Сегодня в разговор о судьбе российской деревни вступает депутат Государственной Думы, Герой Социалистического Труда, бывший губернатор Тульской области Василий СТАРОДУБЦЕВ.

– Василий Александрович, ваши близкие и вы лично немало незаслуженно пострадали при советской власти. Но вы остаётесь её сторонником… Почему?

– Односложно не ответить. Надо знать, в какую яму ныне опущен сельский народ. Разве это жизнь? Сверху твердят о каких-то небывалых инвестициях в сельское хозяйство, о каких-то сверхдостижениях. А где эти успехи? В чём проявляются? Одни слова и слова.

– Помнится, вы утверждали, что Россия способна прокормить весь мир… Не пустое ли то было бахвальство, если она и себя-то держит впроголодь?

– Я и сейчас говорю, что наша страна сказочно богата. Возможности её безграничны.

– Но при советской власти с продовольствием, пожалуй, ещё хуже было. Помните загадку? Из Москвы в Одессу вылетел самолёт с колбасой. Спрашивается: когда самолёт прилетит в Одессу? Ответ: никогда! Его собьют над Тулой. Коммунисты тоже не могли накормить народ.

– В Советском Союзе, худо ли бедно, основных продуктов питания хватало. И мы были здоровыми людьми. А теперь? В разы сократилось число крупного рогатого скота. Овец. Свиней и птицы. В Тамбовской области, например, от 320 тысяч дойных коров сохранилось 10 тысяч. Та же картина и по другим регионам страны. Ладно. Не будем плакать по рогам и копытам. Будем рыдать по здоровью нации. Загляните в военкоматы – молодые люди идут служить, буквально как дистрофики! Их ещё дополнительно подкормить, довести до кондиции надо, и только тогда они смогут быть пригодны к труду и обороне.

Производство белков животного происхождения, от которых прежде всего зависит здоровье человека, сократилось в два-три раза. Да, теперь прилавки вроде бы ломятся от изобилия. Но есть показатель, от которого не спрятаться, – показатель потребления продуктов питания на душу населения. На прилавках богато, а на столе россиян скудно. В советскую пору чаще бывало наоборот – на прилавках шаром покати, зато холодильник домашний набит до отказа. Вот и судите сами, что хуже и что лучше…

– Холодильники тоже не у всех ломились…

– Но по объёму производства и потребления молока мы занимали первое место в мире, следом шла Германия… По яйцу тоже были в лидерах. Даже Америка от нас отставала. По рыбе нам соперницей была лишь Япония… А теперь всё наше рухнуло. Нынешнее «изобилие» на прилавке держится исключительно за счёт импорта. За рубежом, вплоть до Израиля и Египта, закупаем даже картошку. Докатились, как говорится. При этом тысячи и тысячи гектаров пахотной земли у нас зарастают бурьяном.

Я с раннего детства, пока отец воевал на фронте, ходил за плугом. И знаю не из книг: если к земле по-хозяйски, она накормит. Но за последние годы треть пашни, а это под 40 миллионов гектаров, вышла из оборота. В десятки раз сократился выпуск сельхозмашин. Минеральные удобрения мы вывозим за рубеж, а плодородие наших почв падает. Распоследним надо быть «реформатором» и злейшим врагом своего народа, чтобы допустить такую беду на родную землю. При советской власти не сказать, что жилось легко. И колхозы нищие бывали. Проблем хватало. Но была и надёжность.

– Надёжность, при которой ваших братьев ни за что ни про что в тюремную камеру упекли!

– Я о другой надёжности сейчас говорю. Европа, Америка, Юго-Восточная Азия, Китай – любое уважающее себя государство бережёт и лелеет собственное сельское производство. Страны ЕЭС ежегодно выделяют на развитие агропромышленного комплекса до 40 процентов национального дохода. Не скупятся и бывшие наши союзные республики. Казахстан выделяет 18 процентов. Азербайджан – 25, Белоруссия – 20. Не скупердяйствуют и США с Канадой – свыше 40 процентов предоставляют. А Япония и Скандинавия аж 70! И только мы, вроде бы великая держава, имея супермиллиарды в Стабфонде, вымучивали на развитие АПК жалкие полтора процента. Радуйся и веселись, деревенька убогая! Вот тебе три рубля на расходы и ни в чём себе не отказывай.

