КНИЖНЫЙ РЯД

Превратности одной судьбы: Записки литератора и переводчика. – М.: Р. Валент., 2008. – 128 с.: ил.

Крупнейший наш переводчик Татьяна Кудрявцева заговорила собственным голосом, выпустив свои воспоминания. Почему «превратности»? Судьбу Кудрявцевой отличают цельность, устремлённость, она держится твёрдых правил в профессии и нравственных норм в жизни и на этой базе, собственно, и выстроила свою судьбу. Она, скорее, строга в выводах, не скрывает отношения к людям и явлениям, называет их своими именами, не щадит авторитеты (если те не заслуживают пощады). Превратностей её судьбы, скорее всего, столько же, сколько и у других людей её поколения – русских интеллигентов XX века, ещё точнее, времени начиная с 1930-х годов и посейчас. Время входит в их судьбы обязательным действующим лицом, и именно взаимоотношения с ним строят личность. 

Потери её жизни: репрессирован отец, в ленинградской блокаде едва не погибнув, находились мать и сестра, первый муж оказался «врагом народа», и каким-то чудом это не отразилось на ней самой. Уволенная, выселенная, в положении, она начинает собственный путь и выбирается на головокружительную духовную карьеру. Я говорю «духовную» в первую очередь (хотя она входила во многие общественные и политические структуры, комитеты, редколлегии и т.д.), ибо тут главное её достижение, главные победы над превратностями судьбы. Или, собственно, над одной превратностью – как состояться, не уронив себя, пройти жизнь, когда сама она постоянно ставит подножки и испытывает. 

В 21 год её прикомандировали в Наркомат иностранных дел, в секретариат Вышинского, и она стала переводить ему, Молотову, Ульриху, занималась переводами важнейших исторических документов (безоговорочная капитуляция, официальные встречи высшего руководства с союзниками, Черчиллем, Дэвисом, Гарриманом и т.д.). Близость к таким событиям и персонажам у кого иного родила бы десятки надрывно-восхищённых страниц. Но не у Татьяны Алексеевны Кудрявцевой. Только летучие портреты вроде конопатого лица Сталина, пожаловавшего с Черчиллем в Большой театр на «Лебединое озеро»; или устрашающей восковой маски Молотова («желтовато-белый мертвец»); или суховато-дотошного Вышинского и пр. Эти люди, как бы значительны в историческом контексте ни были, произвели на неё ровно столько впечатления, сколько текста им уделено – поразительно мало. Она как-то легко весь это груз преодолевает, не несёт торжественно перед собой на страницы воспоминаний. Она будто пробрасывает их и ведёт нас дальше. Куда уж дальше? 

А есть куда. Конец карьеры в высших политических кругах становится началом её переводческой и писательской деятельности, – благодаря ей мы прочитали огромный пласт современной зарубежной литературы XX века. Вот где расцветает её энтузиазм, вот откуда она черпает энергию. Мне всегда это казалось странным. Я считал, что люди такой подготовки, таких знаний и опыта должны заниматься классическими текстами, скажем, XIX веком. Ничего подобного, Диккенс и Голсуорси остались в далёком-далёком прошлом, это её переводческие дебюты. Она устремлялась в новую французскую, английскую и особенно американскую литературу: Натали Саррот, Эрве Базен, Морис Дрюон, Грэм Грин, Эрнест Хемингуэй, Айрис Мёрдок, Джон Ле Карре, Джон Апдайк, Джон Стейнбек, Норман Мейлер, Уильям Стайрон, Гор Видал и, конечно, Маргарет Митчелл – «Унесённые ветром», которые она открыла для России в буквальном смысле слова, поскольку жизнь русского переводчика состояла в том, чтобы не только перевести (это полдела), но пробить. Пробить! Вот что отнимало силы и время. Но и это в прошлом. 

Сегодня Татьяна Алексеевна Кудрявцева в кругу своих героев и нам о них рассказывает с щемящими подробностями, каких мы, конечно, никогда бы ни от кого не узнали. Оставила все крупные общественные должности, и, как сама говорит, «сижу дома и занимаюсь переводами». Я не спрашиваю, почему она смогла всех этих и не названных первых лиц современной литературы «построить». Зная Кудрявцеву лично, я ничему не удивляюсь. Я спрашиваю о другом: почему все эти первые лица современной литературы гордятся тем, что есть в России Таня, с которой они дружат по 20 лет, шлют ей первой свои романы и без неё не мыслят карьеры в России? И я вычитал ответ в её воспоминаниях – зачем им нужна Россия. Они все хотят помимо тиражей быть напечатанными и прочитанными на родине Толстого и Достоевского. Кудрявцева акцентирует эту мысль. И она даёт им такую возможность. Не всем. Далеко не всем. Тут в ней просыпаются государственный деятель, политик, а также её человеческое, может быть, женское существо. Она не пускает сюда никакой заразы, ничего низкого, ненужного, аморального (в книге описан её конфликт с Артуром Миллером и др.). 

Сегодня в центре её внимания – политический детектив. Она только что сдала роман о террористах. Ещё несколько вещей лежат по разным издательствам. Привезла из США недавно изданную там громкую политическую историю. Она создаёт картину современного мира в глобальном масштабе, какими бы превратностями он ни отличался.
Это и называется у неё – «сижу дома и занимаюсь переводами».

Александр КОЛЕСНИКОВ