КНИЖНЫЙ    РЯД

Александр Файн. Среди людей.  – М.: Вест-Консалтинг, 2012. – 456 с. – 1000 экз.

Александр Файн очень точно назвал свою книгу – «Среди людей». В ней отражён богатейший и очень непростой опыт автора, вместивший в себя и «золотую» юность столичного паренька, увлекающегося спортом и девочками, и горькие познания жителя Колымы, открывшего законы сталинского ГУЛАГа, а позже – и жестокие законы российского бизнеса времён нашего дикого капитализма.

Возьму на себя смелость утверждать, что сборник Александра Файна – на ниве современной отечественной словесности, обильно поросшей сорняками скороспелых псевдолитературных поделок (ныне в «писатели» выбились всевозможные «звёзды» гламура и поставщики непритязательного детективного чтива), выглядит особняком, ибо он  – явление подлинной литературы.

И в этом плане автору – как человеку, осмысливающему и изображающему действительность, – можно сказать немало добрых и похвальных слов.

Александр Файн от природы наделён тем даром наблюдательности, который позволяет ему в круговерти и сумятице общественных явлений, человеческих образов и бытовых событий выделить главное, характерное и донести его до читателя через точную фразу и запоминающуюся художественную деталь. «Если бы не родимое пятно на правой щеке Дода, я бы долго высматривал его в толпе перед кладбищенскими воротами. Опираясь обеими руками на палку, стоял он. Тёмные очки, во рту трубка, на голове несуразная панамка. Мы обнялись. Палка шумно упала. Я чувствовал худое и вялое тело, вздрагивавшее от всхлипываний…» (рассказ «Часы идут…»).

«Вспомнилось, как вечерами появлялся Леонид Семёнович Фрумкин (ухажёр матери героя. – Э.П.). Роскошный мужчина, директор обувной фабрики, захаживал к ним в полуподвал. От него пахло дорогим одеколоном, он снимал очки в золотой оправе, клал их на стол и рассказывал о новых фильмах и спектаклях. Потом просил Кольку сбегать в знаменитую арбатскую «Диету»… Однажды он послал Кольку в гастроном… Когда Колька вернулся, Леонида Семёновича не было. Рядом с кроватью стоял чемодан. В нём было десять пар модельных женских туфель, пошитых на заказ. Спустя много лет сестра сказала, что Леонид Семёнович приходил свататься. Мама так ни разу и не надела подаренные туфли» (повесть «Прости, моё красно солнышко»).

Александр Файн – мастер тонкого психологического рисунка. Человеческие характеры и их взаимодействие у него всегда убедительны. Особенно если это касается взаимоотношений мужчины и женщины. Любовь на страницах его сочинений предстаёт и как плотское единение истосковавшихся тел, и как эротическая любовь-завоевание, и, наконец, как последнее пристанище измученной жизнью души… Ибо «Бог есть любовь».

Заслугой автора я считаю и то, что в его произведениях запечатлён неповторимый «бег времени», события проистекают на конкретном социально-историческом фоне; более того – этот «фон» во многом формирует и специфику этих событий, и образы персонажей.

Даже совсем неискушённый читатель, имеющий смутное представление о том, как жила наша страна начиная с послевоенных десятилетий и как живёт в начале века двадцать первого, прочтя книгу Александра Файна, откроет для себя немало правдивых и горьких страниц новейшей отечественной истории. Быть летописцем своего времени – разве это не достойнейшая миссия писателя? Отмечу при этом, что Александр Файн – летописец высоконравственный: сколь трагичны ни были бы описываемые им события, страницы его произведений излучают эманацию добра и сострадания к «униженным и оскорблённым»; автор (в отличие от некоторых признанных «культовыми» современных сочинителей) никогда не идёт на поводу невзыскательного читателя, завлекая его сценами насилия и грубой эротики. Профессия писателя (если можно назвать это профессией) – явление едва ли не метафизическое: знание уже хорошо изученных за историю человечества законов поэзии, прозы и драматургии ещё не делает «знатока» писателем. (Отсюда парадокс: «на писателя» можно учить, но нельзя выучить!)

Истинным писателем делает его то, что я называю составом души, души, которая до сих пор является величайшей загадкой человечества. Лишь она, способная к любви и состраданию, открывает нам дверь в святая святых – творчество.

Не будем сокрушаться, что Александр Файн несколько запоздало пришёл в литературу: всякое древо имеет свои сроки цветения и созревания плодов. Важно, что он явился пред нами зрелым и взыскательным художником слова.

Его книга – своеобразный творческий итог этого созревания. Хочется верить, промежуточный.

Эдуард ПРОСЕЦКИЙ