ПРЕМЬЕРА: «БЕСЫ» Ф. ДОСТОЕВСКОГО НА МОСКОВСКИХ СЦЕНАХ

Когда мне удалось побывать на репетициях «Бесов», то, честно сказать, я пришла в замешательство и подумала: крах неминуем. Не все актёры ещё выучили текст, мизансцены постоянно менялись, и вообще до «молочно-восковой спелости» спектакля было ох как далеко. Но, видно, и тут авральная система сыграла свою главную роль, она подстегнула артистов, им пришлось сконцентрироваться и выдать «на-гора». А победителей, как говорят, не судят. Хотя…
Мэтр не унизился и не унизил себя прямым ударом «под дых» бывшим единомышленникам. Будучи опытным стратегом, он взял «тайм-аут», чтобы накопить силы, а главное – позитивный заряд для обличения бесовства как такового, противного христианской природе и в то же время каждый раз находящего благодатную почву для своего прорастания.

Нынешнее время тоже часто называют бесноватым, и причин тут много. В первую очередь из-за уродливого морального климата, где нравственные ценности оказались настолько невостребованными, что о них забыли как о прошлогоднем снеге. Зато на первый план вышел успех любой ценой, в том числе коммерческий: по головам друзей и предательство близких, шантаж и, конечно же, убийство своих конкурентов. Об этом так много написано книг и снято фильмов, что явление бесов стало чем-то привычным и даже понятным, и без них уже невозможно представить продвинутую Россию, вступившую в фазу беспредельной свободы, которую хотелось бы как-то укротить. Слова Фёдора Достоевского о том, что истинная свобода без Бога в душе немыслима, пропускаются мимо ушей. Ведь сейчас никому не запрещено ходить в церковь, исповедоваться в грехах… А потом грешить по новой и вновь каяться – и так до бесконечности. В итоге получается какой-то новый формат казуистики на фоне объявленной свободы, исключающей ответственность за свои поступки.

Если бы в советское время Юрию Любимову разрешили ставить запрещённых «Бесов», то наверняка он стал бы рубить шашкой тоталитарную систему, порождающую страх и ещё раз страх у бессловесных строителей светлого будущего, где слезинка ребёнка ничего не стоит, главное – круговая порука сотоварищей, рвущихся к власти. Любой ценой, даже ценой крови. Террор и насилие как явление русской действительности, несомненно, присутствует в «Бесах» Достоевского. Но, как мне показалось, не это сегодня волнует Любимова. Ему куда интереснее выйти на уровень метафизики, психологической публицистики, где можно было бы подковать любую блоху, а потом под лупой обнаружить в ней скачущего лилипутика, которому всё позволено, если Бог умер.

Согласитесь, в 95 лет внутренний мир человека не может оставаться таким, как в 40 лет – начало режиссёрской карьеры Любимова. Волнения, связанные с политическими, социальными конфликтами, уступают пространство для экспериментов с собственной душой, нацеленной на вечность. Вот почему в любимовских «Бесах» на сцене Вахтанговского театра, где перед началом представления публика стоя приветствовала мэтра, вы не обнаружите художественных аллюзий на коррумпированную власть и закулисную политическую возню, но и особой любви к человечеству тоже не найдёте.

В первую очередь Юрия Петровича интересует молодой человек, опутанный идеями и поисками счастья в условиях прогнившего общества, разучившегося говорить правду и как бы невзначай продающего душу дьяволу. Именно поэтому он решил работать с молодыми артистами, пока червяк сомнений и разочарований не съел их веру в будущее, а рефлексия между добром и злом так нестерпима и мучительна. Хотя он понимал: высокий профессионализм заслуженных артистов мог обеспечить ему беспроигрышный успех. Но Любимов привык рисковать. К тому же придуманная им форма музыкальной психодрамы заставляла плыть к неведомым берегам, при том что молодёжный корабль мог в любую минуту сесть на мель.

Дело в том, что на открытой сцене нет привычных декораций. Центральное и главное место занимает чёрный рояль, за которым постоянно сидит музыкант, исполняя сочинения Игоря Стравинского и Владимира Мартынова. Нет, это не музыкальный фон, часто используемый режиссёрами в спектаклях, это ещё одно «действующее лицо», взявшее на себя роль гармонии в негармоничном мире, а также зеркала души персонажей – тёмной, светлой, в крапинку. Ещё чуть-чуть – и, кажется, артисты запоют, временами переходя на речитатив. Таким образом, режиссёр задаёт им сложную задачу: отстраниться от героев и выйти к рампе на прямой диалог со зрителем.

Юрий Любимов не делит персонажей на добреньких и злых, поскольку все они из одной человеческой стаи и, в общем-то, представляют историческую массовку. Неслучайно эта массовка в течение четырёх часов сидит на заднем плане, время от времени покидая свои места и выходя на сольные номера, как на эстраде. И только одному человеку позволено листать ноты на пюпитре и быть связывающим звеном драматических клипов. Это Николай Ставрогин в исполнении Сергея Епишева. И в этом случае Любимов пошёл на смелый эксперимент, доверив роль садиста и нравственного урода лирическому артисту с обаятельной улыбкой. Он шёл от противного: как в таком красивом, элегантном молодом человеке мог зародиться насильник, испытывающий удовольствие и угрызения совести одновременно от совращения девочки-подростка? То ли дело капитан Лебядкин – вот уж хмырь так хмырь. На его сытом, довольном лице с заплывшими глазками всегда можно прочитать: дня не проживёт, чтобы кого-то не облапошить. Делает он это весело, с присвистом, с хамской нахрапистостью. Евгений Косырев не раз срывал аплодисменты зрительного зала, являясь тем внутренним мотором, который заводит и двигает спектакль вперёд.

Его юродивая сестра, хромоножка Марья Лебядкина (актриса Мария Бердинских) тоже не настолько тронутая, чтобы не понимать, как ей выгодно тайное замужество с богатеньким Ставрогиным. Порой даже кажется, что она специально дурит всех, чтобы вызвать жалость и сострадание. Но, по сути, здесь никого не жалко, ибо никому не дано любить ближнего своего, а потому Петру Верховенскому (артист Юрий Красков), отвратительному провокатору с наклеенными усиками, так легко расправиться с Шатовым, втереться в доверие к Ставрогину и провозгласить его идейным лидером.

Я часто думала: почему «Бесов» неимоверно трудно поставить на сцене? Даже Анджею Вайде не удалось в «Современнике» избежать нравоучительной дидактики и собрать расползающийся по швам многослойный сюжет на единый стержень. Именно во время спектакля Любимова понимаешь, насколько оправданно клиповое мышление, когда следующие одна за другой сцены не вырастают из предыдущих, а как бы выхватываются из общей жизни и подаются самостоятельно, крупным планом.

И всё-таки я вынуждена добавить ложку дёгтя в бочку с мёдом, касающуюся второго акта. Не хватило «дыхалки» у молодых артистов сыграть его так же энергично и личностно, как первый. Раскрученный Любимовым маховик русской ментальности продолжал работать по заданной схеме, но эмоции пропали, ушли. И тут, конечно, очень бы пригодился его волшебный фонарик, которым он «дирижировал» в Театре на Таганке… Но со своим уставом, как говорится, не принято в чужой монастырь ходить. Хотя с этого «монастыря» когда-то начинался творческий путь Юрия Любимова. Круг замкнулся.

Любовь ЛЕБЕДИНА