ОСОБОЕ МНЕНИЕ

Обожествление денег низвело человека до состояния винтика

Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ

ОШЕЛОМЛЁННЫЕ КРИЗИСОМ
Говорят, экономика – это наука. Есть экономические вузы и НИИ, присваиваются научные степени и звания, и даже выдаётся Нобелевская премия для особо одарённых экономистов. В любой стране мира толпы образованных спецов изучают конъюнктуру рынка, выявляют закономерности и публикуют свои статьи в специальных журналах.

А ещё они объясняют неискушённой публике – «простому», так сказать, народу, – как функционирует всё хозяйство, и дают с экранов ТВ и страниц газет добрые советы. Публика им очень доверяет, вопросы задаёт – типа куда лучше вложить свои денежки, чтобы уверенно шагать в светлое будущее…

И вдруг бац – мировой кризис. Вот те на.

Некоторые представители «простого народа», у которых и без кризиса денег особых не было, озадачены: заводы на месте, дома никуда не делись, улицы по-прежнему в рытвинах, транспорт, как всегда, еле ползёт, рабочие кадры – это мы и есть. Что случилось?..

Другие – из тех, кто, наслушавшись добрых советов, накупили себе разных акций, влезли в ипотечные кредиты, а остатки сбережений снесли в невыразимо надёжные ПИФы, – разводят руками, обнаружив, что ПИФы куда-то провалились, цена нефти заползла под плинтус и там уже даже не пищит, а за новую квартиру придётся полжизни выплачивать вчетверо больше, чем та квартира реально сто,ит.

Но ведь это (думает «простой народ») не первый кризис в истории! Пусть учёные-экономисты расскажут, что происходит и что нам делать… Но теперь в СМИ вместо добрых советов они находят только слухи о том, насколько обеднел тот или иной олигарх и кто из них уже выпал из списка «Форбс». Потуги же некоторых спецов объяснить симптомы происходящего только запутывают дело. Кто его разберёт, что это означает, если некий индекс лезет вверх, а другой сыплется вниз.

ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ… РОСТ!
«Неправильно говорить, что наступила рецессия, у нас бывали периоды, когда целый квартал были нулевые или отрицательные темпы роста экономики», – заявил в конце 2008 года президент Сбербанка Герман Греф. Этот его «отрицательный рост» сразу напомнил «недоперевыполнение плана» времён позднего Брежнева.

Но ужас не в том, что бывший министр экономики (!) при помощи новояза пытается замазать проблему, а в том, что он, как мне кажется, не понимает сути этой проблемы. Впрочем, её не понимает почти никто из практиков и теоретиков. Отсюда и противоречивость мнений и предложений. Что хорошо, что плохо? Вмешательство государства в экономику – полезно или вредно? Надо бежать от МВФ или сливаться с оным в сладостном экстазе? Пора переходить к автаркии или следует открыться мировому рынку по полной программе?

Немало мнений было высказано и в «ЛГ».

Валерий ХОМЯКОВ, гендиректор Совета по национальной стратегии («ЛГ», 2008, № 50): «Кризис – болезнь… С 2000 года мы накапливали золотовалютные резервы и практически никак не развивали запущенные (в 90-е) отрасли экономики – высокие технологии, сельское хозяйство и другие…»

Ростислав ТУРОВСКИЙ, руководитель департамента региональных исследований Центра политических технологий («ЛГ», 2008, № 50): «На регионы ляжет большая нагрузка, при этом их власти должны будут спасать свою репутацию. Поэтому им придётся «шевелиться», много думать над тем, как облегчить социально-экономическое положение в своих краях, областях и республиках, и посылать соответствующие сигналы в сторону Центра».

Владимир НАКОРЯКОВ, академик, Новосибирск («ЛГ», 2008, № 51): «Как бы там ни было, нужно сохранить рыночную структуру России, хотя, может быть, и не в том виде, в каком она существует в США. Обеспечение разумного баланса ролей государства и рынка – самая трудная задача».

А что, собственно, делать, кроме как «посылать сигналы в сторону Центра»? И отчего оно всё так, а не иначе? Об этом не пишет никто. За весь прошедший год в «ЛГ», кажется, один только человек попытался указать на истинную причину кризиса – Юрий Болдырев.

Юрий БОЛДЫРЕВ, политик и публицист («ЛГ», 2008, № 49): «Одна из важнейших причин не самого кризиса, но масштабного втягивания в него реальной экономики с далеко идущими пагубными последствиями – преобладание во всей современной мировой экономике ростовщической идеологии (выделено мной. – Д.К.), поставившей под свой контроль всё товарное производство.

Да, в основе кризиса – процентная составляющая современных финансов.

ПРЯЖКИ НА БАШМАКАХ
Тысячу лет назад – до наступления «мрачного Средневековья» – в Европе жили совсем неплохо. В одной из хроник записано, что тогдашние «простые люди» редко имели на обед и ужин менее четырёх блюд: «Они ели каши и мясо, яйца, сыр и молоко и на завтрак, и в десять утра, а в четыре дня у них опять была лёгкая закуска». В другой хронике сообщается, что пряжки на башмаках и пуговицы на жилетах крестьян (в два ряда) были серебряными. А ещё в одной – что почти и не было никакой разницы между богатым фермерским домом и замком. Некоторые историки даже заявляют, что качество жизни тогда было наивысшим в европейской истории.

