УХОДЯЩАЯ ЛИТЕРНАТУРА

Сатира сегодня не нужна изданиям, сидящим на госдотациях, точно так же, как изданиям, которые содержат олигархи. А других у нас нет. Казалось бы, чтобы возразить автору, достаточно назвать имена Ф. Искандера и Ю. Полякова. Но речь в статье не об отдельных – пусть крупных – удачах, а об общей тенденции. Сатира – не единственный жанр, который незаметно «вымывается» из литературы. «ЛГ» начинает разговор о причинах и следствиях исчезновения литературных жанров.

Старая добрая сатира не умерла. Она загнана в угол и стоит там с кляпом во рту. Загнали её в этот угол два обстоятельства. Первое: сатиру боятся власти и капитал. Она ведь по природе своей социальна: вскрывает язвы, бичует пороки и «гонит волну». Всё это в наши дни не приветствуется. И второе: сатира абсолютно растеряна. Даже если вытащить кляп, мы голоса её не услышим. Сатира никогда не жила в условиях невостребованности. Она всегда была нужна: буржуазии или советской власти. Она привыкла быть ведомой и бить по намеченным целям. А сейчас?.. Никто никуда не ведёт и целей никаких не указывает. Сегодня перед сатирой открываются два пути: либо предать себя и стать анти (превратиться в отмороженный стёб), либо измениться – взять невероятно сложный барьер и дотянуться до неба.

Сатира способна выжить лишь в одном случае – если обретёт метафизический драйв, то есть станет выше идеологий. Она обречена на эту великую перемену, поскольку воочию увидела бездну. Нельзя увидеть бездну и не измениться. Ты либо становишься её добычей, либо начинаешь сопротивление. Сделать вид, что всё остаётся по-старому, не получится. «По-старому» никогда больше не будет. То, что произошло с русским миром, изменило его навсегда.

Сегодня сатира уже не может не видеть своего истинного врага. И это, конечно же, не самовлюблённый гламур – жалкая пена, которую легко уносит течением. Истинный враг сатиры – это антисатира и её спонсоры. Антисатира – враг очень сильный. Сила этого коллективного Кощея заключается в том, что он лишён всяких рамок и ясно осознаёт свою цель. Это не бесценностная публицистика, как многие полагают. Это публицистика, нацеленная на уничтожение ценностей. Именно поэтому она выжигает их стёбом.

«Анти» ненавидит идеальные устремления и социальные грёзы. Оно не желает земного рая для всех. Оно желает – и всегда желало – рая для избранных.

Традиция антисатиры восходит к Рабле, которого ошибочно называют сатириком. Он – антисатирик. Это писатель, глубоко презирающий ценности Ренессанса. Хорош сатирик, который превозносит плоть, высмеивает всё духовное, пропагандирует скверну и упивается натурализмом – жратвой, половыми актами, испражнениями!

Рабле упорно привязывал смеховую культуру к низу, к попранию норм, к аморальности. Он же дал своему детищу путеводный образ, благодаря которому «анти» обрело бессмертие. Рабле изобразил Телемское аббатство – рай элитариев, которые, живя целиком за счёт общества, отбрасывают всякие нормы и делают то, что им вздумается.

В далёком XVI веке образ Телемского аббатства был воспринят как шутка, легкомысленная утопия, вступившая с забавный спор с великой Утопией Томаса Мора. И тогда, и в последующем Телему задвинула в тень История. Европейский мир меняли идеи Гуманизма, Просвещения и Прогресса. Сатирики сражались за новое общество в первых рядах. Они мечтали о национальном доме без церковного диктата и феодального произвола. Образ идеального государства вдохновлял и Костера, и Вольтера, и Дефо, и Свифта, и Диккенса, и Твена. Сатирики потешались над клерикалами и аристократами, славили реформы и освобождённого человека. Они высмеивали отживающие порядки и пытались исправить нравы своих современников.

Пленённые социальными грёзами, сатирики не разглядели, что родилось нечто зловещее, некий иной смех, содержащий фундаментальное отрицание всего, что им дорого. Они считали Рабле собратом. Долгое время он воспринимался как весельчак, чей пафос состоит в освобождении от кабалы мнимых святош и власти тупых феодалов. Разогретые идеалы и восходящий поток Истории вполне объясняют, почему Рабле мало кого вдохновил. В последующие века он выглядит трагически одиноким.

