ТЕЛЕКЛАССИКА

Почему об уникальном гении русской литературы рассказывать должен именно Леонид Парфёнов? Да, по-своему ведущий тоже уникален, но уж очень по-своему. Когда-то он калёным железом выжигал лживую пафосность и неспешную парадность советских юбилейных фильмов, противопоставив им ироническую отстранённость и срывание всех и всяческих масок с героев вчерашних дней. Фильм «Птица-Гоголь» выполнен в обычной для Парфёнова манере сочетания авангардного гламура с вечными свинцовыми мерзостями русской жизни — впрочем, с размахом, блеском и изобретательностью. Восхищает компьютерная графика, неожиданные детали, которые своим количеством, правда, скоро утомляют…

Те, кто любит Парфёнова, наверняка восхищены его возвращением на ТВ, а те, кто любит Гоголя, не на шутку разгневались. Путешествия по странам, ресторанам, хуторам, кабинетам и номерам, разнообразные антуражи, оттеняющие необыкновенную лёгкость в мыслях франта-ведущего, разнообразные постановочные трюки всё более раздражали тем, что не приближали к Гоголю, а отдаляли, снижая его образ, возвышая на всё более жалком фоне непутёвого литератора мастерство выдающегося телевизионщика-постмодерниста. Автора очень много, он любит себя и скрыть этого не может, а Гоголя? Ну точно не так, как Михаила Жванецкого, на юбилее которого (показанном каналом «Россия») Леонид Парфёнов был чрезвычайно взволнован и абсолютно убедил меня в искренности своих чувств к выдающемуся современному сатирику.

Для чего обычные люди путешествуют по местам, связанным с именами великих деятелей прошлого? Для того, например, чтобы приобщиться к атмосфере его творчества, узнать о нём что-то новое и понять его глубже. Но не таков приятный во всех отношениях телегид, фамилию которого ввиду шибающей в глаза стильности и изысканной субтильности так и хочется поменять с заурядного «Парфёнов» на чудесного «Парфюмов». Ему всё давным-давно про Гоголя понятно и известно, об этом он и спешит скороговоркой поведать миру, отчаянно жестикулируя и потрясая для убедительности головой. Он имеет множество подражателей и учеников на разных каналах, которые тоже уже поднадоели несколько отстранённым, лихо пофигистским, антипафосным поведением в кадре, что тоже помешало восприятию «Птицы-Гоголя».

Леониду Парфёнову, разбираясь в том, что это за гусь такой Гоголь, важно рассказать про то, что создатель «Мёртвых душ», увлечённо поглощая блюда итальянской кухни, не обращал внимания на собственные волосы, постоянно попадающие в тарелку. Ему важно заглянуть в печку, видимо, в поисках «несгоревшей рукописи», важно заставить блистательного Олега Табакова со смаком озвучивать выбранные (к сожалению, нецензурные) места из личной переписки Гоголя с друзьями. И настоящую птичку нам показали (хорошо хоть мы были избавлены от гоголя-моголя). Увлекательно? Да. Необходимо? На мой взгляд, не очень. Зачем эта итальянская паста в русские уши? А какое отношение к Гоголю имеет Земфира Рамазанова? Она тут в роли чёрта? Но на чертёнка из «Диканьки» опять же более сам ведущий похож, иногда его натурально колбасит, особенно когда речь заходит о религиозности и патриотизме Гоголя.

Подробнее всего автор остановился на идейно ему близком, абсурдистском «Носе», лишь упомянув «Тараса Бульбу», назвав почему-то эту эпическую трагедию рыцарским романом. О духовных исканиях писателя нам поведали крайне скупо и в основном с большевистской прямотой Белинского, который Парфёнову несравненно более понятен, чем «мракобес» Гоголь последнего периода. И, наконец, Парфёнов не был бы Парфёновым, если бы не прошёлся Гоголем (точнее, танком) по советскому правительству, которое с размахом отмечало 100-летие со дня смерти Гоголя и многое сделало для популяризации творчества великого писателя. Кстати, памятник Гоголю работы Томского не так уж и плох, это памятник державнику, патриоту России, автору «Тараса Бульбы», автору поэмы, в которой Русь летит птицей-тройкой. Хотя андреевский памятник Гоголю, автору «Записок сумасшедшего» и «Шинели», сжёгшему себя вместе со вторым томом «Мёртвых душ», мне, например, нравится больше.

Впрочем, как, кажется, говаривал незабвенный Иван Александрович Хлестаков: «Не всякая птица долетит до середины Гоголя».

Иван ТРЯПИЧКИН, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