ПАМЯТЬ

25 марта 1945 года во время Данцигской (Гданьской) операции 2-го Белорусского фронта лично уничтожил четыре немецких танка, но был тяжело ранен.

В 1953 году окончил Литературный институт имени А.М. Горького. Первый сборник стихов «В дороге» выпустил в 1956 году.

Александр НИКОЛАЕВ

***
Вот бледнолицый ученик,
круги под синими глазами,
в метро к учебнику приник,
на выпускной спешит экзамен.

Склонились в позе деловой
сосредоточенные лица
над исторической канвой –
хронологической таблицей.

В таблице даты, имена,
событья важного значенья,
среди которых и война –
объект, достойный изученья.

И вовсе нет моей вины,
что я подслушал их беседу,
где из важнейших дат войны
был назван только День Победы.

Воспоминаний давних тень
прошла, конкретность принимая,
и вспомнил я тот первый день
войны, окончившейся в мае.
А бледнолицый сам не свой,
склонился ниже бледнолицый
над исторической канвой –
хронологической таблицей.

Июнь и сорок первый год.
Как говорится,
время оно…
До них по книгам он дойдёт,
как я до войн Наполеона,

И я сижу,
смотрю в окно.
Как быстро вырастают дети!
А тот июнь был так давно,
когда их не было на свете.

И, вероятно, иногда
мы в чём-то их не понимаем,
поскольку жили в те года,
когда Июнь был перед Маем.

Его я помню хорошо.
Стояла жаркая погода.
А за Июнем
 Май пришёл,
когда прошло
                  четыре года.

***
Благодарение судьбе,
я изучал не без охоты
и наставленье по стрельбе,
и Боевой устав пехоты.

Мне был понятен каждый шаг.
Возникнет вдруг перед тобою
твой враг,
твоей Отчизны враг,
командуй:
– Батарея, к бою!

А у врага победный вид,
нахально действует, упрямо,
пока не знает, что стоит
он в перекрестье панорамы.

Вот так, бывало, воевал,
идя по вражескому следу.
Потом отбой,
потом привал,
потом отпраздновал победу.

Довоевал не до конца,
хотя уже немало прожил.
Недавно встретил подлеца,
но вот его не уничтожил.

А у него победный вид,
нахально действует и смело.
Не знает, видно, что стоит
он в узкой прорези прицела.

***
Траншея вдоль деревни древней
под бывшей улицей прошла,

и я шагаю под деревней,
напалмом выжженной дотла.

Живут в деревне не солдаты,
но каждый дом – в земле, как дот.
И вновь я вижу сорок пятый,
последний свой военный год.

А в сорок пятом,
тоже в марте,
я жил от дома вдалеке,
в необозначенном на карте
полуподземном городке.

Я был, наверно, парнем смелым,
но через четверть века вновь
вдруг оказаться под обстрелом,
и видеть смерть,
и видеть кровь!

Упасть на землю,
в землю вжаться,
чтоб переждать весь этот ад!
Здесь даже буйволы ложатся,
когда стреляют и бомбят.

Я много повидал на свете,
но всё же верится с трудом,
что в блиндажах подземных этих
родильный дом
и детский дом.

И кто-то должен быть в ответе
за то, что вдруг разверзлась твердь,
что под землёй родятся дети
и под землёй встречают смерть.