ОБЪЕКТИВ

Владимир БОНДАРЕНКО

Куда плывёт рыба, что её ждёт впереди? Невод, сеть, успеет ли до нерестилища? Уйдёт ли от браконьеров? Да и выживет ли она среди всеобщей грязи? Не съедят ли всю её икру многочисленные земные и подводные мелкие и крупные хищники?

Куда идёт сегодня русский человек? Что его ждёт впереди? Тьма, бездна, пустота? Идёт туда – не знаю куда, ищет то – не знаю что. В русской сказке человек даже из ниоткуда находил выход. Да и в истории русской умудрялся переживать, пересиливать и иго басурманское, и собственных самодуров, и воителей заморских – от Наполеона до Гитлера. Но не обессилел ли он нынче? Не канет ли в Лету, как канули многие древние великие и малые империи – от Рима до кельтов, от Вавилона до Золотой Орды? Человек нынче – как почтовая рыба в казённом конверте, отправленном «для известных одному Творцу адресатов». Вроде бы целый океан у рыбы, плыви куда хочешь, но, вставленная в суровый и жёсткий конверт, рыба нынче даже шевельнуть хвостом не может. Можно ли назвать жизнь такой рыбы живой? Да и можно ли назвать наш нынешний российский водоём природным, социальным или даже историческим явлением?

Куда идёт сама Россия? Чем занимается? Раскрыла все свои нефтяные и газовые вены, и выкачивают её кровь разжиревшие паразиты. А Россия распласталась и не шевелится. Или и сама Россия – это всего лишь почтовая засушенная рыба, отправленная в казённом конверте то ли заокеанским рыболовам, то ли иным неведомым любителям таких почтовых отправлений?

Нет, он не Эко
Писателя Юрия Козлова, окунувшегося с головой в закулисную жизнь нынешних властителей, уже многие годы видного чиновника в Государственной Думе и в Совете Федерации, переполняет знание реального зла, знание высушивания любой русской живой рыбы. Он и сам становится такой почтовой рыбой, страстно не желающей попасть ни в уху, ни на сковородку. Эпиграфом к его новому роману «Почтовая рыба» могла бы стать вечная мудрость: «Во многия знания много печали». Блестящий мастер закрученного мистического сюжета, автор бестселлеров «Геополитический романс», «Колодец пророков» и др. оказался просто не способен уже к привычной своей лихо закрученной беллетристике. Недаром этот роман, выдвинутый на «Национальный бестселлер», подверг критике молодой и зубастый любитель крутых новинок Сергей Беляков. «Действия нет», «публицистика без границ». Герои «несут авторское послание читателям. Дойдёт ли? Сомнительно». И впрямь, любителям сюжетных головоломок и крутой интриги читать этот роман ни к чему. Да и не осилят. Юрий Козлов лишь начинает свой роман как закрученный в духе Умберто Эко мистико-философский детектив.

Баллада о выстиранных трусах
Веру Звереву, социального психолога, будят ночным звонком из Берна, где находился в командировке её муж Павел, заместитель руководителя аппарата парламентского Комитета по международным делам, и сообщают, что муж убит. Разбирая бумаги покойного мужа, Вера находит банковскую пластиковую карту, на которой, как выясняется в ближайшем банкомате, лежит один миллион евро. Дальше читатель ждёт расследования, кошмарных тайн, убийц или вампиров. Вместо этого его погружают в анализ краха советской цивилизации, в раздумья о русской истории. Где-нибудь страниц через сто вдова Вера встречается с начальником управления аппарата парламента Петром Рыбиным, по сути, главной действующей «почтовой рыбой» романа. Изредка мелькают интимные сцены из жизни героев. Вдруг во время встречи Веры и Петра милый мастер по оргтехнике Вася Шишкин хватает в охапку Веру и пробует сбросить её через перила с одного из верхних этажей. Вера успела вцепиться в решётку перил, в свою очередь, Рыбин в хищном кенгурином прыжке вытолкнул самого Васю в бездну. Читатель хищно прищурился: сейчас мастер мистических триллеров Юрий Козлов начнёт закручивать свою интригу. Опять облом. Кроме описавшейся от страха Веры, оттащенной от края бездны Рыбиным и ушедшей вскоре в туалет стирать трусы, читатель опять не найдёт никаких реальных действий. Явно автор не озабочен поисками читателя, пишет для себя самого, старается освободиться от мешающего ему как писателю сверхгруза тайных знаний о закулисной политической жизни.

