К ДОСКЕ!

Учить больше не будем, станем сопровождать

Один наш бывший ученик, а ныне кандидат наук изобрёл калькулятор, вычисляющий значение величин с учётом погрешностей. Хорошо бы расчёты, связанные с образованием, тоже вести с учётом погрешностей, вызванных тем, что объектами счёта являются не вписывающиеся в предсказания люди.

ВСЁ, КОНЕЧНО, ПОД КОНТРОЛЕМ…
Никогда ещё в истории России школьные реформы не велись с таким напором и неотвратимостью. Новые стандарты, новые требования к содержанию, условиям реализации и структуре программ, новая система аттестации кадров и новая система оплаты труда. А ещё новые компетентностно-деятельностный и компетентностный подходы и новые технологии обучения… Если перечислить все проявления модернизации, то можно сказать, что школу зареформировали до полусмерти.

Царский венец реформ – ЕГЭ. Очень важной его задачей, причём государственного масштаба, была борьба с коррупцией в образовании. Так вот сообщаю сводку с фронтов сражения за чистоту и прозрачность государственной аттестации. На этом пути ЕГЭ явно достиг успехов. Против коррупции выступают как процедура проведения экзамена, так и система проверки работ. Каждый учащийся получает персональный пакет с вариантом, который в его аудитории не повторяется. За порядком следят два педагога-организатора, выпускникам запрещено пользоваться мобильными средствами связи, калькуляторами, справочными материалами и даже линейкой, а также проносить на экзамен продукты питания, дабы не оказалась в булочке записочка с решением.

Списки экспертов, проверяющих работы, составляются заранее и заверяются начальником департамента образования. Для каждого готовится свой набор не имеющих персонифицированных данных и сведений об учащемся отсканированных листов с решениями. На экспертизе второго уровня рассматриваются работы, получившие слишком разные отзывы. На третьем уровне, дабы исключить всякие сомнения, выборочно проверяются и «благополучные» работы, но…

Вы и сами понимаете, что без этого «но» у нас редко что происходит. Выпускники нашей школы после экзамена доложили, что процедура сдачи была далеко не строга. Почему? Главная причина не слишком усердного стремления к объективности состоит в том, что организаторы ЕГЭ всех рангов заинтересованы не в объективных результатах, а в высоких. И того же хотят сами выпускники, их родители, администрация школ, управления образования – и так далее по цепочке. При совпадении интересов отпадает необходимость в предложении взяток учителям и администрации. Все совершенно бескорыстно сделают максимум для получения высокого результата.

Очень часто в средствах массовой информации принцип доступности трактуется как возможность поступления в московский вуз «мальчика из Чукотки». На самом деле речь идёт о том, чтобы в любой точке России школьник получал одинаковое по качеству образование, причём вне зависимости от материального достатка семьи. Жаль только, что идиллическую картину всеобщей доступности портят «отдельные всё ещё существующие недостатки». Например, нехватка компьютеров. Вы думаете, что их недостаёт только где-нибудь в Грязево? А я знаю московскую школу, в которой на 500 с лишком учеников 11 компьютеров. В нашей школе компьютеров в 10 раз больше, но у нас и в 10 раз чаще возникает головная боль по поводу их обслуживания: штатное расписание не предусматривает ни инженера, ни системного администратора, а смета – средств на заправку картриджей.

ЗАДАЧКИ ДЛЯ ТРАНЖИР
Перечисленные проблемы можно отнести к организационным. Но есть ещё и общепредметные. Судя по прошлогодним результатам ЕГЭ, россияне (в отличие, скажем, от израильтян, которые по нескольку лет после школы пересдают свой ЕГЭ, чтобы получить аттестат) успешно – в 97,6% в Москве и в 94,9% случаях по стране – преодолевают государственные испытания. И радовались бы мы с вами замечательным итогам, когда бы не пришла в голову мысль поинтересоваться: «А что считается успехом в освоении школьных предметов?» «За всю Одессу» не скажу, а в отношении математики знаю точно: государство считает достаточными для выдачи аттестата наличие у выпускника школы способности рационально потратить наличность, понять смысл информации, представленной графически, и умения рассчитать бытовые траты. Хотите проверить своё соответствие школьному аттестату? Решите следующие три задачки:
1. Сырок стоит 5 руб. 40 к. Какое наибольшее число сырков можно купить на 40 рублей?

2. На графике показано изменение температуры воздуха на протяжении трёх суток. Какой была наивысшая температура во вторые сутки?

