ТЕЛЕПРАЗДНИК

Пётр СОКОЛОВ

После просмотра очередной серии новой телепродукции, приуроченной к Дню Победы, пришла очень простая мысль... Скажите, а вы можете представить себе настоящую статью о настоящей войне на страницах, к примеру, такого журнала, как Playboy? Издание с огромным тиражом, поступает в открытую продажу. То есть написать-то о Второй мировой они могут, но мы же понимаем – как. И читать этого не будем. Потому что «формат» издания непригоден и оскорбителен. Так вот пока что почти весь телеэфир главных каналов очень напоминает умело сколоченный в 90-е годы гигантский медиапроект под условным названием PlayRussia. Задача проекта элементарна – лишить население исторической памяти, не дать снова стать народом. Затолкать сознание в такой «формат», который опрокинет все духовные ценности, которые пронесла великая страна через время, страдания, подвиги и жертвы. Нет ни смысла, ни желания скрупулёзно анализировать все эти «форматные» новоделы, выпущенные в виде сериалов и фильмов, но на некоторых характерных особенностях следует остановиться. 

Перед самым праздником, естественно, в самый «прайм-тайм» многосерийные опусы, по первому каналу – «Разведчики. Последний бой». Щёлкаешь кнопкой – по ТВЦ «Под ливнем пуль». А в самый праздник – подарок в виде фильма «В июне 41-го» по Первому, плавно переходящий в «Мы из будущего» на «России». Сюжеты, чтоб народ не заскучал, секретное оружие, летающие тарелки, перемещения во времени... Да годится это всё, годится. Для сценариев компьютерных бродилок и стрелялок. Вот и получаются «кинострелялки» и «телебродилки» с актёрами, крутыми спецэффектами и абсурдными постановочными сценами вроде ритуальной лезгинки у вымазанной кровавым гримом актрисы и гранатой, брошенной внезапно ожившим мертвецом, которую он терпеливо несколько часов сжимал в руке. Потом ожил, выпустил и опять умер. Весь этот бред можно было бы не заметить, если бы это не касалось НАШЕЙ ВОЙНЫ. Никакой это не современный «киноязык», это, вполне вероятно, осознанная цель выбить у поколений истинное ощущение боли, крови, горечи поражений и радости победы. Превратить это в виртуальный «телекомикс», где после сеанса будет не «конец фильма», а game over. Кстати, об их «киноязыке», который все эти и подобные им изделия тоже объединяет. Попробуйте произвольно, на диалогах, сценах действия посчитать количество склеек. На одной минуте их можно насчитать десятки. Планы по полторы-две секунды мелькают в пулемётном ритме. И это не только где пальба и взрывы. В разговорах персонажей. Текст идёт, а в кадре – то крупно лицо партнёра, вот уже руки, потом ведро, окно, ещё что-то... Всё это под навязчивую музыку, шумы. Тут за игрой не уследишь, содержание бы не растерять. Примерно так делаются новости: прибежал репортёр, наговорил быстро текст, а его потом монтажёр перекрыл картинками на тему. А ещё все эти современные изыски очень напоминают видеоклипы, только очень длинные. Зачем делается видеоклип? В подавляющем большинстве – чтобы навязать какую-нибудь очередную посредственность, скрыв её недостатки. Мал ростом? Поставим на каблуки, снимем снизу. Некрасив(а)? Гримёры-визажисты вымажут как куклу. Голоса и слуха нет? Компьютер подтянет, эквалайзер углубит тембр. Коряво двигается? А мы – тут крупно бедро, тут рука дёрнулась в ритме, а тут все разом голову повернули. Нарежем в ритме – танцор готов. 

В этих длинных видеоклипах, которые называют фильмами, за «крутым» монтажом исчезает литература, прячется актёрская беспомощность. Все аккуратно загримированы и все какие-то одинаковые. Понимаешь, что разные, но как похожи все эти стандартно-симпатичные актрисы, манеры и приёмы актёров. Как... китайцы. И те и эти – чужие. Но китайцы хоть далеко... Не захочешь, вспомнишь Достоевского, когда Верховенский в романе «Бесы» мечтает: «Мы всякого гения потушим в младенчестве. Всё к одному знаменателю, полное равенство». Современные «телестандарты», «форматы» и есть это самое управляемое равенство посредственностей, каждую из которых можно легко заменить. Гениям здесь не место: или становись как все, или – вон. Поймите, они не напишут и не снимут о НАШЕЙ ВОЙНЕ. Не потому, что не хотят, а потому, что не могут. Установка другая – прорваться в теле-бизнес-тусовку, известность, раскрученность, «бабло»... А для этого в горячие точки ехать совсем не обязательно, в грязи от пуль прятаться, друзей терять. Можно и тёплой постелью обойтись, раболепством да настырностью. 

