КОРОЛЕВСТВО КРИВЫХ УЧЕБНИКОВ

Мы продолжаем дискуссию, в которой уже приняли участие Александр Яковлев, Максим Лаврентьев (№ 3–4), Михаил Голубков (№ 8) и Сергей Казначеев (№ 11).

ПРИМЕНИТЕЛЬНО К СЛУЧАЮ
«Ненависти многое открывается, только не то, самое главное, что составляет природу вещи», – сегодня полезно вспомнить эти слова русского философа Г.П. Федотова. Учебник или пособие должны учить – анализировать, осмысливать, интерпретировать, оценивать и ценить, сопоставлять. И любить, любить, любить. В начале работы над трудом, который называется учебной книгой по русской литературе, принципиально важно усвоить выдающуюся мысль В.О. Ключевского: свой «Курс русской истории» он начинает с ответа на вопрос: что выделяет Россию «из состава всеобщей истории»? «...это, – пишет он, – история нашего отечества» (выделено мною. – Л.П.). Слава богу, кажется, закончилось время разоблачающей учебной литературы. Именно с этих здравых позиций были написаны главы о М. Горьком и М. Шолохове в учебном пособии Московского университета 1998 года «История русской литературы ХХ века (20–90-е годы). Основные имена». Вышедшее в 2006 году капитальное пособие МГУ «История русской литературы ХХ века (20–50-е годы). Литературный процесс» многое своевременно скорректировало. Напомню, что пособие В. Мусатова «История русской литературы первой половины ХХ века (советский период)», «Высшей школой» в 2001 году издано без имени Шолохова в оглавлении, а в обзорной главке «Проза 1920-х годов» о «Тихом Доне» говорится, называется и имя Шолохова, однако автор пособия уверен, что «сложность осмысления» «Тихого Дона» состоит в проблеме авторства, и весь текст об этом романе чрезвычайно политизирован. Что касается «Поднятой целины», то и она включена в обзор литературы 1930-х годов, весь разговор об этом романе ограничивается тенденциозным описанием отношений писателя со Сталиным.
Учебники по родной литературе (именно так и называлась когда-то эта школьная дисциплина – «родная литература») исконно учили не только искусству понимания художественного слова, но одновременно были и учебниками жизни, родиноведения. Учебная книга призвана помочь учителю на примерах литературных произведений воспитать высокую духовность и нравственную чистоту школьников. Одним из наиболее действенных инструментов такого построения учебного пособия становится принцип отбора литературных текстов, биографических сведений о писателе, способов их оценки.
И ещё одно обстоятельство непременно должны учитывать учебник или пособие: состояние науки о литературе. Сегодня, перефразируя слова Бердяева о Серебряном веке, можно сказать, что наметившийся в науке о литературе последних лет некий ренессанс не имеет широкого социального излучения. А ведь наша наука – гуманитарная. Размагничена фундаментальная научная мысль. Подражательна и экспансивна заимствованная терминология, с трудом распространяющаяся на русскую литературу. Ныне существует наука для науки, теории ad hoc, к случаю, потому – теории-эфемериды, подёнки. Не может быть создан учебник XXI века без учёта того хаоса, который царит в литературоведческом понятийном и терминологическом пространстве, когда слова, например текст, парадигма, концепт, интертекст, картина мира, феномен и некоторые другие, не только потеряли свою определённость, однозначность, а значит, и научность, но и стали просто разговорными штампами на страницах работ, претендующих на исследовательскую значимость.