3. Выберите наиболее выгодный тариф платы за разговоры по телефону в течение 300 мин. в месяц. Условия предоставления услуг по различным тарифам даны.

В 2010 году решение трёх подобных задач гарантировало удовлетворительную оценку на ЕГЭ по математике. Зачем учили в школе решать тригонометрические уравнения, находить площадь поверхности и объём геометрических фигур, извлекать квадратные корни и т.д.?

По стобалльной шкале три практико-ориентированные задачи весили 21 балл. Трудно представить себе вуз, который принял бы абитуриента с таким ограниченным багажом знаний. Даже филиал заборостроительного хотел бы удостовериться, что абитуриент умеет отличать тангенс от логарифма, а призму от пирамиды и знает, что неравенство бывает не только социальным, но и математическим.

Да, тесты совершенствуются. Уже второй год на экзамене по математике, например, школьники не развлекаются игрой в «угадайку» (часть «А» с выбором правильного ответа из четырёх предложенных в тесте отсутствует), а сразу приступают к части «В», в которой нужно в бланк ответа вписать результат выполненного на черновике решения. Эта часть экзамена оценивается 12 баллами из 37 возможных (имеется в виду так называемый тестовый балл, который затем определённым образом переводится в 100-балльную шкалу). Этих 12 баллов вполне хватает для поступления в не самый престижный, но дающий инженерное образование вуз, не говоря уже о гуманитарном. Остальные 25 баллов заложены в части «С», предлагающей 6 заданий нарастающей сложности. Иными словами, часть «С» – дверь в высшее образование, основанное на изучении математики.

Таким образом, ещё одной задачей ЕГЭ является разграничение просто общего и профильного общего образования. Но где оно, такое образование, без которого невозможно подготовить ни будущих филологов, ни будущих историков, ни будущих математиков и т.п.? Почему же школы не торопятся открывать классы с углублённым изучением группы предметов? По самой банальной причине. Нет средств.

Правда, в концепции профильного обучения говорится и об иных способах организации, таких, например, как межшкольные профильные объединения или ресурсные школы по изучению предмета на профильном уровне. Но на этом фланге прогресса не видно: с одной стороны, система образования не берётся за организацию таких центров, с другой – предложения школьникам не встречают массового отклика. Подростки в 15–16 лет довольно редко определяются с будущей профессией. Ругать за это ребят, обвинять их в незрелости? Не будем разделять мнение господина Юргенса о народе вообще и о его молодом поколении в частности. Если образовательная политика наталкивается на препятствия, то это означает, что она была недостаточно продумана или её реализация плохо подготовлена.

РОСТКИ С ЧУЖОГО ПОЛЯ
Среди других вопросов к ЕГЭ не худо поинтересоваться, как эта форма оценки знаний и навыков влияет на качество их усвоения. Плохо влияет. Черновики, в которых выполняются задания части «В», уничтожаются непосредственно в пункте проведения экзамена. Проверить обоснованность решения, понять ход размышления выпускника невозможно. Оценивать приходится только правильность краткого ответа, которая бывает иногда случайной, как в случае двукратного пренебрежения знаком.

Гораздо страшнее, впрочем, потеря культуры труда учителя, который отучается вчитываться в решение, предложенное учеником, следить за его мыслью, оценивать её оригинальность. При этом наши инноваторы усиленно продвигают идею о замене профессии учителя профессией тьютора – человека, не обучающего, а сопровождающего образовательный процесс. Вот откуда высказывания о том, что учитель не нужен, что учить нужно по-новому, предоставляя школьнику больше самостоятельности. Отсюда же и обвинения в застарелых методах работы. К этим анахронизмам можно отнести объяснение нового материала, контрольные работы, проверку домашнего задания и другие многотрудные для учителя и ученика методы.

Мы постоянно встречаемся с тем, что тщательно продуманные инициативы и новации, брошенные в российскую почву, дают всходы, сильно отличающиеся от ожидаемых. То ли у нас почва такая творческая, то ли людям, призванным ухаживать за хрупкими ростками, скучно читать выданные инструкции, то ли посадочный материал не прошёл необходимого районирования (в образовании это порой означает, что взятые с чужого поля – чаще всего американского – идеи оказываются неприспособленными к российской ниве). Читаешь очередные циркуляры и пугаешься: чем более реформы увязаны в систему, чем жёстче инновационная конструкция, тем более она оказывается хрупкой. Проще всего, конечно, обвинить во всём сопротивляющихся учителей, но, может быть, причина всё же в том, что предварительные расчёты были неверны?..

Наталия ЛЕВИНТОВА, учитель математики