ОСТОРОЖНО: ИСТОРИЯ

Недавно попалась на глаза книга Елены Прудниковой «Берия. Последний рыцарь Сталина» (М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп»). Автор вопреки общественному мнению о немыслимых зверствах и пороках Берии Л.П. рисует совершенно другой образ деятельного управленца, создавшего танковые заводы и ракетно-ядерный щит страны.

Госпожа Прудникова решила посвятить свой писательский труд исторической реабилитации Берии, и помешать ей в этом кто-либо не вправе. Вместе с тем возвращение отвергнутого имени одного человека недопустимо за счёт унижения достоинства других людей, в том числе моего отца Якова Березина, служившего в Московской ЧК в 1918–1920 годах. Он был секретарём МЧК, фактическим заместителем её председателя Феликса Дзержинского, совмещавшего эти обязанности с должностью председателя ВЧК. В 1921 году Березин был назначен помощником, фактическим заместителем управляющего делами ВЧК и сотрудником для выполнения особых поручений при председателе ВЧК. Он должен был руководить арестом Берии в декабре 1921 года.

Однако Прудникова под заголовком «Легенды о Берии – чекисте» пишет: «…этот период его жизни отмечен мифами, сплетнями, байками и насквозь «правдивыми» историями. Одну из таких легенд привёл в своих воспоминаниях Ф.Я. Березин, сын Я.Д. Березина, который в 1918–1921 годы был секретарём ОГПУ… Это, между прочим, только один из многочисленных вариантов распространённой легенды о комиссии Кедрова».

Что вызывает удивление? Сама же Прудникова придумала сказку о секретаре ОГПУ Березине. В этой должности он не мог служить ни в 1921 году, ни позже, поскольку ОГПУ было организовано в ноябре 1923 года и такой должности в штате вообще не было. Кстати, единомышленник Прудниковой по перу господин С. Кремлев – С.Т. Брезкун, издавший книгу «Берия. Лучший менеджер XX века» (М.: Яуза, Эксмо), продолжил эту сказку для взрослых. Он написал: «Березин – всего лишь секретарь МЧК. Это значит убери, принеси, подай и т.д. и т.п. Вручить ему ордер для производства ареста – это понятно. Но с чего вдруг председатель ВЧК будет сообщать рядовому работнику, пусть и центрального аппарата, такие оперативные данные, которые этому работнику для выполнения задания знать не положено».

Почему Прудникова сослалась на мифическую должность Березина, а Брезкун «перевёл» его в рядовые чекисты? Их общая цель ясна: подорвать доверие читателей к служебным полномочиям и воспоминаниям Березина о неудавшейся попытке Дзержинского арестовать Берию в 1921 году за взятки, в которых он был уличён чекистом Михаилом Кедровым во время проверки в Баку.

Было бы правильно, если бы Прудникова заглянула не только в биографию Кедрова, но и в его воспоминания: «Будучи начальником Особого отдела ВЧК и членом коллегии НКВД, я был командирован в Баку. Обследовал работу Азербайджанской ЧК, председателем которой был Багиров, а его заместителем Берия. Он за взятки отпускал виновных на свободу, а невиновных людей репрессировал. Я написал доклад, в котором рекомендовал немедленно отстранить Берию от работы в ЧК».

Дзержинский намеревался арестовать Берию за взяточничество, а не за распространившиеся слухи о его работе в мусаватистской разведке. Кедров же не имел отношения к этим слухам.

В 1921 году Азербайджан официально не находился под юрисдикцией РСФСР. Поэтому Дзержинский должен был получить санкцию партийных руководителей Закавказья и формально правительства Азербайджана на арест Берии. Однако Мир-Джафар Багиров снёсся с Анастасом Микояном и договорился с ним о совместных действиях по защите Берии. Микоян позвонил Сталину, который тогда ещё не знал Берию, и передал запрос Дзержинского на решение Серго Орджоникидзе. В то время Орджоникидзе был полновластным наместником ЦК партии по Закавказью. Он не дал согласия на арест, а также отвёл от Берии подозрения о его добровольной работе в мусаватистской разведке. Орджоникидзе считал Берию растущим руководителем и говорил о нём как о находке для партии. В 1936 году Орджоникидзе с горечью сказал Березину, что ошибся, поддерживая и выдвигая Берию.

В предисловии к книге Прудниковой Александр Бушков написал: «До чего же упрямы факты...» Что ж, обратимся к фактам. Кедров, потомственный дворянин, окончивший медицинский факультет Лозаннского университета, передал РСДРП свою часть наследства – 100 тысяч рублей золотом. Если бы Прудникова не замолчала эти факты, то вряд ли читатели поверили бы в её «самую простую версию», что «во время поездок с проверками Кедров требовал от местных чекистов «отступного», а в Азербайджане эти наглые мальчишки ничего не дали, пожадничали, сопляки».