ИДЕАЛ НЕДОСТИЖИМ?
Именно с учётом отечественных образовательных традиций, исторического момента, социально-общественной и гуманитарной ситуации, состояния литературоведения написаны учебники, изданные московским издательством ООО «ТИД Русское слово – РС»: Зинин С.А., Сахаров В.И., Чалмаев В.А. Литература. 9-й класс: в 2 ч. (2006); В. Чалмаев,
С. Зинин. Русская литература ХХ века. Учебник для 11-го класса: в 2 кн. (2002).
Хотя бы коротко скажу о последнем. Его отличают композиционная стройность, историко-литературная логика, яркость анализа произведений, компактность биографических сведений, стремление создать эскизную, но максимально объёмную картину литературного развития в России на протяжении целого столетия. Ни одно значительное писательское имя не осталось за пределами книги. Выразителен методический аппарат: интересны вопросы и задания; есть терминологический словарь; приведены темы сочинений, докладов и рефератов. Нова рекомендуемая литература. Прекрасен дизайн обложки С. Якубовского. Уместна рубрика «У литературной карты России», в неё дополнительно к персоналиям классиков первого ряда включено творчество писателей, без которых невозможно представить историю отечественной литературы (Шишков, Чапыгин, Сергеев-Ценский, Волошин, Шергин, Прокофьев, Носов, Шаламов, Вас. Фёдоров, Солоухин). Разделы, освещающие особенности литературного процесса (их шесть), обращают внимание на ведущие тенденции и дают дополнительную информацию об отдельных писателях. Исторически обоснованно в качестве отдельного периода в литературном процессе ХХ столетия выделена литература Великой Отечественной войны, в то время как по непонятным причинам этот период даже в серьёзной научной литературе не обозначается отдельным этапом. А ведь у литературы 1941–1946-х годов не только своя роль, но и ярко выраженная специфика.
К достоинствам учебника В. Чалмаева и С. Зинина бесспорно можно отнести и то, что его авторами являются ведущий опытный литературовед и известный методист. И очень хорошо, что представляет учебник Н. Скатов, член-корреспондент РАН: его вступлением открывается и по-своему освещается учебная книга, обращённая к одиннадцатикласснику. Может быть, в конце учебника следовало бы поместить краткие биографические справки об авторах издания и вступительной статьи к нему.
Идеальный учебник, тем более по литературе самого сложного периода (ХХ век), написать вряд ли возможно. Вот и в связи с чалмаевским учебником можно выстроить ряд замечаний. Пожалуй, главное из них связано с объёмом материала (46 п.л.), который необходимо уложить в три недельных академических часа, отведённых для 11-го класса стандартом среднего (полного) образования по литературе и обязательным минимумом содержания образовательных программ. А этот стандарт предполагает ещё и изучение зарубежной литературы. Учебник В. Чалмаева, С. Зинина с его названием «Русская литература» можно считать и своевременным вызовом министерским чиновникам, составителям стандартов, минимумов, программ, не учитывающим особенности не только развития национальных литератур, но и их специфику: русская литература существует в неразрывной связи и взаимодействии с развитием русского языка и русской (российской) истории, так она и преподаётся в школе. При чём здесь зарубежная литература? И это ещё одна проблема, требующая обсуждения, – как называть школьный учебник по литературе, и В. Чалмаев с соавтором открыто предложили свой вариант.

АССОНАНСНЫЙ СИМФОНИЗМ
Столь же удачным воспринимаю и издание: История русской литературы. ХХ век: В 2 ч.: Учебник для студентов вузов / В. Агеносов и др.; под ред. В. Агеносова. – М.: Дрофа, 2007. Авторский коллектив включает более 30 специалистов из разных регионов. Вся Россия писала этот яркий труд. Эпическая монументальная симфония. Хотя именно симфонизм по понятным причинам (многочисленны разные стили мышления, анализа, письма) порой и ослаблен. Следовало бы привести к единому знаменателю первые, во вступительных строчках статей-персоналий рекомендательные характеристики писателей (см.: ч. 1: М. Горький – без определения; И. Бунин – «крупнейший русский писатель и поэт ХХ века»; А. Белый, А. Блок – без определений; Н. Гумилёв – «один из самых ярких поэтов Серебряного века, блестящий критик, драматург и прозаик»; А. Ахматова – «одна из выдающихся женщин-стихотворцев ХХ столетия»; В. Маяковский – «один из выдающихся отечественных стихотворцев ХХ века»; С. Есенин – «русский национальный поэт мирового масштаба»; Е. Замятин – без определения; М. Цветаева – без определения; ч. 2: М. Шолохов – без определения; Л. Леонов – «выдающийся художник ХХ столетия»; А. Платонов – без определения; О. Мандельштам – «один из выдающихся российских поэтов ХХ века»; Б. Пастернак – «крупнейший поэт ХХ столетия, прозаик, драматург, один из лучших отечественных переводчиков» и т.п.). Если такая подача писателей в первой строке, в зачине симфонична, то симфонизм этот ассонансный, и насладиться его звучанием может лишь натренированное ухо литературоведа. А учебник-то написан для студентов.
Агеносовский учебник, бесспорно, востребован не только студентами, но и вузовскими преподавателями. На его страницах проанализированы вся сложнейшая история русской литературы ХХ века, все ведущие писатели, так или иначе определяющие векторы литературного развития. Главы учебного издания написаны специалистами, целенаправленно изучающими ту проблематику, которую они представляют на страницах учебного издания. Однако, как и в случае с учебником В. Чалмаева, учебник под редакцией профессора Агеносова написан без учёта реального времени, отведённого для изучения русской литературы Государственным образовательным стандартом по филологии.
Согласна с М. Голубковым: следует радоваться разнообразию современных учебников и учебных пособий по литературе. Кроме упомянутых, можно назвать десяток иных в целом интересных учебных изданий для студентов-филологов: Русская литература ХХ века / Под общей ред. Е.Г. Мущенко и Т.А. Никоновой. – Воронеж, 1999; История русской литературы ХХ века (первая половина): в 2 кн. / Под ред. Л.П. Егоровой. – Ставрополь, 2004; Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. 1950–1990-е годы: в 3 кн. – М., 2001; Зайцев В.А., Герасименко А.П. История русской литературы второй половины ХХ века. – М., 2004, и другие.

