МАСТЕРСКАЯ

Сергей МНАЦАКАНЯН

***                                                                                                                                     
Всё связано тугим узлом –
всё сплетено тугою нитью:
тропа между добром и злом,
международные событья...

Весь этот рай, весь этот ад,
пока ещё не ставший тенью, –
от ослепительных Плеяд
до боли в солнечном сплетенье.

***
Всё на свете – прочтено,
Всё, что надо, не забыто…
Жизнь, как скверное кино
Из безумия и быта,
Пронеслась передо мной,
Затянула, потрепала.
Всё же радости земной
Мне немного перепало…

***
Советской музыки мучительное эхо
ещё разносится над матушкой-Москвой,

сквозняк трагедии и веянье успеха, –
и ты под вьюгой с непокрытой головой.

Откуда музыка? Ракеты и берёзы?
А это всё ещё империя звучит...

Моя империя! Откуда эти слёзы?
А это музыка советская звучит...

Ах, эта музыка, что по живому режет
и до сих пор сопровождает каждый шаг...

Железный занавес упал, но этот скрежет
дрожит, пульсирует, ломается в ушах.

***
Е.К.
Покачаемся над бездною.
Разойдёмся наяву.
Без тебя, моя любезная,
я, наверно, проживу…
Только глухо и отчаянно,
словно после грабежа,
как собака без хозяина,
воет бедная душа.
01.01.2011

***
Ты натянешь мохнатый свитер,
застегнёшься на воротник:
белокурая леди Winter
раскрутила свой маховик.

Что анархия – мать порядка, –
значат складки её письма,
белоснежная психопатка,
то ли баба, то ли зима...

Как поводит она плечами,
то прильнёт, а то отпадёт,
ведьма радости  и печали
завлекает в свой хоровод.

Ты держись от неё подальше,
осторожнее, друг, держись
в этом вихре фатальной фальши,
именуемой «наша жызнь»,

заметённая – снегопадом,
этот вихорь ревнив и крут...
Между раем и между адом
хлопья истину заметут.
           
1980

СОНЕТ С СОЛЬЮ
Соль этой жизни, мой прекрасный друг,
и это, знаешь, не обидно даже,
совсем не в том, что видится вокруг,
а в том, что маскируется в пейзаже,

таится в рвани, в неприглядной саже,
в кромешной бултыхается грязи,
сокрыто наподобье дерзкой кражи,
колеблется за тенью жалюзи

и разъедает, не найдя опору,
назло всему назойливому хору,
который не желает продохнуть,
всё то, что вечно недоступно взору:
подобную прозрачному фарфору –
незримую, но явственную суть.

ЖЁСТКИЙ ДИСК
Вставишь в щель контрафактное ди-ви-ди,
заскрежещет думающая машина,
на, мол, чёрт тебя побери, гляди:
в нашем мире – полная чертовщина!

И опять, как дурак, ты глядишь в экран –
на метанья плоского монитора,
словно что-то забыл или что украл,
только что-то уходит впотьмах от взора...
Там иллюзия лезет на свет из дыр –
там попса летит саранчой на рощи,
там игрушечный бьётся и воет мир,
в этом малом мире живётся проще.

Но судьбу о милости не проси:
не щадит нормального человека
наша жизнь виртуальная на Руси
от начала дней до скончанья века...

Потому откуда-то лезут сны,
как колючку, окрест расставляя сети, –
неспроста по всем тупикам страны
зависают граждане в интернете...

Там истории маленьких неудач,
там вольготно всяческим странным харям...
...А когда-то молод был и горяч
и любил шататься по фестивалям.

И опять со скрежетом жёсткий диск
провернётся, чтобы на мониторе
промелькнул проплаченный мелкий риск
в безголосом хоре.

А в груди позёмка и смертный мрак,
словно душу твою втихаря украли…
...А когда-то был молод и не дурак
и любил кино на большом экране.
2008, август 2009, ноябрь 2010

ЭРОТИКА
И что эротика? – дешёвенький гламур
и на обложке голая оторва,
а где же он, стремительный Амур,
что прямо в душу целится задорно?

***
...уже «Двенадцать стульев» непонятны
и «Золотой телёнок» так наивен:
подумаешь, за-ради миллиона
прекраснодушный проходимец Бендер,
весёлый жулик, командор, бродяга
выкидывал коленца юморные,
сегодня это даже не смешно...
Сегодня надо по-другому – вырвать
у государства пару миллиардов –
вот замысел, вот чистая карьера,
причём всё честно, то есть чин по чину, –
чего бояться, если откупился
по совести... А что такое совесть
в эпоху воротил и капитала,
которые отныне неподсудны
и кроме восхищенья – ничего
в душе людей уже не вызывают...

