ШТУДИИ

Одна из разгаданных тайн русской лирики

Что наш язык земной пред дивною
природой?
С какой небрежною и лёгкою свободой
Она рассыпала повсюду красоту
И разновидное с единством согласила!..

Это первые строки стихотворения Василия Жуковского «Невыразимое (Отрывок)», знакомого многим. Но далеко не каждый знает, что слово «отрывок» в его подзаголовке указывает на особый жанр. Он существовал наряду с элегией, балладой, посланием, идиллией. Вспомните другие стихотворения с такой пометой, к примеру, «Осень (Отрывок)» Пушкина.

«В журналах можешь ты, однако, отыскать / Его отрывок, взгляд и нечто» – говорит Репетилов в «Горе от ума» Грибоедова… Эти названия были активны в критике. А в лирике, как видим, жил другой отрывок.

Первые сведения о нём как о жанре обнаруживаются у критика Николая Полевого в «Московском телеграфе». В своей рецензии на «Пиитическую игрушку, отысканную в сундуках покойного дедушки Классицизма» он пишет: «Разве более лада в удалых посланиях, туманных элегиях, разрывчатых отрывках, какими душат нас теперь во имя романтизма? Советуем г. М. увеличить свою «Пиитическую игрушку», составить отделы для идиллий, элегий, отрывков, разбойничьих песен, баллад: дело нетрудное!» В 1830 г. отрывок – жанр уже зрелый, раз для него предлагают создать пародийный отдел!

У отрывка – своё лицо. Его визитная карточка – авторское указание на фрагментарность в названии, пометы «отрывок» и «из…». Конечно, нередко автор подчёркивает реальное происхождение своего произведения из большой формы или его незаконченность и о жанре отрывка не мыслит. Но интереснее фрагментарность стилизованная.

Как и человека, стихотворение мы тоже встречаем «по одёжке» – по его графическому облику. Отрывок любит пропуски текста – строки точек, которые всегда многозначительны. Подчеркнуть отрывочность можно, к примеру, и начальными или финальными неполными строками либо многоточиями, а также строчками, оставленными без рифмопар (их называют холостыми).

Художественное время отрывка открыто в вечное, художественное пространство – в бесконечное. Истинный романтизм с его максималистским стремлением объять необъятное! Отрывок поднимает темы искусства, творческого познания мира, высокой гармонии, рисует образ исключительного героя. Финал почти всегда оптимистичен. Этот жанр появился в романтическое время и вместе с романтизмом ушёл под хлёсткое сопровождение пародии. Незабвенный К. Прутков предварил своё стихотворение «Родное. Из письма московскому приятелю» «тонким» примечанием: «Здесь помещается отрывок недоконченного стихотворения, найденного в сафьянном портфеле Козьмы Пруткова, имеющем золочёную надпись: «Сборник неоконченного (d’inacheve) № 2».

Нередко романтический отрывок действительно появлялся из другого текста, генетически был его частью. Такова и история процитированного стихотворения В. Жуковского. Оно возникло из «Первого отчёта о Луне», послания Жуковского императрице Марии Фёдоровне.

Предположение о таком генезисе шедевра принадлежит известному литературоведу С. Бонди. Указывают на это и томские исследователи А. Янушкевич и О. Лебедева. Так что у меня было более чем достаточно аргументов, чтобы обратиться к анализу рукописей В.А. Жуковского. Они хранятся в Санкт-Петербурге, в Российской национальной библиотеке.

Создавая «отчёт» императрице, Жуковский нумеровал пятистишия. Вот он, текст будущего «Невыразимого», он находится внутри «отчёта». По своему серьёзному содержанию он чужероден общей, достаточно лёгкой тематике и стилистике послания. Жуковский сразу «оформил» серьёзный кусок как отступление, завершив лирическим признанием:

Но вдохновение опять заговорилось,
И Муза пылкая забыла свой отчёт.