НА БЕРЕГУ ОКЕАНА
Какое издательство, какой методист или филолог не испытали сегодня соблазна, чаще всего в коммерческих целях, написать и издать, да ещё и с рекомендательным грифом, учебник или учебное пособие по литературе?! Написан «океан» хороших и разных учебников, пособий, очерков, курсов, компендиумов, рекомендаций, разработок. И что? А вот что… На встрече с прессой в 2007 году бывший руководитель Рособрнадзора В. Болотов сообщил: уровень знаний школьников по литературе ужасает, около 20% (пятая часть!) выпускников этого года на ЕГЭ по литературе получили двойки, и «судьба литературы будет решена уже осенью этого года». Судьба эта, как можно догадаться, трагическая. Литературу вывели из списка обязательных экзаменов в соответствии с письмом Минобрнауки от 19 марта 2008 года ‹ 03-486 «О проведении государственной (итоговой) аттестации обучающихся в 2008 году». Литература, как и математика (здесь 21% двоек), трудно осваивается школьниками. Надо литературу потеснить: ЕГЭ по литературе не целесообразен, сочинение «девальвировало себя», потому что сегодня опубликовано много пособий и шпаргалок. Вот логика одного из бывших руководителей образования. А ведь речь идёт о дисциплине, знание которой тестирует прежде всего личностные качества молодого человека, стоящего на пороге реализации себя в сложнейшем современном социуме.
Снижение уровня и качества литературных знаний подтверждают и литературные олимпиады. Состав жюри, представленный на региональной олимпиаде-2008 в Тамбовской области, имеет опыт судейской работы не менее 25 лет. С большим сожалением члены жюри констатируют факт постоянного, от года к году, интенсивного и катастрофического падения общего уровня знаний учащихся в области литературы и в целом их эрудиции, интеллекта. И олимпиада-2008 это красноречиво подтвердила: 37 баллов из 54 (68%) из общего числа участников (81 человек) набрала только одна ученица 10-го класса. Остальные победители еле-еле поднялись или вовсе не поднялись над 50 процентами. А вот ещё пример. В сентябре 2007 года для только что зачисленных по результатам ЕГЭ (русский язык и литература) в Институт русской филологии Тамбовского университета был проведён проверочный диктант. Двойки получили 87% студентов. Вот и «делай» из них современных филологов-преподавателей.

ЗЁРНА ОТ ПЛЕВЕЛ
Что является маяком в безбрежном пространстве учебной литературы?
Вот уже и в дискуссии «Королевство кривых учебников» столкнулись два подхода: А. Яковлева (невозможно представить себе учебное пособие по современной литературе, в котором «в исчерпывающем объёме» представлены В. Маканин, Л. Улицкая, А. Волос, А. Слаповский, В. Сорокин, Д. Пригов, М. Айзенберг, С. Гандлевский или В. Кальпиди, но лишь названы или вовсе отсутствуют имена А. Кима, В. Распутина, В. Лихоносова, Л. Бородина, В. Личутина, Ю. Кублановского, А. Кушнера, Г. Горбовского, К. Ваншенкина или О. Чухонцева) и М. Голубкова («…вести разговор об учебнике литературы… нельзя с точки зрения того, кто из современных писателей упомянут, а кто нет, кому отведены главы, кому не отведены, подсчитывать строчки с указанием того или иного имени… В противном случае критерием такой критики будет личный вкус или групповые пристрастия журналистов») («ЛГ», ‹ 3–4; ‹ 8). Понятно, перечислительными рядами имён писателей и их произведений истины не добудешь. Но ведь объективно существует классика и не классика, выдающиеся художники и временщики. Как отделить зёрна от плевел и включить в учебную литературу именно зёрна, способные дать блистательные всходы в сердцах и умах молодых людей? Какой литературно-теоретический, обзорный материал поместить в учебники в качестве обязательного? Как трактовать то или иное произведение, анализировать тот или иной литературный характер? Как вообще преподавать литературу? Кто способен ответить на эти историко-литературные и литературно-методические вопросы: что и как? Только профессионал! Хороший учитель и хороший специалист высшей школы. Они сами определят и возможности учебника, и степень совершенства принципов отбора писательских имён и произведений, и уровень преподавания литературы. А это, качество профессионализма педагога-литератора, для России уже давно большая и, как видно, почти неразрешимая проблема. Во всяком случае при современном состоянии отечественного образования, в том числе и литературного.

