РЕПЛИКА

Статья Дмитрия Быкова о Джамбуле, вышедшая в «Известиях» (№ 34, 2011 г.), настораживает с первых строк неизвестно откуда взявшимся сарказмом. Вроде и тема серьёзная (юбилей великого казахского поэта), и намерения у автора благие – способствовать дальнейшей популяризации юбиляра, – но тон заметочки такой, как будто автор говорит: «Нате-ка выкусите! Между Россией и Казахстаном – договор о вечной дружбе, наши президенты давно уже встречаются без галстуков, поэтому похвалю я, дорогие казахи, вашего горе-классика, но так похвалю, что мало не покажется!»

И в самом деле, чем дальше читаешь этот непонятный опус (ведь если тема тебе не нравится, можно было бы и не писать), тем более понимаешь, что намерения автора отнюдь не дружеские. С шутками и прибауточками (в тексте у него буквально следующее: «Когда страна прикажет быть Гомером, у нас Гомером становится любой, в том числе пастух местных баранов») он проводит свою основную мысль о том, что какая может быть у казахов культура, когда они занимались исключительно «барановедением», откуда у такого народа культура, ясное дело, что она была создана при социализме и все представители этой так называемой культуры, вплоть до самого талантливого из них Олжаса Сулейменова, есть не что иное, как советские марионетки. И далее автор пишет чёрным по белому: «…на фоне отсутствующей сегодня национальной политики тогдашняя, советская, вовсе не так глупа. Эти самые национальные гении, созданные, конечно, при прямом содействии центра и во многом его руками, были лучшими эмиссарами России на Кавказе и в Закавказье; защищая свои почести, они способствовали межнациональной дружбе, и это лучше, чем способствовать возрождению, допустим, шариата».

Но если такие люди, как Джамбул, способствовали «межнациональной дружбе», то почему теперь по отношению к ним такая чёрная неблагодарность? Ведь Джамбул действительно стал в своё время элементом советской культуры, с его стихами в русском переводе шли на бой, его знаменитое «Ленинградцы, дети мои!» было актом духовной поддержки в дни фашистской блокады жителей этого прекрасного города. И не зря же с тех пор в Петербурге стоит памятник Джамбулу – это жест благодарности русского народа великому казахскому поэту, мудрому старцу, своими поэтическими строками и в самом деле способствовавшему дружбе наших народов. Так зачем теперь над этим смеяться, превращать реально существовавшего казахского акына в мифическую фигуру? Может, современному российскому автору как раз не нравится то, что Джамбул был слишком реален, что миллионы советских детей заучивали его стихи, что он, к примеру, наравне с Симоновым и Твардовским пользовался всесоюзной славой? Может, Быков из этих же соображений всуе приплетает к Джамбулу и О. Сулейменова, чья слава в советское время была ещё грандиознее? Выходит, по мысли автора, казахские поэты должны только пасти баранов?

А иначе зачем Быкову представлять их мифическими фигурами, созданными в кремлёвских кабинетах? Ведь, как ни ёрничай он над айтысом Джамбула и Кулмамбета, этот айтыс был и в нём Джамбул действительно вышел победителем! И этот айтыс поднял на новую высоту казахскую устно-поэтическую школу! И Джамбул не мог знать, что Тургенев описал нечто подобное в каком-то из своих рассказов, ведь сам Быков с удовлетворением констатирует, что казахский акын был безграмотным. Но с этим ничего не поделаешь, такова была его экзистенциальная ситуация.

И представлять, что Джамбул слямзил у Тургенева сюжет своего айтыса, – это договориться до полного абсурда. Возможно, Быков полагает, что этот айтыс придумали русские переводчики Джамбула? Но ведь не могли же они написать за Кулмамбета, о существовании которого вряд ли даже подозревали? А между тем поэтическое творчество Кулмамбета – важный период в казахской поэзии. Перечёркивать айтыс Джамбула и Кулмамбета, превращать его в мифическое измышление, сворованное у Тургенева, – это значит совершить акт вандализма над историей казахской литературы!

