ДВА МНЕНИЯ ОБ ОДНОЙ ПРЕМЬЕРЕ

Фильм этот шёл смотреть с интересом, во-первых, потому, что всё, что связано с ролью св. блгв. князя Александра в русской и мировой истории и с пониманием этой роли в наши дни, меня очень интересует; во-вторых, из-за развернувшейся в последние годы яростной атаки на память о нём с участием российских и зарубежных действующих лиц, стремящихся развенчать «миф» о победителе шведов и немцев и об одном из решающих этапов истории нашего государства. Ведь семидесятилетней давности фильм С. Эйзенштейна для этих разоблачителей едва ли не второй по значимости объект «деконструкции» после истории знаменитых битв на Неве и Чудском озере. Конечно, ожидать, что фильм И. Каленова станет следующим шагом в осмыслении кинематографом судьбы великого князя, было несколько наивно, но всё же…

Фильм ожиданий не оправдал, но и не разочаровал. Простое, незамысловатое изложение того, о чём большинство зрителей знает по нескольким абзацам в школьном учебнике истории (добавление романтических деталей вроде благородного спасения Александром от разбойников магистра Ливонского ордена Андреаса фон Вельвена, одного из главных организаторов и участников агрессии ордена против Новгорода, вполне допустимо). Психология и драматизм присутствуют в самых малых дозах, не мешающих восприятию «картинки», но неправды нигде нет, а те, кто знает обо всём этом побольше, могут необходимое домыслить. Единственно, что жаль: убрано одно из тяжелейших испытаний в жизни великого князя – необходимость смирять и удерживать себя и своих соотчичей от военного противостояния татарам, выплачивать им дань, вплоть до насильственного усмирения антитатарских бунтов – дабы спасти Русь от полного уничтожения до тех пор, пока она сумеет «стряхнуть» иго с себя. (Здесь это дано в изящной куртуазной беседе Александра с татарским посланником.) Хорошо бы, однако, в следующем фильме (который, думаю, воспоследует) – уже непосредственно о Ледовом побоище и последующих событиях – эту тему всё-таки решить поглубже. 

Критики фильма недовольны тем, что у врагов и изменников сплошь неприятные лица. Но почему должны быть иные лица у людей, творящих зло? Ведь лицо – зеркало души. Батальные сцены вполне на уровне: во всяком случае, никто не стоит в углу кадра с открытым ртом, как нередко бывает в фильмах многих популярных ныне режиссёров. Исполнитель главной роли малоизвестный А. Пампушный больше похож на современного молодёжного лидера, и его не сравнить с мощным Черкасовым, но плюс здесь в том, что самому-то Александру в те годы (1239–1240) было 19–20 лет и он был – в нашем понимании – вовсе не мужем в зрелых летах (как у Эйзенштейна), а, по сути, юношей; вот пусть его нынешние сверстники подумают, каково брать в таком возрасте ответственность за судьбу страны (в сей час и на века). А это напряжение и ответственность актёр передаёт хорошо. Упрекают фильм также за слишком очевидные параллели с нынешним временем (сильный лидер, заботящийся о сохранении государственной и культурной самостоятельности, и «оппозиция» – бояре и купцы, стремящиеся к интеграции с Западом, и т.п.). Но воссоздать эпоху почти тысячелетней давности вряд ли возможно и при гораздо больших усилиях, а подчеркнуть некоторые неизменные константы русской истории не помешает. 

Ну и, наконец, главное. Как ни относиться к этому фильму, он – одна из первых ласточек в той работе, которую необходимо разворачивать. Русская история – богатейший кладезь интереснейших и драматичнейших сюжетов для кинематографа, именно в этой сюжетной сфере испытывающего очевидную нехватку кислорода. В своё время Достоевский в письме к своему другу А. Майкову советовал тому написать цикл былин из русской истории: «...воспроизвести, с любовью и с нашею мыслию (здесь и далее курсив Достоевского. – К.С.), с самого начала с русским взглядом, – всю русскую историю, отмечая в ней те точки и пункты, в которых она, временами и местами, как бы сосредоточивалась и выражалась вся, вдруг, во всём своём целом <…> Ну вот схватить эти пункты и рассказать в былине, всем и каждому, но не как простую летопись, нет, а как сердечную поэму, даже без строгой передачи факта (но только с чрезвычайною ясностию), схватить главный пункт и так передать его, чтоб видно, с какой мыслию он вылился, с какой любовью и мукою эта мысль досталась. Но без эгоизма, без слов от себя <…> только чтоб одна любовь к России била горячим ключом» (ПСС, 29 (I), с. 39). И далее Достоевский перечисляет некоторые из таких тем: царствование Ивана III и его женитьба на Софье Палеолог (передача преемственности от Византии к России), судьба Петра Первого, загадочный, полный тайн и великих свершений XVIII век. Сюжеты эти уж точно ничем не скучнее историй из жизни рыцарей Круглого стола, Людовиков и Генрихов, заполнивших наши экраны. Работы тут непочатый край, в том числе и просветительской; возвращаясь к нашей теме: точно так же, как настойчиво внушается ныне мысль, что Вторую мировую войну выиграли американцы, а наступлению «большевизма» на Европу воспрепятствовали поляки («ЛГ» писала об этом недавно), многие до сих пор убеждены, что германская экспансия на Восток в Средние века была остановлена лишь в битве при Грюнвальде… 

Карен СТЕПАНЯН, доктор филологических наук