КНИЖНЫЙ РЯД

Михаил МАСЛИН, доктор философских наук, заслуженный профессор Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

В прошлом году мы отметили 300-лет­ний юбилей М.В. Ломоносова – фигуры для «Русского пути» символической. Он стоит у истоков нашего российского Нового времени с характерным для этой эпохи акцентом на науку и просвещение. К юбилею вышла книга «Ломоносов: pro et contra. Личность и творчество М.В. Ломоносова в оценках русских мыслителей и исследователей», подготовленная петербургским издательством РХГА.

Серии «Русский путь: pro et contra» уже 18 лет, книга о Ломоносове стала 65-м томом данного издательского проекта. Она уже стала событием отечественного книгоиздания постсоветского времени, которому нет аналогов. Издание представляет собой историю российского самосознания, следовательно, своего рода целост­ное, отнюдь не фрагментарное изложение русской интеллектуальной истории. Образно её можно охарактеризовать как «Жизнь замечательных идей».

Проект открылся в 1994 г. антологией о Бердяеве, продолжился двухтомниками о Розанове и Леонтьеве, книгой о Гумилёве началась литературная часть проекта. Ныне она наиболее объёмна, включает книги о многих великих именах русской литературы. Но многие имена ещё ждут своей очереди. Очень насыщена философско-богословская подсерия.

Среди фигурантов серии – персоналии, творчество которых сложно классифицировать по одному «ведомству» – Карамзин, Чернышевский, Андреев, Мережковский… Да и самого Льва Толстого изучают как философа.

Постановка в центр внимания серии персоналий не подразумевает, однако, их изолированности от персоналий инокультурных, прежде всего европейских. Диалог между русской и европейской мыслью понимается в качестве не внешнего, а внутреннего вопроса русской традиции. Вот почему логично включение в серию наследия выдающихся деятелей европейской культуры. Например, Вольтер стал символом целого явления в русской культуре – «вольтерьянства».

Следующим шагом в развитии серии мог бы стать переход от персоналий к реалиям. Таковыми могли бы стать сферы государственности (например, монархия и республика), типы конфессиональной организации, знаковые события, идейные течения, а также культурные универсалии, выступающие основанием предельных экзистенциальных рефлексий – бессмертие, свобода, творчество. Напрашиваются книги по католицизму и протестантизму, исламу, иудаизму и буддизму.

Возникает вопрос: вправе ли мы ставить подобные масштабные задачи организаторам «Русского пути»? Ответ: и да, и нет. Да – потому что амбициозный замысел был продекларирован, но не осуществлён сполна. Нет – поскольку организатором, который на протяжении двух десятков лет продвигает проект, выступает отнюдь не государственный, а небольшой частный вуз, который начал свою деятельность чуть раньше, чем был запущен «Русский путь» – в 1989 году. Название вуза – Христианская академия вовсе не означает, что это церковное учреждение.

Финансирование книг «Русского пути» осуществляется в результате побед в разных конкурсах, в первую очередь – Российского гуманитарного научного фонда. Однако это лишь одна из причин успешности проекта. На самом деле их больше. Самая главная, на мой взгляд, духовно-идеологическая.

Проект оказался к месту в постсоветское время, на переломе эпох, когда начался переход к новой культурной матрице. Он не завершён, да и не ясна до сих пор цель движения нашего общества. На консервативном фланге – грёзы по советскому прошлому и утопии православной империи. Доминирует же либеральный тренд, исподволь определивший идеологию реформ и предполагающий разрыв с традицией. Он менее всего укоренён в русской почве, тяготея к копированию иностранных моделей. Но для современной России ресурсы копирования, очевидно, исчерпаны. Если во времена Петра I такое копирование было реальным, то теперь оно вряд ли осуществимо. Россия в прошедшем столетии стала единственной страной в мире, сменившей все возможные политические режимы и претерпевшей величайшие культурные метаморфозы. Это ни с чем не сравнимый опыт. И не дай бог, если, «наступая на собственные грабли», Россия будет наступать ещё и на «чужие».

Всё это в очередной раз заставляет задуматься над извечными русскими вопросами, которые являются ни чем иным, как вопросами о нашем пути. Отвечая на них, тома серии идут в целом в правильном направлении. Они укрепляют читателя в понимании того, что русские традиции своеобразны, но не самобытны. Слово «самобытный» (само по себе бытие) здесь слишком строго и неуместно.

Серия чрезвычайно актуальна для теории и истории культуры, поскольку её тома представляют по сути развёрнутое в истории, живое – в идеях и лицах – описание отечественных культурных традиций. Важно подчеркнуть, что традиции «схвачены» не под руководством неких «методологий» или иных выкрутасов, доказывающих преимущество одних идей над другими.

«Русский путь» показывает, что в отечественной истории «всё состоялось как состоялось», её осмысление должно быть чуждо партийности, и потому в ней соседствуют в качестве действующих персонажей особы дома Романовых, консерваторы, либералы, демократы, научные реалисты, богословы и философы, литераторы разных направлений. Результат налицо.
Главное в нём то, что культурные традиции следует понимать универсально и всеохватно, без изъятий, субъективных подгонок под какие бы то ни было схемы. Только в этом случае мы может понять традиции, включающие все стороны человеческой жизни, индивидуального и коллективного российского бытия. Традиции, являющиеся ничем не заменимыми свидетельствами о существовании истории, религии, государства, этноса, общества, морали, философии.

Тем более такая позиция важна сегодня, в эпоху перемен, когда происходят разрывы традиций, их деформации и деструкции, когда появляется нечто небывалое, претендующее на звание традиции и в то же время возрождаются прежние традиции, а также вылезает из небытия, казалось бы, забытая доисторическая архаика. Эти обстоятельства придают осмыслению традиций огромное значение, это – своеобразный фокус многих современных проблем.

Нужна ли образованию идеология? Это большой вопрос. 90-е годы прошли под знаком радикальной деидеологизации (на самом деле продвижения различных вариантов антикоммунистической идеологии). В школьных и вузовских программах, внешне свободных от идеологизирования, в действительности остались идеологические зёрна. Их можно назвать прагматическими и либеральными. Реформаторы образования хотели оторваться от советского прошлого, а на деле лишь усугубили разрыв с великой русской традицией. Образовательная и культурная идеология РХГА, воплощённая в серии, предлагает мирную – не националистическую и не клерикальную – альтернативу. Именно поэтому «Русский путь» оказался востребован значительной частью мыслящего класса, пока ещё укоренённого в традиции.

Завершая рассказ, вернёмся к его изначальному поводу – идейному наследию Ломоносова, стоявшего, как уже было сказано, у истоков нашего Нового времени, российского модерна. В условиях экспансии постмодернистской культуры, национальные идентичности, которые сформировались опять-таки в период Нового времени, оказались под угрозой разрушения. Многим – и за рубежом, и в нашей стране – хотелось бы, чтобы Россия в процессе «западнизации» наконец-то растворилась в информационных потоках, «формирующих новую цивилизационную общность». Проекты, подобные «Русскому пути», противостоят этим деструктивным целям и нацелены на удержание связи времён. «Русский путь» актуален именно как альтернатива деконструкции, не имеющей для России никакой позитивной перспективы.