Это некая вольная философски-политически-эротическая книга раздумий о жизни человека вообще и русского человека в частности, о жизни своей страны и о надвигающемся тотальном крахе, из которого не видно выхода. Книга осознанно лишь слегка и нарочито небрежно беллетризирована действиями четырёх-пяти героев.

Вера вспоминает своего первого любовника Игоря Линдера, с которым когда-то в советское время училась вместе на одном курсе, с которым как-то стремительно сблизилась. И так же стремительно рассталась… чтобы встретиться спустя десятилетия в женском туалете, к тому же без трусов. Линдер – этакий демон, Мефистофель, Вечный жид, всё такой же молодой и красивый, богатейший человек, жил то ли в Америке, то ли в Европе, то ли ещё где, но знал абсолютно всё: и о миллионе евро на карточке Зверева, и обо всех тайнах Рыбина. Он и прислан был откуда-то из бездны, дабы следить и информировать наших героев. Заодно по привычке стремительно сближается прямо в туалете с изрядно постаревшей Верой.

И опять дальше идут размышления о литературе, которой увлекается Рыбин, о машинах, женщинах, демократии, революции, о Боге. Вновь кинокадр: в кабинет Рыбина приходит некий серый человек с пистолетом – то ли киллер, то ли фээсбэшник, то ли собирается убить Рыбина, то ли напугать. Он стреляет, но пуля пролетает мимо. Рыбин спускается вниз, размышляя об «Улиссе» Джойса, о нациях и о времени вождей. Внизу он встречает удивительно живого, упавшего с двадцать шестого этажа на мраморный пол вестибюля оргтехника Васю Шишкина. Он ищет Веру, так и застрявшую в туалете со своими выстиранными трусами. А Вера тем временем вспоминает и сравнивает между собой своих мужчин – Линдера, покойного мужа Павлика и Петра Рыбина. Кого-то любит, кого-то ценит.

Последняя сцена действия в кафе «Сенегал». Вера, Игорь Линдер и Рыбин. Оказывается, бессмертие Васи Шишкина и иных подобных героев объясняется тем, что они уже давно как бы клонированы. Что-то подправили, вставили чип, и опять покойничек ходит. Вот и муж Веры, как уверяет Линдер, прилетит на днях из Берна, вроде бы живой, но слегка иной. Но Вере он уже не нужен. Её вечно молодой Линдер пришёл с бомбой, которую готов взорвать в кафе со всеми посетителями. Но перед этим благородно собирается отправить Рыбина с Верой и её миллионом куда-нибудь в дальние страны. У самого Линдера, как и положено бесу, этих миллионов немерено. Вроде бы на этом роман и должен был завершаться.

Но на счастье человечества, в кафе заходит какой-то кавказец. К нему присоединяется мнимая сотрудница кафе. Кавказец стреляет в лоб Линдеру. Заклеивает ему дырку на лбу пластырем. Кавказец удивительно похож на Сталина. А пирамидальная девушка предлагает Рыбину и Вере уйти с ними. Но почему-то бомбу Линдера никто из кафе не убирает. И потому девушка советует нашим героям не засиживаться. И оставляет им на память огромный бриллиант Линдера, которым можно резать и золото, и души.

Секонд-хендность
Роману на этом конец, кто прочитал, тот молодец. Монтаж эпизодов у Юрия Козлова – как в фильмах Тарантино. То убивают. То оживают. То думают. То размышляют. И всё-таки роман – о крахе СССР, хотя действие его происходит прямо в наши дни, двадцать лет спустя. Как считает писатель: «Никто не захотел погибать, защищая СССР. В последние дни своего существования страна осталась без героев, а значит, отжила своё». Конечно, Козлов чересчур категоричен. В октябре 1993 года, защищая СССР, погибло не менее полутора тысяч человек. А сколько погибло по городам и весям? Но в массе своей – и тут писатель прав – народ защищать СССР не пошёл. Идя за запахом колбасы и за блестящими колготками, он (то есть все мы) потерял право на работу, на жильё, на образование, на медицину. Право на достойную жизнь и на великое будущее. Право на великий замысел. Сейчас прозрел, но уже поздно.

Но неужели безвыходность почтовой рыбы уже поразила Юрия Козлова? Всё-таки куда плывёт его рыба?