Как глубоко ни копайте, но не найдёте факты, подтверждающие, что Дзержинский «Кедрова из чрезвычайки выгнал». Это, мягко говоря, неправда. В 1922 году Кедров тяжело заболел и поправился только через полтора года.

В апреле 1939 года Кедров был незаконно репрессирован. Подручные Берии следователи Мешик и Либенсон предъявили Кедрову обвинение: агент царской охранки, иностранный шпион, завербованный ещё до революции, – стандартный набор клеветы. Все протоколы допросов, которые длились по 22 часа, неизменно заканчивались записью следователя: «Виновным себя не признал».

Последнее слово Кедрова, выписка из протокола заседания Военной коллегии Верховного суда СССР: «Два года и три месяца я содержался под стражей в Сухановской и Лефортовской тюрьмах. Я пережил все муки и истязания. Если бы я был врагом народа, я не вытерпел бы этих мук и признал себя виновным. Но я не виноват и не признавал лжи, как это делали некоторые…»

Вот приговор суда от 9 июля 1941 года: «Кедрова Михаила Сергеевича считать по суду оправданным, из-под стражи освободить. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Председатель Романычев, члены суда Буканов, Чепцов, секретарь Мазур».

А вот выписка ещё из одного документа: «Справка. Приговор о расстреле Кедрова Михаила Сергеевича приведён в исполнение… Основание: предписание Народного комиссара внутренних дел СССР».

Свершилось невероятное: предписание Берии оказалось выше приговора суда. Такого со старыми большевиками не случалось ни до, ни после 1941 года. Так Берия отомстил Кедрову и пытался навсегда скрыть правду о полученных в 1921 году взятках.

В 1946 году на запрос Сильвии Михайловны Кедровой о судьбе отца она получила ответ: «Умер 4 апреля 1943 года в ИТЛ от упадка сердечной деятельности». Эта уловка не помогла уйти от возмездия Мешику – его расстреляли. Смертный приговор Либенсону заменён 25 годами заключения.

2 июля 1954 года Кедров был реабилитирован.

Почему же Прудникова использовала только чёрные краски для жизнеописания Кедрова? Дело в том, что попыткам необоснованного обеления Берии всегда будет незримо противостоять образ Кедрова, человека чести, не дрогнувшего под изощрёнными пытками бериевских эскулапов.

В суде Берия признал себя виновным в службе в мусаватистской разведке в 1919 году: «Я уже показал суду, в чём я признаю себя виновным. Я долго скрывал свою службу в мусаватистской разведке. Однако я заявляю, что даже находясь на службе там, не совершал ничего вредного» (протокол пятого дня судебного заседания. 23 декабря 1953 года).

Как же быть Прудниковой с этим признанием? А очень просто! Она во всеуслышание заявила, что Берия был убит при аресте и в судебном заседании его не было. Протоколы заседаний – это липа.

Прудникова назидает читателям: «…ссылаясь на какой-либо факт, историк обязан сообщить и источник, где он этот факт откопал». Так где же она откопала факт убийства Берии? Неужели это всего лишь со слов горячего грузинского парня Серго, который побоялся поднять брезент и посмотреть, когда «только что из помещения вынесли кого-то на носилках…»? Может быть, он уже тогда открестился от своего отца Лаврентия Берии?

Вы, Елена, взялись за невыполнимую миссию по исторической реабилитации Берии, хотя лукавите и пишете, что это якобы не так. Надо было вовремя остановиться. Вы же предпочли встать на путь фальсификации исторического факта.

Ну а что же тем временем Брезкун? Он позиционирует себя как профессор Академии военных наук. При этом он «забыл» указать, что профессорское звание пожаловано ему Межрегиональной общественной организацией «Академия военных наук». Этот чин не состоит в родстве с почётным званием профессора вуза, для получения которого необходимо защитить научные диссертации, воспитать аспирантов и много лет преподавать свои знания студентам. Может быть, поэтому Брезкун как бы не смог понять, что Березин служил заместителем Дзержинского по Московской ЧК. И всё же Брезкун не согласен с байкой об убийстве Берии при аресте.

Доводы Прудниковой и Брезкуна по исторической реабилитации Берии не в ладу с упомянутыми мной фактами. Поэтому «адвокатам» Берии и пришлось прибегнуть к фальсификациям для одурманивания читателей. Некоторые, впрочем, не видят в этом ничего предосудительного – писательские, мол, шалости. Общеизвестно, что история отечественных спецслужб – это важная часть истории России. По моему мнению, попытки фальсификации исторических фактов наносят ущерб интересам нашего государства и поэтому совершенно неприемлемы.

Феликс БЕРЕЗИН, писатель-историк, заслуженный экономист России