СИТУАЦИЯ

Александр ЯГОДКИН, ВОРОНЕЖ

О блужданиях по лабиринтам ПФ и кладбищам юридических лиц

Вот, время пришло, и Пенсионный фонд прислал мне письмо. Мол, хватит козлом-то скакать и прикидываться энергичным, ты в зеркало посмотри: старик уже, пора тебе на лавочке сидеть и о душе думать. Так что приходи. Посмотрим, чего ты в своей жизни наработал и какую пенсию мы тебе положим…

Здания Пенсионного фонда смотрятся роскошно, но на их милость я никогда не рассчитывал. Вон соседка по лестничной клетке, работавшая всю жизнь, получила пенсию 4900 руб. Живёт одна в двухкомнатной квартире, бережёт её для внуков. Потому что каждому ж хочется оставить что-то после себя. Из суммы в 4900 она отдаёт за квартиру и телефон шесть с половиной тысяч.
Соседка почему-то не ропщет.

Собрал я кучу затребованных ПФ документов, добавил к ним на всякий случай кучу других, включая аттестат, и снял с них стопку копий: готов! Вся жизнь моя в них – как на ладони. Ни единого перерыва в стаже, ни судимостей, не говоря уж об отсидках, даже выговоров никаких, только благодарности да записи о рацпредложениях; самый что ни на есть добросовестный претендент на пенсию; только что скелетов из шкафа не вложил я в эту папку…

Пришёл я, постоял недолго в очереди и предстал перед инспектором, как лист перед травой. Больше часа мы с тихой, интеллигентной сотрудницей листали мою жизнь. А потом я вышел и долго брёл по улицам. И после долгих размышлений понял: до пенсии лучше не доживать (может, именно поэтому у нас средняя продолжительность жизни совпадает аккурат с пенсионным возрастом?).

Выяснилось, что прошлое своё мне надо ещё долго приводить в порядок: сделать какие-то записи на последнем месте работы, снять ещё копии с разных документов – это было самым простым.

А вот дальше… Первым делом нужно заменить страховое свидетельство, выданное в этом году на предпоследнем месте моей работы. Отдел кадров указал место рождения – Воронеж вместо Рамони. А я ж его не разглядывал, полностью доверяя специалистам – как записали, так и правильно, на то им и образование дадено, кормильцам нашим… А место этой работы – в Москве, и денег мотаться в столицу у меня нет. Да и не исправишь это свидетельство одним днём – что, в гостинице московской жить?

Но это были ещё цветочки.  Оказалось, что половину записей в трудовой книжке нужно доказывать. В одном месте на печати не читается какое-то второстепенное слово, и инспекторша долго пыталась разглядеть его в лупу, но так и не разглядела. Предлагала коллеге за соседним столом и мне – нет, мы тоже не расшифровали.

В другом – дата увольнения неправильно указана. Номер приказа есть, а даты нет! В третьем – наоборот: дата есть, а номера приказа нет.

А в середине книжки обнаружилась беда: распад СССР и смена политического строя в России. Предприятия и организации мёрли тогда, как мухи, и некоторые из них оставили след в моей трудовой книжке, но следы эти не всегда соответствовали жёстким требованиям ПФ. Например, в Воронеже существовал филиал Волгоградской пусконаладки, и я вместе с бригадой друзей-инженеров с «Процессора» два года работал там. За что теперь и поплатился: надо уточнять графические и организационные следы её в моей трудовой книжке. Обращаться в Волгоград, исследовать архивы и доказывать, что я честно в этой конторе трудился, отчисляя все необходимые проценты государству.

И вообще: надо искать умершие места прежних работ по городам и весям, проводить экспертизы печатей, в которых хоть одно слово не читается, добывать справки и т.д.

Короче. Я вошёл в это благородное учреждение на две буквы упругим и энергичным, а вышел старым и немощным. Было ясно: оправдаться перед своим государством, что я не тунеядец и не пытаюсь его надуть, мне не удастся.

Ладно, я – журналист, умеющий работать с информацией, а каково простым работягам? Где они будут искать свои работы и колхозы? В каких архивах найдут справки о своих зарплатах?

На горестный мой рассказ приятель сказал: говорят, что в связи с кризисом и нарастающим дефицитом своего бюджета ПФ получил негласное указание «ловить мышат, давить лягушат, ежей душить, петухов потрошить»; так что не парься – все там будем.

И я решил: да подавись ты, ПФ, моей пенсией! Обходились мы без детских пособий, без субсидий на хамскую квартплату, без вообще какой-либо поддержки государства – обойдёмся и теперь без пенсии. Хотя политики самозабвенно твердят с трибун о том, что государство наше – социальное!

В те дни, когда занесло меня в Пенсионный фонд, сам президент России строго сообщил с экрана, что служащие государственных учреждений не имеют права требовать от граждан справки с информацией, которая есть в других госучреждениях. Но я понимал, что обращается он не к гражданам, а к электорату и для тех самых служащих гневные его указания совершенно необязательны.