СВОИМИ ГЛАЗАМИ

Апология предательства на выставке плаката в Государственной Третьяковской галерее

Никогда не задумывались, для чего устраиваются выставки? Если нет, то попробуем поразмышлять вместе. Есть данность: музей, собрание произведений. Собрание, как предполагается, достаточно репрезентативное не только для шедевров, но и для поделок второго ряда, того контекста, в рамках которого творили великие. Имея под рукой подобный материал, куратор может пойти разными путями. Первый: представить наиболее выдающиеся образцы художественной продукции. Второй: показать если не всё, то наиболее характерное из того, что сформировало образ времени, данный нам в визуальном наследии. Третий: выявить общемировые тенденции в национальной школе рассматриваемой «арт-отрасли». И наконец, четвёртый: выдать часть за целое согласно собственным пристрастиям.

Первые три подхода можно назвать честными, приличными для исследователя. Последний же необходимо отнести к «напёрсточным», манипулирующим сознанием зрителя.

Впрочем, с манипулятивными арт-практиками тоже не всё просто. Если экспозиция названа так, что даже без чтения экспликации не оставляет сомнений в кураторской предвзятости, то смириться с этим можно. Но если выставка озаглавлена «Плакат: художник и время», то ожидаешь от неё серьёзного разговора. Коротко: даже такой пропагандистский жанр, как плакат, должен в музейном пространстве чётко позиционироваться либо как «история», либо как «пропаганда» по факту экспонирования.

В нашем случае имеем заявку на графическую летопись СССР. Относительно страны я не оговорился: если Советская Россия в произведениях 20-х годов только робко ищет себя, то в плакатах 2000-х с нами говорит именно и только Советский Союз!

Начинается рассказ с агитационных материалов Гражданской войны. Не сразу и не всем становится ясно, ради чего даны именно те образцы, которые мы видим. Ничего особенного в них нет. Для объективности нужно было бы продемонстрировать плакаты Российской империи периода Первой мировой, дополнить их специфически белогвардейскими материалами. Тогда стало бы ясно, что, во-первых, советский агитпроп того времени в основном повторял царский, а во-вторых, война велась не только «на Перекопе», но и в символическом пространстве. С контрибуциями и обыкновенным мародёрством, с экспроприацией символического капитала противной стороны.

Осмелюсь предположить: победили мы не только на полях сражений, но в первую очередь в ментальной области. Смогу я узнать это из выставки? Нет, а должен бы, иначе совсем непонятными покажутся мне листы, выполненные в эстетике русского рисованного лубка.

Не меньше вопросов к 20-м, к знаменитым «Окнам РОСТА». Да, сами по себе подлинники Маяковского и Родченко дорогого стоят, но мне бы хотелось знать, как они связаны с итальянским футуризмом, например, с нашим врагом и убеждённым фашистом Маринетти, который, собственно, и сформулировал основные положения движения.

Впрочем, именно эта часть вызывает наименьшее число нареканий. Даже будучи «голой», она резкой вспышкой новой красоты и мгновенным её затуханием говорит о том, что поиск адекватного времени и событиям языка в государстве труда, победившего капитал, проводился, но был «свёрнут», когда Страна Советов приступила к «преодолению революции».

Предельно жёсткие листовки времён Великой Отечественной слишком хорошо известны, чтобы на них останавливаться подробно. Хотя и здесь антигуманный пафос приглушён кураторами пусть злым, но всё же юмором. Императив «убей!» заменяется на «посмейся». Интересно, как бы победил советский народ объединённую Европу, хихикая?

Однако подлинная героика в плакатах этих времён настолько велика, что скрыть её попросту невозможно. Этот материал победит любую концепцию. Догадываясь об этом, что предпринимает манипулятор? Не снижая героического градуса, он ставит на противоположном полюсе нечто совсем непотребное, уравнивая его в правах с «истоками». Главное – сделать вид, что имеет место не деградация, но преемственность.

Тёплая человечность 50-х и отчасти 60-х плавно перетекает в практицизм 70-х. И напрасно искать высокий «полярный холод» отринутой душевности там, где мы имеем лишь равнодушие специалистки, предоставляющей эскорт-услуги. Предельно конкретное «уничтожь», прочитываемое в военном плакате, заменяется на бессмысленное и безадресное «миру – мир».

Ладно, это всё было, здесь правда. Хотя причины не указаны, мысли о ничтожности интеллигенции закрадываются. Пар вышел. Но этого мало! Зависть к творцу истории корёжит творца агитматериалов, и безъязыкий художник отнимает у «улицы» обретённый в трудных победах язык. Обыкновенное предательство. Апофеозом которого выступает «постперестроечная» часть экспозиции.

Не убеждайте меня в том, что уничтожение моей Родины проходило без сопротивления тех, кто осмелился объявить себя «врагом перестройки». Кроме (действительно!) великого множества либеральных агиток были ведь те, которые замалчивались тогда, как замалчиваются и теперь.

Именно объективность, и ничто другое, составляет смысл жизни честного исследователя. Борьба идей, борьба образов – вот суть истории, тогда как Третьяковская галерея говорит мне устами кураторов выставки «Плакат: художник и время», что борьбы не было, что героическое сдалось без боя, что – только подумайте! – разрушение государства столь же почётно, сколь и его строительство.

Воля ваша, но я не могу назвать подобный выставочный проект хорошим. Даже отвлекаясь от его несомненной ангажированности, я не могу признать его профессиональным.

Проект такой был бы великолепен в рамках провокаций «современного искусства», но ведь и выдавался бы он тогда честно за провокацию. Здесь же высказывание спрятано за маской беспристрастности и научной объективности. Нами манипулируют, и делают это достаточно тонко. Хотя, конечно, не настолько изощрённо, чтобы обман не был заметен. Поэтому сама выставка как жест хорошо ложится в ряд предложенных ею плакатов, этих актов капитуляции интеллигенции.

Закончу я всё же на мажорной ноте, вспоминая анекдот о втором месте на конкурсе дураков. У отвратительного «Кэреля из Бреста» Жана Жене хватало хотя бы смелости гордиться своим предательством!

Евгений МАЛИКОВ