Текстиль, гончарные, кожевенные и прочие изделия производили в большом достатке, но ремесленник работал в среднем не более четырёх дней в неделю, а число рабочих часов было ограничено. Когда герцоги Саксонии попытались увеличить рабочий день с шести до восьми часов, трудяги взбунтовались!

В XII веке в Европе появились университеты. Даже абстрактные науки – например математика, возникли не в ренессанс XVI века, как принято считать, а именно в это время: денег хватало и на науку, и на образование. Жители ежегодно ремонтировали и даже полностью меняли мельницы, печи, давильные прессы для вина, жилые дома и всё прочее, не ожидая, когда они развалятся.

В России в те века началось строительство каменных церквей. Если заглянуть в музеи Суздаля, то можно увидеть весьма симпатичный набор предметов крестьянского быта, включая ножницы и кованые палочки для чистки ушей, а экскурсоводы расскажут, сколь обильны были урожаи и рыбная ловля и как вообще хорошо тогда жили.

А всё потому, что сама денежная система стимулировала повышение уровня жизни! Деньги выполняли только функцию обращения, но не накопления; они появлялись от труда, в количестве, равном «общественной прибавке» (то, что производилось для личного потребления, денег не создавало), и циркулировали в обществе, не прирастая ростовщическим процентом, а чаще содержали процент «отрицательный»: тот, кто решался накапливать, терял от 10 до 25 процентов при ежегодном обмене денег. Вовсю действовала знаменитая марксова формула Т–Д–Т, то есть товар–деньги–товар. А если бы Маркс догадался учесть человека, то формула его приобрела бы такой вид: Ч–Т–Д–Т–Ч.

Такие деньги назывались брактеатными, а на Руси это были «чешуйки».

В XIV столетии князья повсеместно отказались от брактеатной системы, предпочтя обычную налоговую, а в XVII веке в Англии появилась новая система: национальные, процентные, кредитные валюты.

«КРОВОПУСКАНИЕ»
Откуда берутся наши нынешние деньги? Понятно, что технически – с печатного станка. Но с точки зрения общества их выпускают банки. Не вникая во взаимоотношения центральных банков (эмитентов) с обычными коммерческими, ведущими дела с клиентами, и не рассматривая принципов работы финансовых мультипликаторов, сразу перейдём к сути: любой банк выдаёт экономическим субъектам по их просьбе новые деньги только под процент (разве что правительства получают ссуды без процента). И уже потом денежки растекаются по стране, превращаясь, по образному выражению романтиков, в «кровь экономики». Но только очень уж она странная, эта «кровь»! Её специфические свойства с неизбежностью вгоняют экономику в кризисы.

В самом деле. Предположим, банк выдал вам миллион рублей под 30 процентов годовых. И всем остальным фирмам, заводам, конторам и учреждениям, пожелавшим получить деньги, выдал по миллиону на тех же условиях. Но банк и создал для вас и этих остальных по миллиону. Откуда возьмутся дополнительные 300 тысяч на брата, которые через год каждый должен добавить к тому миллиону, что был им получен? Печатный станок их не печатал, и банк их никому не давал. Их просто нет в природе.

Если смотреть укрупнённо, то станет ясно: все экономические процессы последних столетий есть война, в которой каждый участник разоряет соседа, чтобы вернуть банку кредит с процентами. Товар производят не для того, чтобы удовлетворить общественную потребность, а чтобы получить деньги и вернуть их в банк. В больницу и школу заманивают не чтобы вылечить или научить, а чтобы получить деньги и сдать их в банк.

Деньги оказались первыми и последними в цепочке: по Марксу, это выражается формулой Д–Т–Д. Куда в ней «приставить» человека? Он внутри «Т», товара.

Согласно Энциклопедическому словарю, человек есть «общественное существо, обладающее сознанием, разумом, субъект общественно-исторической деятельности». Сегодня можно дать другое определение: человек – винтик машины по производству и потреблению товаров и услуг, объект психологических манипуляций, гумус для производства денег.

Ростовщическая финансовая система – это пирамида, стоящая на острие. Она рано или поздно рушится, погребая под обломками скудное человеческое благосостояние. После каждого краха финансисты её любовно восстанавливают, а она снова рушится.

Дело в том, что если жёстко придерживаться правил возврата кредита, в некий момент экономика останется без денег и разорятся все предприятия, а если регулировать процесс в пользу экономики, то разорятся все банки. Если же не регулировать ничего, то рухнет всё.
Скоро мы с вами увидим это воочию.

ПОСТСКРИПТУМ
Несколько лет назад я опубликовал в «ЛГ» статью «Человек и деньги» (2004, № 51–52) и рассказал там, что и сейчас есть возможность ввести в разных регионах мира деньги взаимного кредита или другие беспроцентные валюты, которые буквально спасут наши жизни и наше достояние. Отвечая мне, Валерий Пашков (2005, № 5) заметил: «Ему (то есть мне. – Д.К.) очень хочется в другую жизнь, где ни денег, ни процентов. Куда именно? Может, в джунгли, к амазонским индейцам?»

И я ответил ему тогда (2005, № 12–13): «В джунглях», с образом жизни, сходным с индейским, мы все окажемся, если СРОЧНО не предпримем меры по совершенствованию финансовой системы».
Как это ни печально, спустя четыре года я вынужден повторить эти слова.

Публикуя эту запальчивую, полемическую статью, мы планируем продолжить разговор на тему «Ростовщики не мы» в ближайших номерах.
Отдел «Общество»