НОВЫЕ ВРЕМЕНА
Это – Русь, это Тушинский вор,
это доллары, это измена,
и классический ржавый топор
над загривком священника Меня.

Этот вечный топор занесён
над судьбою моей и твоею...
Подставляйте, товарищи, шею
под заклятие новых времён.

Это Русь – колдовская стихия,
воровская! – во веки веков,
это крупная буржуазия
за решётками особняков...

Это алчущий страх олигарха,
это мир, уходящий во тьму,
и растрёпанный томик Плутарха,
что не нужен уже никому...

Это Русь – и топор, и икона,
и проклятие новых времён,
это русский язык Альбиона
и украденный впрок триллион.

Это – Русь, это даль без предела,
это власти больная душа,
это зябкий озноб беспредела,
это красный петух мятежа...

Это Русь, – не грядущим ли хамом
покорённая сразу и вдруг, –
наши жизни заснеженным храмом
обступает, смыкаясь вокруг...

Отшумели хмельные мессии –
им уже не вернуться назад,
и по всей беспредельной России
иномарки, как свечи, горят...

СЕМАНТИКА
– ЦЕМЕНТ?
– ЦЭ – МЕНТ!..

…СТИСНУВ ЗУБЫ
                                    Кате
Ты не звонишь, мой друг, и в телефоне
между скупыми встречами опять
я слышу тишину, как вор в законе,
и не умею этого принять...

Мы всё творим на этом свете сами,
я что-то упустил и не довёл, –
и вот уже он длится месяцами,
односторонний этот разговор.

Волнение, увы, плохой советчик,
и снова безответно я хриплю
в надежде на глухой автоответчик
о том, что жду, и верю, и.......

А ты мила, нежна и сероглаза, –
горячий лёд! – что делать? – не виню, –
я что-нибудь ещё шепну два раза –
и, стиснув зубы, не перезвоню.

ПРОСТАТИТ
Загляни в туманное зерцало –
там двоится призрак иль старик,
и судьбы раздвоенное жало
вдруг выпрастывается на миг...
Жизнь была не очень-то красива,
всё, что надо, шло наоборот,
если жизнь косила – не скосила,
если даже водка не берёт,

то добьёт проклятая простата,
общерусский зимний простатит
беспощадной сводкой госкомстата
за любовный морок отомстит...

Впрочем, ну кому какое дело
до того, что стонет и болит?
Человек – это душа и тело, –
вот биологический конфликт!

...А вдали, в невероятном прошлом,
тощий и наивный паренёк,
словно в неком сериале пошлом,
на свиданье розу приволок...

ДВА СВЕЖИХ ОТТИСКА ИЗ НЕИЗДАННОЙ КНИГИ «ДАГЕРРОТИПЫ»

НИКТО
(Иннокентий Анненский)
Он подписался Ник. Т.-О.
на первой книжице творений,
профессор, царскосельский гений
в тяжёлом драповом пальто.

О, кипарисовый ларец,
в котором с трепетом хранится
невероятная страница,
где оттиск судеб и сердец.

В туманном отсвете свечи
таятся горечь и обида...
О чём он хмурился в ночи
над переводом Еврипида?

На гимназических скамьях
труды Петрарки и Прудона,
а снег в саду желтел впотьмах,
как стены вечного дурдома...

У каждого своя судьба,
у каждого своя Голгофа,
вдруг на вокзале Петергофа
он взялся за сердце, хрипя...

Качнулся с мыслью в аккурат,
дыша божественным эфиром,
о том, что вечно виноват,
но не виновен перед миром.

Судьбой подаренная милость
иглою вспыхнула в груди,
что прошлое уже свершилось,
а будущее – впереди...
Пронизанный нездешним светом,
ушёл в неведомую темь...
Что это значит – быть поэтом?
А это значит – быть никем.
                      Cентябрь 2009

ТИГР СНЕГОВ
(Иосиф Сталин)
Прохладен март, и снег на деревах
не тает,
опять жестокий век приговора’ читает...

Топорщатся усы. Вокруг снуют лакеи.
Тиран всея Руси, ушедший в эмпиреи...

Он повелитель снов, руководитель взоров,
хозяин орденов и смертных приговоров...

Прости его, господь, имперского урода, –
он рвал клыками плоть советского народа,

Он разрывал врагов от горла и до паха, –
в пыли пустых шкафов шинелька
да рубаха.

Державная кровать. –
Охранникам не верьте, –
...чего-то там опять перемудрил
Лаврентий...

В итоге Страшный суд приблизился
предсмертно, –
…всего-то лишь инсульт,
как у простого смерда.

Но он-то на века
останется кумиром, –
и вздёрнулась рука в последний раз
над миром.

О, больше не дано ему ночей бессонных.
...и жёлтое пятно расплы’лось на кальсонах.
Март 2010

НАБОКОВ(И)АДА
– ЦЕЛЬ ЛОЛИТ?
– ЦЕЛЛЮЛИТ!

АНЕКДОТ, РАССКАЗАННЫЙ НА КУХНЕ У АНЮТЫ В ДОСТОСЛАВНОМ ГОРОДЕ КЁЛЬНЕ 16 ДЕКАБРЯ 1999 ГОДА
Откинулся страдалец. В тот же миг
у врат небес возник его двойник.

– Направо ад, мой друг, налево рай, –
сказал Господь, – что хочешь, выбирай...

В раю, в одеждах белых, благодать –
такая, что в словах не передать!

Конечно, грешник пожелал в раю
остаться, но идиллию сию

он выдержал лишь пару дней подряд,
а после запросился прямо в ад –

на пару дней – на пробу! – заглянуть,
а после в рай вернуться как-нибудь...

Господь не против. Он у райских врат
стоит, как образцовый демократ.

Ключами Пётр звякнул у дверей,
в ад грешник устремился поскорей!

А там лафа, там девки нагишом,
бьёт из-под кранов водка – не боржом,

шашлык дымится, и гудит братва,
живём в аду, но всё же однова...

В аду прокуролесив пару дней,
герой наш замер у святых дверей.

И там его спросил Господь: итак,
ты выбираешь рай иль адов мрак?

Но только знай, что выбор – навсегда
и перемен не будет никогда…

– Конечно, мрак, – воскликнул недурак, –
да, рай прекрасен, но отнюдь не так,

как кущи ада, коим обречён,
где плещет жизнь и звонко бьёт ключом…
Ключами вновь апостол прозвенел,
и грешник в ад навечно полетел…

А там – кошмар, там в непроглядной тьме
страдают души по уши в дерьме…

Холодным адским пламенем гоним,
взмолился грешник, что нечестно с ним

бог поступил, что обманул его,
что смрадно и окрест бесовский вой.

И так ответил грешнику Господь:
«Вовек не примирятся дух и плоть», –

И в назиданье  страждущей душе:
«Не путайте с туризмом «пээмжэ».
1999 (Кёльн), 2010 (Москва).

ДОЛГОЕ ПРОЩАНИЕ
Спасибо за то, что была
и тайную радость дарила,
спасибо, что прошлое было,
вот только была да сплыла.

Сплыла неизвестно куда,
полжизни с собой прихватила,
осталась пустая квартира
и в небе ночная звезда…

Такая вот мучит беда
на этом немыслимом свете:
попала в незримые сети
и бьёшься, от боли бела.

Судьба ли тебя занесла
в чужие холодные руки,
и боль от внезапной разлуки
иглою в душе проросла.

Что делать? – печальный мотив
разодран на мелкие части,
приходится страшно платить
за радость, за нежность, за счастье.

А судьбы горят, как смола,
и веется кружево дыма,
и просто непереносимо,
что жизнь прогорела дотла.

От жизни осталась зола,
остались проклятые книги,
от веры остались вериги,
остались пустые дела.

Душа ковылём поросла
и корчится невыносимо
под рёбрами – как Хиросима! –
спасибо за то, что прошла.

Оторва, а ликом светла,
как смертный огонь, беспощадна,
а всё же тоскуешь прощально:
спасибо за всё, что дала.

Смыкается снежная мгла,
и только тревожит сквозь замять,
что просто душа умерла,
оставив сиянье на память.

Закончена эта игра –
не жалуюсь, не проклинаю,
от сердца тебя отрываю –
спасибо за то, что была.
                                 
Январь 2011

ОСЕНЬ
Веют бронзой дубы.
Красно-жёлтые клёны.
Бродят в рощах судьбы
безымянные клоны...

Жизнь подходит к концу,
свет струится в аллеях…
…и бежит по лицу
тень миров параллельных.
                              
МОСКВА