывать!
– Разумеется, наличными-с! Обижаете…
После деловой встречи писатели снова сели в один экипаж.
– Здорово вы его, Александр Сергеевич! А я, дурак, думал на десяти тысячах останавливаться!
– Полноте, Николай Васильевич, мне ж семью кормить и няню! Спасибо тебе, господи, что придумал эти корпоративы! Это вам не оброк в Михайловском собирать! Я уж не говорю про поэмы да пьески, разве с этого проживёшь?!

– Куда там, у нас с гонорара и приличной шинели не справишь! – вздохнул российский прозаик украинского происхождения, – а из этих деньжат я маменьке немного в Малороссию вышлю – непросто у них там, как всегда, а на остальное – непременно в Италию! Как вы изволили сказать: «Вреден Север для меня!»
Классики засмеялись и поехали дальше.

А примерно в это время в далёком Лондоне трясся в карете под дождём лорд Байрон. В такую погоду солнце английской поэзии ломало выходить из дому, однако он ехал в Вестминстерское аббатство, куда был зван по случаю грядущего юбилея.

«Пока юбилей, а там уже и ёлки скоро начнутся!» – с оптимизмом подумал Джордж Гордон и улыбнулся сам себе. С российскими гениями его роднили финансовые проблемы, нет-нет да и возникающие от занятий писательским трудом. Не говоря уже об остеохондрозе, возникающем от долгого неподвижного сидения, но это совсем другая тема.

Александр ВОЛОДАРСКИЙ, КИЕВ