Но не всё так безнадёжно. Довелось 9 Мая наблюдать группу совсем ещё молодых людей, потешающихся над похождениями артиста Безрукова в уже упоминаемом «Июне 41-го». Над сытой, гримированной массовкой, несуразицами и штампами. И вдруг – переключили в паузе на канал «Культура», где шёл фильм 63-го года «Живые и мёртвые». И всё, больше на Первый не вернулись. Затихли и жили настоящим фильмом. Безруков – отличный артист, убедительный «бандит», милый участковый – в общем, классный «пацан». Но, когда смотришь кино о НАШЕЙ ВОЙНЕ, – этого мало. Вдумайтесь, сравните: ведь тогда Лаврову, играющему Синцова в «Живых и мёртвых», было почти столько же, сколько Безрукову сегодня. Ефремов – вообще ровесник. Да и Папанов в роли Серпилина всего на пять лет старше. А какие это наши характеры! Какие мужики, воины! И тут никто за нарезкой из кадров не прячется, тут планы по минуте бывают. И напряжённые диалоги – это сцены, где оба в кадре, где следишь, живёшь, веришь. Потому что война для них – НАША ВОЙНА. Наша испытание, боль и Победа. 

Замечательный режиссёр-документалист Игорь Беляев, профессор, телеакадемик, назвал всё происходящее сегодня в российском телеэфире войной за людские души. Он прав, это тоже война, пусть не в виде трагедии, а скорее, фарса, но война. Потому что цель та же: подчинить, навязать свои ценности, а значит – уничтожить как народ. И он говорил о необходимости нашего телеканала. Я возражал, говоря, что не хватит творческих сил, достаточно пока добиться рубрик, циклов на уже действующих. Теперь понимаю: он прав. Другие телепрограммы за редким исключением – чужая территория, где можно существовать лишь в глухой обороне. Нужен именно канал, но такой, который бы открыто противостоял тому, что происходит. Не сосуществовал в вялотекущей конкуренции, а давал внятный и талантливый отпор и был защищён от «вирусов». Не надо никого бить или сажать, достаточно говорить правду, освещать, и тогда одно слово правды перевесит тонны лжи. Какая может быть «журналистская солидарность»? Какая может быть солидарность между солдатами Паулюса и Чуйкова? Нужен русский национальный телеканал. Да почему в конце концов президент, а ныне премьер-министр не стесняется на пресс-конференции открыто заявить, что и он, и нынешний президент «В лучшем смысле этого слова русский националист»? А в лучшем смысле этого слова – это антипод нацизма. Потому что не было в паспортах до 17-го года графы «национальность». Было вероисповедание. Поэтому грузин Багратион – русский полководец, чистокровный татарин св. Пётр Царевич Ордынский – русский святой, не говоря уже о Пушкине. Просто славян, живущих на территории православной России, статистически было большинство, поэтому при слове «русский» возникает, скорее, славянский образ. А русский – наднациональное понятие. И это, видимо, не «титульная» национальность, а государствообразующий народ. Который не доминирует, а прекрасно сочетается с мусульманами, буддистами и всеми народами, живущими на континенте Россия. Кстати, эти слова Путина только Пушков и процитировал в «Постскриптуме». И «Литературная газета». 

А ещё русский националист в лучшем смысле этого слова – тот, для кого культура России – это Пушкин и Астафьев, Рахманинов и Нетребко, а не «Тату», Донцова и Сорокин. Для кого Отечественная война – великий подвиг терпения, а не повод соорудить очередную стрелялку с параллельной «распилкой» бюджета. И если кто-то посмеет по привычке извратить эти слова – имеем полное право обратиться к президенту и премьеру за защитой чести и достоинства. Которые у нас, что бы с нами ни делали, имеются.