ИСКУССТВО

Неспешно рассматриваю офорты Сергея Баленка, пытаюсь поймать убегающие впечатления. Пустынные улицы, «слепые» окна старых домов, люди без глаз с нелепо огромными шляпами вместо лиц, гигантские птицы, некие существа, выплывшие из реальности древнего леса и глубинных пластов подсознания…

Что-то неуловимое не даёт покоя. Возвращаюсь к работам второй, третий раз – пока не становится понятно, чего же в них не хватает. Света. Там всегда серые сумерки. Ярче может быть только ночь с одинокими звёздами или светом тусклых фонарей. Прислушаешься, и заговорят голоса – непрошедших дней и ночей, несуществующих домов, несостоявшихся пространств в несостоявшееся время. Сам же художник называет это страхом. Страхом умереть нелепой смертью, жить в непредсказуемом мире, страхом за себя и детей. Впрочем, Сергей Баленок намного глубже такой однозначности, его офорты никогда не были просто реакцией на проблемы и вопросы, которые ставит жизнь. Для этого они слишком личностны и эмоциональны. 

Их содержание невозможно пересказать, подчас их невозможно даже воспроизвести в памяти. Названия же всегда сложны и многозначны. Они как попытка утвердить для самого себя тот символ, который хотелось донести зрителю. И от этого загадочная магия работ становится всё сильнее. «Милый Серж! Даже если вы пошли просто собирать каштаны, не забывайте о зонтике». Или такое: «Сад неподалёку от железной дороги, но очень хочется уехать». Сам Сергей название к уже сделанной работе может придумывать долго – до полугода. 

На просьбу определить тематическое содержание своих работ Сергей Баленок выдаёт весьма неожиданную формулировку: это философия в картинках. Сначала ему казалось, что это исключительно его собственная философия. Но со временем он пришёл к выводу, что не всё так просто. Художнику довелось встретиться с огромным количеством людей, воспринимающих мир так же, как он. Сергей Баленок не хочет обозначать словами ключевые позиции своей философии. Не хочет этого делать из принципиальных соображений, так как навязывать публике своё мнение – дурной тон. 

Впервые работы Сергея Баленка экспонировались в Беларуси в 1974 году, а первая персональная выставка состоялась в 1987-м. С тех пор его персональные выставки проходят примерно раз в полтора года, и география их весьма обширна: Беларусь, Литва, Польша, Голландия, Дания, Швеция. Его работы приобретены музеями Италии, США, Венгрии. Сколько офортов хранится в частных коллекциях, Баленок не знает, не считал. Званий, призов и наград не имеет и не стремится к этому, а потому в конкурсах не участвует также из принципиальных соображений. 

В шесть лет отец подарил Сергею самодельный мольберт. Мальчик начал рисовать, вернее, играть в художника. Что было потом? Закончил Львовский полиграфический институт, там впервые попробовал технику офорта. Приехал в Беларусь по распределению, работал в книжном издательстве. Сергея Баленка называют одним из крупнейших иллюстраторов книг, особенно сборников фантастики. Помню его оформление популярных книг Жюля Верна, Курта Воннегута. «А я помню, как худсовет тогдашнего Госкомиздата «зарубил» моего Булгакова, – рассказывает Сергей. – До сих пор жаль. Я своенравный человек, может, поэтому меня не все любят. Я и рисую своенравно. Но с самой первой выставки отзывы и критики, и посетителей были благожелательными. Это показали и зарубежные выставки, где 12 моих работ попали в престижную коллекцию Нортона Доджа». 

У Баленка репутация «нетипичного», даже скандального художника. «Художник – это человек, постоянно находящийся в творческом процессе, поиске. Он запирается в мастерской, весь «в замыслах», кругом эскизы, этюды. У меня ничего этого нет, даже мастерской. Я обычный обыватель, рисую дома, на кухне – когда нечего делать. Я не бываю на «творческих сносях», ничего не «рожаю» в муках. Я просто живу. Сел и нарисовал что-то. Не получилось – отложил. А получилось – беру цинковую пластину, покрываю кислотоупорным лаком, на него переношу рисунок, который первоначально делаю на бумаге, и гравирую иглой по металлу. Потом травлю кислотой, смываю лак, снова наношу грунт и гравирую более тёмные места – второе травление. Смываю. Далее – так называемая акватинта: канифоль измельчается, наносится на цинк, слегка нагревается, чтобы прилипла к металлу, и опять быстрое травление. Далее на пластину набивается краска, то есть изготавливается печатная форма, и на офсетном станке делается отпечаток. С одной пластины можно сделать до 50 качественных отпечатков, но по мировым стандартам принято делать 10 авторских оттисков. Этим и живу – я ведь вольная птица. Нужно производственный процесс возместить плюс заработать на развитие производства. На зарплату себе уже не всегда хватает. Приходится искать потенциальных покупателей, уговаривать. Более-менее регулярно покупают немцы, любят графику французы». 

Офорты Сергея Баленка невозможно отнести ни к карикатурам, ни к иллюстрациям. Это не абстракция и не сюрреализм. Часто в них встречаются реальные дома, деревья, птицы, собаки, кошки, отдельные узнаваемые предметы. Но комнаты не имеют границ, а мебель в них убога и поломана, среди бурелома неуютно примостились уличные фонари, а люди больше напоминают тени. Рассматривать его картины, возвращаясь к ним, безумно интересно. Может, поэтому на его выставки всегда ходят зрители. А у его офортов всегда есть поклонники. И всё это потому, что он обладает очень редким для современного художника качеством – удивлять. 

Каждый лист его офорта рождался легко и быстро, а образ проявлялся неожиданно даже для самого художника. Предварительные заготовки, наброски и рисунки Сергей отвергает сразу и окончательно. Необычный след на стекле, несколько случайных линий в записной книжке, тень на песке – и в нём просыпается Художник. Любое пятно, которое для нас только неприятность, его может вдохновить. Дальше процесс становится техническим. Увеличенное аппаратурой пятно – и на листе появляются некие неожиданные образы. Свою непредсказуемость вносит и процесс обработки кислотой процарапанной пластины цинка. Никогда не знаешь результат заранее, и это очень волнует. Это как импровизация одной и той же джазовой мелодии. Интересно, что свои офорты Сергей никогда не делал как иллюстрации к художественным произведениям, но при этом многие из них («Сто лет одиночества», «Лестница», «Одолей свою печаль», «Прогулка» и другие) непосредственно перекликаются с книгами Габриэля Маркеса, Курта Воннегута, Андрея Платонова. 

Сергей Баленок гордится, что ни один его графический лист не был сделан на заказ. Все они – отражение личности, часть его настоящего внутреннего мира. Этому сразу веришь, взглянув в его лицо, в невероятно молодые и немного наивные глаза. Они-то наверняка видят нашу жизнь без бытового налёта, поэтому города в его работах такие пустынные, деревья – большие, а люди такие маленькие и безликие. 

Наталья ЖОГЛА