ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ

В анонсе «Певцу просёлков» («ЛГ», № 17, 2008) сообщалось о планируемой церемонии открытия 23 апреля 2008 года мемориальной доски мастеру отечественной прозы В.А. Солоухину на доме 23 по Красноармейской улице, где писатель прожил почти 40 лет.

Увы, открытие пришлось отменить. При этом пострадали нервы родных писателя. Ведающий установкой начальник отдела охраны художественного наследия Департамента культуры Москвы Александр Семёнович Тантлевский установил доску не на том доме, где её утвердил Комитет по культуре и градостроительству г. Москвы (протокол № 14 заседания художественного совета от 31 июля 2007 года), а на торцевой стене соседнего дома № 25. На заявление дочери: «Папа в этом доме никогда не жил», – был ответ: «Здесь удобнее провести открытие и проводить экскурсии. Дело государственное, с родственниками мы не советуемся». 

Рядом с доской – телефонная будка, провода к ней проходят под мемориальным знаком, слева – новенький вход с навесом и табличкой «Коллегия адвокатов». 

Надо сильно не любить Солоухина, чтобы укрепить доску в столь неуютном месте, где ещё совсем недавно вдоль стены стояли мусорные баки, и во время нашей беседы маляры красили низ стены жёлтой нитрокраской. 

После часовой беседы с собравшимися жителями близстоящих домов и писателями А.С. Тантлевский согласился-таки перевесить в будущем доску на дом 23. Уйдут ещё месяцы, а то и годы... Выходит, прав был Владимир Алексеевич, говоря: не хлопочите за Москву, похороните в Алепино, в Москве всё одно соскоблят... 

Между прочим, подобная солоухинской история произошла 32 года назад с доской В. Шукшина, и героем истории был всё тот же Александр Семёнович Тантлевский. Он укрепил доску не в центре дома, как планировалось, а на углу, рядом с табличкой «Улица Бочкова». Обещал перенести табличку и сделать клумбу, но по сей день не исполнил обещанного. Однажды гости из Финляндии спросили: «Почему так нелепо висит мемория Шукшину?» «Такие мы люди – ничего не доделываем до конца», – был им мой ответ. 

А вот краткая хронология появления доски. Девять лет минуло с момента, когда почитатели Солоухина, воодушевившись тем, что в Австралии образовано Солоухинское общество, а на Арбате возвели памятник Б. Окуджаве, обратились с письмом к министру культуры М. Швыдкому об установлении мемориального знака на доме, где жил писатель. Ответ был кратким: знаки устанавливаются через пять лет после кончины. Надо же, а памятник Окуджаве – двух лет не прошло?! 

На запрос депутата Госдумы России А. Грешневикова по тому же адресу через шесть лет получили ответ: нет денег. На его же запрос на седьмом году пришёл ответ уже из Комитета по телевидению и кино за подписью А. Голутвы с той же формулировкой. 

Далее А. Грешневиков обратился с письмом в правительство Москвы на имя Людмилы Швецовой. Получено разрешение при условии обеспечения финансирования на изготовление доски. 

Собрали деньги. Молодой скульптор Юрий Злотя подготовил эскиз. Утвердили у родственников и на художественном совете. На стадии перевода модели в бронзу Ю. Злотя потребовал за свою работу гонорар, превышающий первоначальную сумму. Уговорили. Ваятель в домашних условиях отлил доску, потеряв портретное сходство. 

И опять возник А.С. Тантлевский – требует немалые деньги на установку доски и торжественное открытие. 

А. Грешневиков ещё раз пишет Л. Швецовой. Тантлевский получает распоряжение установить и открыть за счёт бюджета города. Александр Семёнович срочно крепит доску на удобном для открытия месте соседнего дома ‹ 25. Круг замкнулся.
Неужели навеки?
 
Анатолий ЗАБОЛОЦКИЙ, заслуженный деятель искусств Белоруссии и России