Лишь кучка английских аристократов в середине ХVII столетия да мистик Алистер Кроули в начале ХХ попытались создать Телему. Из этого ничего не вышло. Элитам ведущих держав не понадобились вертепы для избранных. Мираж Телемского аббатства вновь возник в конце ХХ века, когда закончилась великая мировая схватка. Коммунисты и капиталисты победили нацистов, а затем начали бороться друг с другом. Итогом стало падение советского строя.

Но ещё до того, как он рухнул, мир тихо окрасился в серое. Его заволокло странным туманом, полностью скрывающим будущее. Куда идти, уже мало кто понимал. Шок, порождённый страшными войнами, вызвал к жизни постмодернизм, с его ненавистью к истории и желанием творить издевательские коллажи. В это время уже ничто не мешало формироваться антиэлите, презирающей ценности эпохи модерна и не желающей никакого развития. Было объявлено о конце Истории, Человека, Гуманизма.

Местом, где «концу Истории» обрадовались больше других, был Советский Союз периода упадка и разрушения. Здесь антиэлита, стыдящаяся своей страны и проклинающая своё прошлое, вдруг обрела путеводный образ. Её совершенно очаровал Рабле, которого восславил знаменитый советский литературовед Бахтин. Её пленило Телемское аббатство.

Телема порождала фантазии. Она манила сексуальным раскрепощением, лёгкостью бытия и красками вечного карнавала. И главное – полной мировоззренческой ясностью, поскольку превозносила телесное. Антиэлита приступила к работе – сооружению рая для избранных, узаконенного борделя, сладость жизни в котором будет обеспечивать общество. Ей было ясно, что нормальное общество этого соорудить не позволит. Зато гнилое элитарному борделю не угрожает. У него нет ни ценностей, ни достоинства. Оно может только завидовать, заискивать и исполнять пожелания. И такое общество позволит выкачать из страны всё.

Антиэлита создала клонов Рабле – его бесчисленные мелкие отражения. Клоны замечательно поработали. Во времена перестройки они талантливо отстебали советские культы. В 90-е годы – национальные. А совсем недавно изгадили «Крокодил» – сделали из него пушку, стреляющую дерьмом во все стороны. На этот натиск сатира отвечала редкими выстрелами (чем-то возмущалась, что-то привычно высмеивала) и сдавала позиции. Она отступала, не понимая, откуда вдруг забил такой фонтан иного, странного смеха.

В итоге сатиры не видно и не слышно. Видно и слышно лишь неких деятелей эстрады, которым уже пора давать звание «коммерции сатирик» за то усердие, с которым они обращают в личный доход стоны общества.

Сатира, милая, пора выходить из угла! Чтобы выстоять и потеснить «анти», тебе нужно избавиться от чёртова кляпа и взять слово. При этом нужно не барахтаться в мелкотемье, не тонуть в старой советской традиции и не пасовать перед сложностью. Сегодня настоящие темы – это торжество смерти, сон души, деградация бытия, новые формы тоталитаризма и утверждение ада.

Нужно ясно видеть своего врага и понимать, что им движет. Нужно учиться по-взрослому читать тексты: кто написал, что вдохновило и чего добиваются авторы. Иначе сатира обречена мычать, а современное общество мычания не приемлет. Грязевой поток сметёт всё. Мы же помним, как легко иная смеховая культура расправилась с советскими культами. Она обратила их в дым. То же самое она сделает и с культами новой России.

Когда антиэлита осознает, что идеология стоит дорого и на ней нельзя экономить, она направит на уничтожение оставшихся ценностей такой ресурс, что мало не покажется никому. Это будет информационный террор по принципу «гаси свет». Антисатира не даст сформироваться национальному сознанию. Она не позволит сформироваться нормальной элите. Она выстебет любую идеологию. Всё сказанное от имени государства будет молниеносно извращено и окарикатурено. «Анти» будет опускать русский мир и гасить его звёзды, подрезать национальные крылья. Оно тем и живо.

Чтобы не позволить соорудить Телему, сатире нужен метафизический взлёт. Ей нужно высекать искры эмоций и будить мысль. Не давать усыплять души, прорываться к пониманию Истории и современности, к политическому и философскому знанию. А ещё нужно жёстко оспаривать фундаментальные утверждения антисатириков: «всё остывает», «слово бессильно», «человек – скот». Оспаривать, поскольку это – пошлейшая ложь. В человеческом мире действуют иные законы, часто противоположные физике. Слово живёт, пока не погибла надежда. И люди достойны лучших определений.

Человек слишком сложен, чтобы судить о нём было позволительно червяку.

Валерий РОКОТОВ