Кто дал такое право русскому писателю Дмитрию Быкову? Наверное, только его сангвинический темперамент! Но одного темперамента мало, чтобы писать о представителе другого этноса. Надо по крайней мере потрудиться над тем, чтобы иметь хоть самые элементарные сведения о культуре этого народа. И самое смешное – Быков пишет всё это в позе эдакого скалящего зубы учителя-сноба, снисходительно учащего соплеменников Джамбула азам постмодернизма и деконструкции.

Однако на самом деле он сам ставит себя в смешное положение, ибо история не имеет сослагательного наклонения. И если Джамбул и Гомер остались в истории, их оттуда трактором не сдвинешь, не то что пером досужего остряка-острослова! Наряду с прочими главная ошибка Быкова в том, что он построил свою заметку как досужие экзерсисы по ничего не стоящему поводу. Но если повод был столь ничтожен, зачем ему нужно было браться за перо? Вот тут-то вся и закавыка! Он не хотел бы писать о каком-то Джамбуле, но приходится! В таком случае, думает автор, я всё сделаю как в еврейском анекдоте, где никогда не поймёшь, где хвалят тебя или ругают, где, гладя тебя по головке, могут и за уши отодрать.

Но ведь это несерьёзно, друг Дмитрий! Мы же не в пустыне живём, в этом году Казахстан отмечает 20-летие своей независимости. Возможно, Джамбул для Вас ничего не значит, но для нас – это наша национальная гордость, часть нашей истории. Это представитель традиционной поэзии, поэзии жырау, что сродни поэзии аэдов и рапсодов. И не зря Вы упоминаете Гомера, греческий эпос и поэзия жырау – типологически сопоставимые вещи. Но если «Илиаду» знают все, то наши жырау – единицы. И феномен Джамбула в том, что он заставил всех заговорить о себе, а значит, и о поэзии жырау. Кроме того, хочу особо подчеркнуть, что поэзия жырау чужда мифотворчества и все Ваши удалые попытки сотворить из Джамбула миф – не более как мыльный пузырь. И даже более того – это Ваше собственное мифотворчество. Из Вас так и прёт сытое, ухоженное младомыслие, но если у Вас такое пышущее здоровье, потратьте его на самовоспитание, вместо того чтобы брюзжать на других.

Но Вам мало пройтись по Джамбулу, Вам надо и Гомера по стенке размазать и его превратить в мифическое измышление. Это уже такая благоглупость, что дальше некуда! Где микенский период (XII до н.э.), когда начала слагаться «Илиада», а где эпоха Писистрата (VI до н.э.)?! И почему вы думаете, что этот эпос написал не Гомер, а бригада авторов, нанятых греческим тираном? Такая поэзия не рождается по заказу деспота, ибо по своему духу она антидеспотична. Там даже олимпийские боги развенчиваются как боги, разве такое придумает коллектив ремесленников?

Действительно, поэмы Гомера были впервые собраны воедино и записаны по указанию афинского тирана Писистрата или его сына Гиппарха. Но эта так называемая писистратова редакция была нужна, чтобы упорядочить исполнение «Илиады» и «Одиссеи» на Панафинеях. Там речь не идёт о новом авторстве.

Мы знаем также, что существует проблема Гомера, есть сомнения в его авторстве, есть различные теории по этому поводу от Фридриха Вольфа до «унитариев», но культура – это символическая Вселенная и там Гомера не убрать с заслуженного им пьедестала. Также как и Джамбула – со своего.

И все эти псевдоинтеллектуальные экзерсисы показывают только одно: что автор, потешающийся над архаичностью Джамбула, сам в себе не изжил ещё более архаичной позиции – позиции «старшего брата».

Ауэзхан КОДАР, член Союза писателей Казахстана, кандидат философских наук