Жан Жак Руссо лет триста назад говорил: «Единственное средство удержать государство в состоянии независимости от кого-либо – сельское хозяйство! Обладайте вы хоть всеми богатствами мира, если вам нечем питаться, вы зависимы от других. Торговля создаёт богатство, но сельское хозяйство обеспечивает свободу!» Прислушались бы наши мудрецы кремлёвские!

В 1989 году Рейган прислал на имя Горбачёва бумагу. Я был тогда председателем Крестьянского союза СССР и читал ту бумагу. И волосы у меня встали дыбом – Рейган открытым текстом требовал сократить поголовье скота в Советском Союзе. То были годы всяческих переговоров о сокращении запасов ядерного оружия, боеголовок и ракет стратегического назначения. С вооружением – ясно. Но когда я прочитал, что надо сокращать поголовье скота, я понял, что в Белом доме хорошо понимают: ракеты ракетами, а пока наш народ обеспечен собственным продовольствием, его не тронешь. Крестьянин – опора государства. И только если ослабить, обескоровить мужика – обескровится и государство. Горько осознавать, что нас как малых детей обвели вокруг пальца. И фактически обескровили.

– Василий Александрович, не будем искать мировой заговор против России. Вернёмся к нашему сельскому хозяйству. Там действительно катастрофа. И как говорят зубоскалы: не хватит хламу засыпать эту яму. Какие, на ваш взгляд, есть рычаги, чтобы исправлять положение? Или опять возвращаться к колхозам, которые давно лопнули как мыльные пузыри?

– За всех не отвечаю. 33 года я был председателем колхоза имени Ленина. И это был уж никак не мыльный пузырь. Колхозники имели квартиры не хуже городских. Для ребятишек были ясли и детский сад. Для детей и взрослых – плавательный бассейн. Дворец культуры. Школа. Зубной кабинет. Баня-сауна. Профилакторий. Ветераны войны и труда получали пенсию от государства и от колхоза. Причём колхозная пенсия превышала государственную. А за детский сад, квартиру и коммунальные услуги колхозники не платили ни копейки. Мы даже восстановили разрушенную церковь. У нас на клумбах в посёлке розы цвели…

– Вы рисуете прямо-таки райскую жизнь. А рядом с вашим колхозом, в соседнем Венёвском районе, деревня уже умирала. Пахать, сеять, убирать урожай там и при советской власти было некому. Туда на сельхозработы в порядке шефской помощи пригоняли шахтёров и химиков из города Новомосковска… И большая часть остальной России была как Венёвский район.

Русская деревня никогда богатой не бывала. А уж когда запрягли в колхозную телегу!.. Сельского жителя даже лишили паспорта, чтобы не утёк, не сбежал от такой счастливой жизни. Но правдами и неправдами молодёжь находила способ бросить колхозное «счастье», чтобы уехать в город. Тысячи и тысячи сёл и деревень на веки веков исчезли с лица земли. Какие колхозы могут их теперь воскресить? А образцово-показательные «маяки», как ваш колхоз имени Ленина или совхоз «Заря коммунизма» на станции Барыбино под Москвой, – это были обыкновенные по той поре «маяки» на государственной подпитке.

– Неправда! Люди у нас работали как черти. И день, и ночь.. Мы держались на собственных мозолях. Всё было прибыльно! Рентабельность за сто процентов! Кроме того, мы держали свои бригады на кирпичных заводах под Москвой и Питером. Держали бригаду лесорубов под Архангельском на лесозаготовке. Пшеницу мы продавали по 120 рублей за тонну. А бензин и дизтопливо брали по 60 рублей. Это теперь реформаторы сделали ровно всё наоборот. Раньше за тонну зерна мы могли купить две тонны горючего. Теперь, чтобы купить тонну дизельного топлива, надо отдать 7–8 тонн пшеницы.

– Молва тем не менее утверждает, что подсыпали вам всё-таки золотого песочку в колхозную кассу?

– Неправда. Я не обманываю. И никогда никого не обманывал. У меня это отцовская школа. Моя совесть чиста.

