РАМПА

Два озорных малыша с крылышками сжимают в пухленьких ручках один – серп, другой – молот. Легкомысленность эмблемы оттеняется академически солидным названием – «Школа современной пьесы».

Всё началось 20 лет назад, аккурат в Международный день театра. Театру, появившемуся на свет в такой день, с рождения должна была быть уготована счастливая судьба. Что, впрочем, не означает, что судьба эта непременно должна была быть лёгкой. Заветная дата стояла на приказе об учреждении театра, у которого на тот момент не было ни труппы, ни помещения, ни всех прочих атрибутов, полагающихся такому серьёзному учреждению. К слову, серьёзным именно это учреждение не могло быть по определению, ибо создателем его был Иосиф Райхельгауз, «родом из Одессы». А одессит может быть умным, отважным, предприимчивым, обладать массой иных немаловажных достоинств, но серьёзность среди них будет отсутствовать. Иначе это уже не одессит.

Свой театр он мечтал иметь с тех пор, как окончательно определился с выбором ответа на вопрос, кем быть, отказавшись от карьер дирижёра, капитана дальнего плавания и писателя. Историю создания «Школы» Райхельгауз любит рассказывать так, чтобы слушатели ни секунды не сомневались – всё происходило как бы само собой. Но те, кто знает его неукротимую энергию, лишь улыбаются и делают вид, что верят ему. Название было придумано задолго до того, как возник собственно театр. Изначально предполагалось, что это будет своего рода «класс» современной пьесы в «Школе драматического искусства», созданной Анатолием Васильевым, с которым Райхельгауза в те поры связывала не только студенческая дружба. Не сложилось, что, в общем-то, и неудивительно. Каждый пошёл своим путём. И театры-школы схожи только названиями.

Райхельгаузу хотелось ставить такие пьесы, чтобы зритель, сидящий в зале, чувствовал: это про меня, про то, как я живу сегодня, здесь и сейчас. Вот почему на афише «Школы» не увидишь ни Шекспира, ни Островского. Исключение сделано только для Антона Павловича Чехова. Да и то лишь потому, что на сцене театра наряду с классической «Чайкой» порхают ещё две – детективная и опереточная версии великой пьесы. Как и всё остальное – пера наших современников. Пьеса же, которой открылся театр, – «Пришёл мужчина к женщине» Семёна Злотникова – за 20 лет выдержала 500 представлений и в юбилейном сезоне взяла второе дыхание, получив новую редакцию. А другой хит театра – опера с балетом «А чой-то ты во фраке» на сюжет всё того же Антон Палыча, сменив третий или четвёртый состав исполнителей, всё так же собирает полный зал.

Под этими сводами располагался некогда знаменитый ресторан «Эрмитаж», где священнодействовал тот самый подаривший своё имя салату Оливье и куда любили заглядывать и Чайковский, и Достоевский, и Лев Толстой, и Шаляпин… Поэтому, вероятно, здесь сегодня одновременно и столь интеллектуально-культурно, и так «вкусно». И шикарно, конечно. Зеркала в бронзе, лепнина, позолота и те самые купидончики, под сенью которых в своё время блистали Мария Миронова, Михаил Глузский, Любовь Полищук, а сегодня срывают аплодисменты Екатерина Васильева, Ирина Алфёрова, Альберт Филозов, Владимир Качан. В этом странном доме на Трубной не только играют спектакли, но порой вечера напролёт читают стихи или травят актёрские байки, здесь поют и пляшут, одним словом – живут. Как и должно быть в правильном театре – одной, непохожей на других, но счастливой семьёй.

Ксения ВИШНЕВСКАЯ