ВЕРНИСАЖ

В Третьяковке на Крымском Валу проходит выставка «Александр Лабас на скорости ХХ века»

Сумела ли эта выставка чем-нибудь удивить после нескольких прошедших? Есть разные мнения на этот счёт, вплоть до таких, где достаётся и Лабасу (не достигает масштабов Дейнеки), и наследникам (зачем так рьяно помогают в выставочном процессе), и Третьяковке (не сумела достать некоторые интересные работы). Суть выставки в Третьяковке в том, что Лабаса, до недавних пор неизвестного и недооценённого, вводят в первые ряды отечественной культуры, в её корифеи. Он тоже невероятно остро отобразил эпоху, но по-другому, космично, как бы с птичьего полёта. Впрочем, это был уже взгляд из кабины первых самолётов.

На выставке в Третьяковке и представлен в основном Лабас – поэт новых ритмов и скоростей. Из-за этого экспозиция получилась несколько холодноватой и отстранённой от человека. Признаться, мне очень не хватало человеческих лиц – прекрасных и странновато-глубоких лабасовских портретов, его таинственных женщин, чудаковатых учёных и музыкантов, смелых капитанов. И ещё не хватало светлых и как бы погруженных в непрерывно длящееся время счастья его приморских акварелей. Именно они с их теплотой и сиянием когда-то несказанно меня поразили и до сих пор представляются во многом вершинными.

В начале выставки – хрестоматийные работы художника: дирижабли, самолёты, поезда… Но и тут невероятный Александр Лабас сумел возвыситься над эпохой и над нашими «прогнозируемыми» ожиданиями. Советую историкам нашей страны почаще ходить на такие выставки. Абсолютно бескомпромиссный в своём творчестве, не вступающий в «торги» с властью и чиновниками от искусства. Так что можно быть уверенным: то, что мы видим в экспозиции, – не агитка и не пустое славословие «первой в мире стране социализма», а выношенное и философски осмысленное отношение к своему веку, к своей эпохе, к своей стране…

Лабас любил новаторские «штучки», внимательно присматривался к «экспериментам» Малевича, и его собственный художественный язык изобилует разнообразными находками, «оптическими», цветовыми и световыми новациями. Живопись то мягкая и плавная, то начинают преобладать графичность и линейность, разорванность и монтажность, то взгляд внимателен и сосредоточен на деталях, то всё расплывается в туманной дымке. И тут невероятное многообразие! Как по-разному художник решает один и тот же мотив эскалатора в метро в работах 1935 и 1972 годов. Используется одна и та же композиция горой взметнувшейся к куполу – от низа до верха холста – лестницы. Но в первом случае взгляд художника более пристален, деревянные коричневые перила даны в ощутимой «древесной» материальности, мелкие фигурки людей тщательно прописаны. В более поздней работе всё эскизнее, легче, обобщённее. Но фантастичны-то обе!

И тут я подхожу к самому главному, что меня поразило. В сущности всё, что представлено на выставке – городские и индустриальные пейзажи, кабины самолётов и дирижабли в воздухе, интерьеры метро и московские улицы, а также бурные сцены октябрьских событий, – всё подсвечено светом великой мечты о будущем. Грандиозной, утопической, наивной, сказочной. Но согласитесь, не так уж она была наивна и не так сказочна, если художник, в начале жизни писавший дирижабли, застал и полёты в космос, и высадку человека на Луну.

Все «ужасы» социальной жизни как бы снимаются перспективой будущего счастья и, возможно, каких-то иных форм и способов продолжения жизни, утепляются нерушимой верой в возможности человека и человечества. Не оттого ли работы Лабаса, даже изображающие катастрофические события – метро военных лет, ночные обстрелы Москвы, – воспринимаются как некое таинственное и фантастически прекрасное зрелище?!

На выставке Лабаса нет «обы­денной» жизни – и малое, и большое увидено словно бы «инопланетными» глазами в проекции неслыханных перемен нового века. Даже родной для художника переулок, написанный словно бы и не маслом, а расплывающейся лёгкой акварелью с едва угадываемыми, тонущими в тумане очертаниями домов. В сущности вся Москва дана как некий странный фантастический город. Довершает этот проект скульптурная «Электрическая Венера», реконструированная по наброскам и фотографиям, громадная и диковинная. Но не менее диковинно выглядит и сценический занавес, выполненный по эскизу Лабаса для спектакля «Армия мира» Театра имени Ермоловой (1933). На экспозиции, кстати, присутствуют и театральные эскизы художника, несколько нарушая избранный «технически скоростной» ракурс. Это уже задел для какой-то другой выставки, посвящённой неисчерпаемому творчеству художника.

Вера ЧАЙКОВСКАЯ

Выставка работает до 18 мая.