– Но вернёмся в день сегодняшний. Есть всё-таки рычаги, способные перевернуть ситуацию на селе?

– Необходимо в первую очередь менять ценовую политику. Пока существует дикий диспаритет цен, деревню с колен не поднять. Государство просто обязано регулировать цены и всеми доступными методами защищать сельские интересы. К сожалению, вместо того чтобы укреплять деревню, её обдирают как липку. Иначе чем объяснить несусветные парадоксы – дизельное топливо, вывозимое из России, имеет за рубежом цену в два-три раза меньшую, чем внутри России. Минеральные удобрения наши производители иностранным фермерам продают дешевле, чем своим!

– Горькие жалобы на судьбу деревни раздаются сколько уже лет… А к лучшему ничего не меняется.

– Надо шире взглянуть. Страдает не только сельское хозяйство. Армия. Здравоохранение. Народное образование. Наука. Идёт тотальное уничтожение всего, что создавалось трудом многих поколений. Словно выполняется чьё-то задание.

– Опять вы ищете мировой заговор! Лучше другое скажите: почему коммунисты, если они за народ, на последних выборах в Государственную Думу получили лишь 14 процентов голосов избирателей?

– Народ сбит с толку! А правдивой информации не получает, потому что доступ на радио и телевидение для нас, коммунистов, фактически перекрыт. Что ж удивляться, что в Думе нас меньшинство? Но всё до поры. Рано ли поздно народ прозреет. Нынешний кризис тем более отрезвит. Проблем накопилось море. Я не призываю на баррикады. Но как только большинство народа осознает, что с ним делают и во имя чего, тогда… как у каждого народа перед катастрофой, появится мужество голосовать не за «этих», а за тех, кто сегодня борется за его спасение. Всё очевидно и ясно. Вот и всё! А пока за державу обидно.

Беседу вёл Сергей МАКАРОВ

ОТ РЕДАКЦИИ

Промежуток

Есть очевидное, неоспоримое сходство между тем, что переживало российское село в начале ХХ века, во времена «столыпинских реформ», и событиями конца ХХ века, когда постсоветское государство освобождало село и его жителей от «колхозного гнёта».

Оба раза аграрный вопрос решался во многом путём грубого принуждения.

Один из политических союзников Столыпина прямо утверждал: «Мы стоим за решение принудительное, насильственное, навязанное». При этом всячески игнорировались особенности крестьянской жизни. А ведь один из её знатоков Алексей Пешехонов замечал тогда же: «Крестьянство не может расколоться на различно эволюционирующие классы, так как ему присуще особое органическое свойство, постоянное тяготение к одному, среднему семейному и хозяйственному уровню». Большинство крестьян тогда держались за привычную общину, откуда их выкуривали угрозами, арестами, ссылкой и казацкими нагайками.

С колхозами расставались с той же решимостью. Не слишком задумываясь о том, что для многих колхозников это был уже привычный и единственно знакомый строй жизни. У них не было ни желания, ни возможности моментально переродиться в фермеров и частных производителей. Получив земельный пай, эти люди просто не знали, что с ним делать. И хорошо ещё, если им удавалось вновь объединиться под началом знакомого председателя, агронома или зоотехника. Многие земли сразу попали в руки спекулянтов и перекупщиков.

Высокомерное насилие – вот что губит все властные замыслы о переустройстве села. Желание перезапустить сельское хозяйство, поставить его на новые рельсы, не считаясь с настроениями и возможностями живущих на селе людей. Нежелание понять, что деревня – особый мир, с правилами, особенностями и даже предрассудками которого нельзя не считаться. Иначе его можно только загубить.

Крестьяне должны сами решать, как им жить и трудиться. Дело государства – помогать им, защищая от напора лихих администраторов, спекулянтов и перекупщиков. Защищать всех – и фермеров, и тех, кто работает в совместных хозяйствах. Защищать, не деля на своих и чужих, прогрессивных и отсталых. Потому что, защищая село, не давая ему погибнуть, мы защищаем себя.

Сегодня российское село пребывает в некотором промежуточном состоянии. Куда оно двинется? Это вопрос нашей национальной безопасности. Поэтому разговор в рубрике «Земля и доля» будет продолжен.