КНИЖНЫЙ РЯД

Помолвка и другие финские пьесы / Пер. с фин. Таисии Джафаровой. – М.: Кругъ, 2008. – 224 с.

Пять пьес под одной обложкой. Разные авторы, разные эпохи. Но если читать их подряд, одну за другой, то возникает состояние, похожее на транс. Или сон: понимаешь, что спишь, а проснуться не можешь. Словно идёшь по лесной тропинке. Ещё один поворот, и чащоба кончится. Ан нет – деревья подступают всё ближе, непривычные глазу, таинственные и манящие. Составившая сборник известная переводчица Таисия Джафарова не просто профессионал, бережно относящийся и к духу, и к букве первоисточников. Она знает, любит и понимает мир, который открывает читателю: в Финляндии Джафарова живёт с 84-го. Не так давно «ЛГ» представляла составленную ею «Антологию финского юмора», вышедшую в 2007 году в том же «Круге». Теперь пришла очередь финской драматургии.

Открывают сборник две пьесы Алексиса Киви, основоположника финского литературного языка (до него литераторы использовали шведский). «Помолвка» – чудная крестьянская пастораль, скорее интермедия, чем пьеса (всего-то десяток страниц о том, как старый холостяк привёз в дом молодую невесту и что из этого вышло) – своего рода квинтэссенция финского народного юмора. Навеянная библейскими сюжетами «Лия», история о мытаре, раздавшем своё добро бедным да ещё дочь за бедняка отдавшем, впервые была поставлена в 1869 году – с этого спектакля отсчитывает свою историю национальный финский театр.

«Пять женщин в часовне» Арто Сеппяля – первая финская пьеса, попавшая на Оff Broadway. Мать, первая жена, с которой делились утехи бурной юности, вторая жена, обеспечившая витьё семейного гнёздышка, образованная задушевная подруга и темпераментная подруга для чувственных удовольствий провожают в последний путь наложившего на себя руки сына-мужа-друга-любовника. Сюжет не блещет ни новизной, ни оригинальностью, но интересен как психологический экзерсис в границах финской ментальности.

А вот постмодернистский триллер Кристиана Смедса «Дом, поглощаемый тьмой» особых национальных примет лишён начисто. Да они тут и ни к чему, ибо то, что перед нами разворачивается, не столько история «из жизни», сколько притча о противостоянии Жизни и Смерти. У героинь даже имён нет: для автора они всего лишь Старая и Молодая. Каждая из них самим своим существованием пытается перечеркнуть существование «соперницы», но обойтись без неё не в состоянии.

В «Многоликом Маннергейме» Лайлы Хиетамиес ничего инфернального нет. Наоборот, пьеса одной из самых читаемых (и почитаемых) в Финляндии писательниц больше похожа на главу из учебника истории, чем на текст, предназначенный для сцены: славу Хиетамиес принесли её исторические романы. Вот и малоизвестные эпизоды из жизни Карла Густава Маннергейма, талантливого полководца, политика и дипломата, она использовала как повод для раздумий о судьбе своей родины, и пьеса превратилась в бронзовую эпитафию национальному герою, хотя задумывалась, вероятно, как рассказ о живом человеке. Впрочем, наверное, и тут стоит воздержаться от категоричности: в Финляндии эта пьеса идёт в Национальном театре Хельсинки, и не исключено, что мы, привыкшие к иным сценическим темпам и ритмам, просто пытаемся бежать впереди паровоза. А быстрота и натиск при общении с финской драматургией, судя по всему, категорически противопоказаны. Похоже, с точки зрения настоящего финна, жизнь достаточно длинна, чтобы можно было позволить себе роскошь никуда не торопиться.

Виктория ПЕШКОВА