Потом поэт увидел самоценность размышления о «невыразимом» и изъял его из «отчёта». Здесь-то и начинается самое интересное! Жуковский вычеркнул выбранный текст вертикальной жирной линией и отделил горизонтальными чертами по верхней и нижней границам. Он начал обработку фрагмента. Зачеркнул ещё три последние строки. Не учитывая нумерации изъятой части, поэт продолжил дальнейший текст послания.

Изолированный фрагмент без первой и трёх последних строк существует в писарской копии. Она выполняет функцию нынешней распечатки. Очевидно, Жуковский пожелал увидеть текст перебелённым, чтобы его легче было изменять и совершенствовать. Текст был переписан каллиграфическим почерком писаря, с лёгким нажимом тонкого пера. Жуковский вносит уверенным нажатием широкого пера исправления и дополнения. Поэт даёт тексту заглавие – «Невыразимое». Он ставит подзаголовок – (Отрывок). Вычёркивает первую строку: «Сравнится ль бедный список мой?» – и отказывается от двух последних. И действительно, зачем в автономном тексте упоминания о материнской форме, из которой вышел отрывок, и о лирическом отступлении?

Заключительные пять строк были записаны писарем на обороте листа. Жуковский переписал три из них на нижнее поле лицевой страницы, желая увидеть новое стихотворение целиком. Автор исправил ошибки писаря, изменил знаки препинания, а также провёл под переписанными стихами пунктирную линию, уверенно переходящую в сплошную.

Если произвести исправления и внести дополнения автора, то перед читателем и предстанет текст «Невыразимого»! Близкий, но не совсем точный. Есть малые разночтения. Отличием является и заключительная пунктирная линия. Это мог быть ряд точек или, как чаще в рукописях Жуковского, ряд тире. С последним стихом отточий «Невыразимое (Отрывок)», несомненно, ещё более выиграло бы в читательском восприятии:

Всё необъятное в единый вздох теснится,
И лишь молчание понятно говорит.
………………………………………………

Однако в прижизненных публикациях исследуемый отрывок Жуковского пропуска текста не имел. Видимо, первый русский романтик стремился обойтись без внешних черт отрывка, развивая его внутреннюю энергию.

Отдельные ошибки писаря были допущены из-за малоразборчивого почерка Жуковского: «кораллы берегов» – «картины берегов», «от луга робкого» – «от луга родины», «скромной» – «скорбном». Другие ошибки сделаны по небрежности самого писаря: «обессиленно» – «обессилено», «необычайное» – «необъятное», «теснилось» – «стеснилось».

Выскажу гипотезу, что существовала и другая, более ранняя рукопись, промежуточная между «отчётом» и писарской копией. Последняя, несомненно, создана позднее «отчёта». Но мог ли он быть её оригиналом? Текст будущего шедевра в послании перечёркнут: предлагать такой текст для переписывания, вероятно, автор бы не стал. На месте слова «искусство» писарь оставил пробел, а Жуковский затем сам дописал пропущенное слово. А в тексте «отчёта» оно вполне разборчиво. Скорее всего, Жуковский предварительно сам выписал текст будущего отрывка из послания и передал его писарю. Возможно, слова «искусство» не было в этом оригинале. Не думаю, что добросовестный и находчивый писарь, не без творческой искры заменивший непонятные «картины» на «кораллы», а «луг родины» на «робкий луг», не смог бы разобрать слово «искусство», тем более напрашивающееся после привычной для него рифмы «чувство»! Жуковский мог колебаться, прежде чем категорически констатировать: «Но обессиленно безмолвствует искусство». Ведь отрывок утверждает бесконечные возможности искусства! Однако впоследствии тезис был оставлен. Стихотворение построено так талантливо, что вся его структура направлена, по наблюдениям Г. Гуковского, на доказательство возможности выразить «невыразимое».

Господа поэты, сохраняйте черновики!

Елена ЗЕЙФЕРТ, доктор филологических наук, профессор РГГУ