Этот роман написан как бы в ожидании нового времени героев. Написан одиночкой, потерявшим надежду на прочтение. В каком-то смысле это бунт и вызов поколению нечитающих. Это бунт против собственного государства, его личная Манежка. Ибо «Государство – это не только экономика, армия и так далее. Государство – это песня, от которой замирает сердце, роман, от которого захватывает дух, музыка, переворачивающая душу», и пока само государство этого не поймёт, оно и будет гниющей головой у нашей рыбы. Где-то создаётся видимость действия, как в самом романе Козлова, то Сколково, то модернизация, то олимпиада, но это такие же редкие моменты, которые неприметны на фоне спивающегося, вымирающего, разлагающегося общества. Модель романа Козлова – это модель нашего государства. Где героями становятся не образы, а сами катастрофы, болезни, преступления. Публицистика становится действием.

Писатель оплакивает своего главного героя – Советский Союз. И неизвестно, кто заменит этого героя. Уже лет двадцать пять мы существуем как бы временно, на временной территории, с временным образом жизни, с временными событиями. Миллионеры, чувствуя свою временность, переводят все капиталы за границу, но и там опасаются, что в любой момент их счета закроют, как полученные незаконным путём. Беднота, временно выживая, не стыдится воровать, плохо работать. Нет смысла ни в чём. И уже минуя голоса героев, автор как главный герой, как действующая почтовая рыба стремится ускользнуть из своего казённого конверта, высказать всё, что наболело на душе.

Юрий Козлов уверен, что все нынешние разговоры о неизбежности краха СССР ни на чём не основаны. С другой стороны, не сводит он всё и к проблеме предательства узкой группы горбачёвско-ельцинской элиты. Он остро поднимает вопрос о двадцатилетней геронтократии. Не нашлось Сталина, сделавшего в 30-е годы ставку на молодых патриотов, военных, учёных, инженеров, писателей. Увы, давно доказано всей мировой историей: правление старцев приводит к разрушению любую систему – от Советского Союза до Союза писателей. Со старцами связаны и все нынешние североафриканские революции. Старцы и оставили страну без героев. Весь роман «Почтовая рыба» – о человеческих отношениях конца времён после конца советской империи. И здесь уже можно сказать: по-другому после такого краха быть не могло.

Сами герои тоже ощущают себя изделиями секонд-хенда. Всё поношено – от человеческих чувств и эмоций до одежды и утвари, до самого государства, выставленного на вторичную распродажу по дешёвке. Даже мысли о женщинах, сексуальные сцены тоже поношены. Может быть, ощущение секонд-хендности всего общества и есть самое важное и ценное в романе «Почтовая рыба». Это пострашнее любой протестной публицистики, лишь подкрепляющей изношенность всего общества сверху донизу. Секонд-хендная «Единая Россия», донашивающая все модели КПСС, секонд-хендность мнимоинновационных идей о техноцентрах типа Сколково – после десятков Академгородков, Дубны, Серпухова, Пущино и других опорных центров не только советской, но и мировой науки. Секонд-хендны и сам Пётр Рыбин, и Вера Зверева, и все герои романа. Они все не живут, а доживают после конца времён. Выберется ли Россия из своей поношенности или погибнет и развалится – третьего пути нет.

И весь парламент, тоже один из героев романа, показанный в подробностях, – это аморфная поношенная вещь из утильсырья. Страшно, когда об этом пишет человек, прекрасно знающий его систему изнутри. Вся власть, включая президента и премьер-министра, несмотря на их относительную молодость, поношена. И обновление этой модели уже невозможно.

Ждать вечно молодого Линдера? Или же надеяться на новых кавказцев? Жёстких, но не поношенных? Для интеллектуальных экспериментов, филологической игры роман чересчур социален, и, подводя итоги, хочется сказать о всех героях романа по-лермонтовски: «Печально я гляжу на наше поколенье! Его грядущее – иль пусто, иль темно… В бездействии состарится оно…»

Как в финале романа: впереди взрыв, гибель или уход проигравших, и новые мотоциклисты, летящие как птицы, плывущие как рыбы… А мы, как почтовые рыбы, будем надеяться, что не попадём в уху. Тем более и рыбалка становится платной, не по карману. Будем плыть дальше.

Юрий Козлов. Почтовая рыба. Несатирическая история: Роман. – М.: Поколение, 2011. – 305 с. – 3000 экз.