«СЪЕДЕННОЕ» ВРЕМЯ
Освоить новую серьёзную учебную литературу под силу лишь талантливым учителям и вузовским преподавателям, а их надо вырастить. А как можно сегодня в стенах филологических факультетов классических университетов (МГУ и СПБГУ – не в счёт, в образовательном пространстве России у них особое место) выучить профессионала-литературоведа и профессионала-преподавателя, если в том самом «Государственном образовательном стандарте высшего профессионального образования. Специальность 021700 – филология. Квалификация – филолог, преподаватель» (ещё действует этот документ 2000 года, а с 2009-го предполагается ввести стандарт нового поколения с учётом уровней бакалавриата и магистратуры), о котором говорит М. Голубков, на общение профессора со студентами отводится ничем не мотивированный лимит времени. Такой ситуации никогда не было в филологическом образовании. Скажем, на 1-м курсе древнерусская литература, сложнейшая в своей специфике учебная дисциплина, рассчитана на один час лекций и один час практических занятий в неделю в течение одного семестра. То же в преподавании устного народного творчества, а теория фольклора читается один час в неделю. Классическая русская литература XIX–XX веков изучается в пределах двух лекционных часов и одного часа семинарских занятий в неделю. Вровень с теоретическими часами (аудиторными) рассчитаны самостоятельная работа студентов, совершенно не предусматривающая «вмешательства» преподавателей (часы им не планируются), а также подготовка к экзаменам, в которых преподаватель выполняет лишь функцию контролёра-гастролёра (12 минут на одного студента). Например, на завершающем этапе обучения, на 5-м курсе, на очень сложный, значительно обновлённый в своём содержании предмет, теорию литературы, отведено 24 часа, а на экзамен – 32, из которых преподавателю планируется в лучшем случае девять. То есть так называемая самостоятельная работа и время самостоятельной подготовки к экзамену (без единого часа для преподавателя) «съедают» недельное, семестровое время в два–три раза больше, чем аудиторное обучение. Если к этой картине прибавить дисциплины ГСЭ (иностранный язык, физкультура, отечественная история, педагогика и психология, философия, экономика, культурология, политология, социология, правоведение), а также из цикла ЕН (математика и информатика, концепции современного естествознания), на изучение каждой из которых на филологическом факультете в течение первых 6 семестров отводится столько же часов, сколько на русскую литературу, то становится понятным, как, а следовательно, каких филологов, преподавателей литературы, в том числе для школ, мы готовим. С изучением русского языка картина несколько иная, хотя и далека от нормальной.
Не лучше обстоит дело с количеством времени, отведённого на изучение литературы и в школе. В 11-м классе на литературу отведены три часа, большая часть из которых в последнее время уходит на подготовку к ЕГЭ, то есть на натаскивание по тестам. Какая уж там нравственная проблематика, философия любви и страдания, какие вечные ценности?! Да и экзамен по литературе необязателен, он существует в статусе по выбору, а ЕГЭ по этому предмету сдают лишь единицы, те, кто будет поступать в вуз на русскую филологию.
Таким образом, учебники, пособия по литературе для школ и вузов вместе с их авторами существуют сами по себе, а реальные учебные процессы – как бы независимо от них. Что будет с преподаванием литературы в вузе, когда на филологических факультетах начнёт действовать Государственный стандарт третьего поколения, сориентированный не на пятилетие, а на четырёхлетнее обучение по программе бакалавриата? 

Лариса ПОЛЯКОВА, профессор Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина