РАМПА

В «Театре на Перовской» не совсем хрестоматийный «Маскарад»

На отечественной сцене лермонтовскую драму обычно трактуют либо как противостояние Ангела и Демона, либо как историю «русского Отелло». Оба решения имеют свою аргументацию, фундаментальную, проработанную и разветвлённую. И если постановщик, берясь за эту пьесу, не намерен пускаться в постмодернистские эксперименты, то отклониться от хрестоматийного прочтения классического сюжета ему, как правило, довольно трудно. Кириллу Панченко, художественному руководителю «Театра на Перовской», это удалось. Недаром при обращении к классике он руководствуется известным принципом – «там всё написано». Он поставил, конечно же, Лермонтова, да не совсем. Лермонтов на Перовской – это не тот хрестоматийный двадцатисемилетний поэт, в сознании нашем прочно вставший над каменистым обрывом перед преждевременной кончиной. Из недр лермонтовского текста Панченко извлёк на поверхность то, мимо чего режиссёры обычно проходят. Да, Нина – ангельски чиста и невинна, а Арбенин неустрашим и жесток, как сам прародитель зла, но их противоборство для него не сводится к поединку Света и Тьмы, которые в согласии существовать не могут. Не слишком сложная маскарадная интрига в трактовке режиссёра становится практически для каждого персонажа своего рода лакмусовой бумажкой, определяющей присутствие или отсутствие в нём такого редкого (особенно по нынешним временам) качества, как честь.

Премьера была приурочена к юбилею ведущего артиста театра, одного из его отцов-основателей – народного артиста России Виктора Никитина. Роль действительно бенефисная, и проводит он её мастерски. Арбенин Никитина вдавливает в кресло. Страшно жить на свете, господа! Можно судить и быть судимым, но иметь милосердие и терпимость. Арбенину чуждо и то, и другое. Он мёртв и умерщвляет всё, к чему прикасается. На его фоне Нина (Анна Новикова) получается уж слишком бестелесной. Актриса играет жертву, но не судьбу. Противостояния не получается. Получается просто убийство. И фактически всю ответственность за поединок с Арбениным берут на себя баронесса Штраль (Тамара Карант) и Неизвестный (Денис Светличный).

Сценография Георгия Белкина, поместившего «Маскарад» в зазеркалье, поражает простотой и силой идеи: в какой-то момент можно не смотреть на сцену, а искать отражения героев в зеркалах, искривлённые силуэты, сломанные, обмякшие, как тряпичные куклы. Стать или не стать игрушкой в руках судьбы? А вот это зависит как раз от того, насколько высоки представления человека о чести.

Когда-то люди, не имея возможности отдать карточный долг, пускали себе пулю в лоб, а оскорбление аннулировали ударом шпаги. Жить с запятнанной репутацией было невозможно. «Маскарад», который поставил Кирилл Панченко, – о таких людях. И поставлен он именно для того, чтобы нам, нынешним, напомнить, что они – были. Увы, кое-кому из тех, кто сегодня идёт на «Маскарад», финальная фраза князя Звездича:

Он без ума… счастлив… а я? навек лишён
Спокойствия и чести! –

кажется как минимум странной. Это не эффектный журналистский пассаж, припасённый специально к финалу статьи. Как раз на этой реплике в зале раздался голос: «А чего он так завёлся? Подумаешь! Уедет куда-нибудь, где никто ничего не знает, и дело с концом». И невдомёк бедняге, что от себя людям такого сорта уехать некуда.

Валерия ОЛЮНИНА