ШУКШИН – 80

Издательство «Издательский Дом ТОНЧУ» подготовил к юбилею Василия Макаровича Шукшина книгу «Дорогая моя, бесценная…», посвящённую матери писателя – Марии Сергеевне Куксиной (Шукшиной). Издание включает в себя её биографию, воспоминания родственников, жителей села Сростки, переписку матери с сыном… С любезного позволения издательства публикуем ряд писем. Материалы, представленные в книге, иллюстрируются фотографиями из семейного архива Шукшиных, из личного архива кинорежиссёра, лауреата Государственной премии СССР Ю.В. Григорьева и сценариста, режиссёра, лауреата Государственной премии СССР Р.А. Григорьевой, архивов Государствен-ного музея истории, литературы, искусства и культуры Алтая и Всероссийского мемориального музея-заповедника села Сростки Алтайского края. В письмах сохранены авторская орфография и пунктуация.

После смерти сына Мария Сергеевна продолжала писать ему. И через друзей посылала письма на его могилу на Новодевичьем кладбище.

Семья, дом, родственные узы, материнство, сыновья и материнская любовь, чувство долга перед родом, малой родиной, Отечеством, возвращение к истокам, к истинной человечности и нравственности бытия – это основная, самая глубокая и высокодуховная и гуманная тема, к которой Шукшин возвращался постоянно.

14 октября 2009 года матери Василия Макаровича Шукшина Марии Сергеевне исполнилось бы 100 лет. Простая русская крестьянка, окончившая два класса церковно-приходской школы, много повидавшая, много пережившая, неутомимая труженица, мудрая и любящая мать, она сыграла огромную роль в духовном развитии сына. Душой и сердцем понимающая красоту окружающего мира, народного творчества, сохранившая доброту и сердечность, человечность и милосердие к людям, берегиня домашнего очага, семейных традиций благочестия, Мария Сергеевна передала сыну любовь к труду, к земле, уважение к своим корням, научила правдивости и порядочности, добру и человечности, честности и совестливости. Прекрасный, выразительный, сочный и образный язык – это тоже от неё; её рассказы, сказки, песни легли в основу многих произведений Василия Макаровича.

Сын рано уехал из материнского дома. Она скучала, писала, посылала ему посылочки, переживала его нелады в семье, неустроенность, трудное «врастание» в новую жизнь и ждала, ждала…

Мать продолжала разговор с сыном и после его смерти. Приходила к нему на Пикет, здоровье не позволяло ездить на могилу в Москву, в бийской квартирке трогательно хранила всё, что связано с ним. Рассказывать о сыне могла бесконечно. Писала его близким друзьям, заботилась о них, посылая нехитрые подарки. Горе и боль не отпускали, тоскливое одиночество и обида мучили постоянно; иногда жаловалась, но всегда сохраняла врождённое чувство достоинства и такт. Ходила в церковь, молилась за сына. Так до конца, до последних дней на земле, остались в ней это неизбывное горе, эта неутихающая боль разлуки с сыном. Умерла она зимой 1979 года; хоронили её всей деревней в родных Сростках.

В.М. Шукшин – матери
Написано из Ленинграда. Возможно, в конце 40-х годов во время призыва на службу?

Здравствуй мама.
С горячим сыновьим приветом – Василий. Получил твоё письмо. Первое письмо из дома. Можешь ли представить себе, дорогая моя, как обрадовали и взволновали меня эти два листочка написанные тобой. Я забыл когда из моих глаз выкатилась в последний раз слеза, (бывало и горько и обидно) а тут не мог сдержаться. Не могу выразить словами это чувство. От них повеяло на меня родиной, полями, домом, к ним касалась твоя рука… Ты упрекаешь меня мама в том, что я так долго не говорил своего адреса. Даже говоришь так: «неужели тебе неинтересно знать, родная мать жива или нет». Мама ты в самом деле так думаешь? Да разве мог я забыть о моей матери. Нет, моя дорогая, моя бесценная, мысль о тебе всегда была моим верным спутником. Она поддерживала меня в трудные минуты, она всегда направляла меня на верный путь. Я мог забыть о чём угодно, но не о моей матери. И если я не сообщал адреса, то для этого были причины сильнее моей сыновней любви. Указывать эти причины долгая и неприятная штука, и вообще не нужно вспоминать о прошлом. (Кстати, получали ли вы мои письма?). Дальше. Ты говоришь, что могла бы приехать ко мне. Што ты, милая моя? Ведь я так далеко от вас, в Ленинграде. Причём, тут я, не далее как до 1-ых чисел июля (VII) И сам я пока не могу приехать. Дорогая моя, твоё беспокойство и желание мне понятно и я никогда не забуду этого.
Но милая моя… (нет окончания).

Письмо из Севастополя, где проходила его срочная служба в Военно-морском флоте СССР, предположительно датируется летом 1951 года. Полностью текст не сохранился.
Здравствуй, мама!
Получил твоё письмо и извещение на посылку. Завтра пойду в город, получу. Так таки и выслала часы. Голубушка моя милая – спасибо. Письмо ты моё, очевидно, не получила. Я там отказывался от них. Теперь, что ж, буду носить и тебя всякий раз вспоминать. А вообще-то мне не очень приятно, откровенно говоря. Ну, ладно, мама, молчу, не сердись дорогая.
Экзамены буду сдавать весной или осенью нынче.
Здоровье хорошее.
Письма пишу редко по известной причине – сейчас ведь лето. Отпуск? Как ни горько, мама, а не обещаюсь. Это невозможно. Ты советуешь попросить командира. Родная, ни от меня, ни от него это не зависит. Будем ждать следующего года. Осталось не так уж много. Причём, я и тебе не советую там хлопотать.

Пустая затея. У нас сейчас такое положение, при котором отпуск немыслим.
Ну а как твоё здоровье, «старушка»? Говоришь, волоса побелели? Не мудрено. Я иногда думаю о той жизни, которую тебе довелось прожить и понятно отчего у тебя седеют волосы. Я попрошу тебя, мама, побереги себя для нас с сестрёнкой. Ведь мы только-только собираемся на дорогу выйти, нам впереди всем ещё большая интересная жизнь предстоит. Однако, это мрачная тема. Мне сейчас хочется сказать что-нибудь светлое, тёплое, хорошее.
Я тоже соскучился по тебе.
Знаешь какой момент вспоминаю? Тот, когда я тебя впервые увидел в переулке. Стоишь сейчас в глазах как живая…

Написано уже после смерти В.М. Шукшина.
Сыночка, дитё моё милое, не могу я до тебя докликаться.
Сердечушку моему в груди места мало, горло моё сжимает, хочу в слух крикнуть – голоса нет. Сокол ты мой ясный, знал бы ты как тяжело твоей любимой мамочке и тёмная ноченька меня не может успокоить. Говорят со мной – я их не слышу, идут люди – я их не вижу. Одна у меня думушка – нет моего дитя милого на свете.

Голубь ты мой сизокрылый, солнце ты моё красное, приснись ты, дитё милое, мне во сне, обогрей ты моё истерзанное сердечушко. Милый, милый ты мой дитёнок, расскажи ты мне про свою несчастную смертушку, что же с тобой, дитё моё, случилось? Не думала я о таком великом горюшке. Сыночка, приснись, расскажи, дитёныш мой ненаглядный.

Навалил ты на меня тоску со всего света белого. Жду я тебя, дитёнок, жду, откуда жду – сама не знаю. Милый ты мой, милый, на кого же ты всех нас покинул?

Ласка ты моя ненаглядная, как же ты мог расстаться со своей любимой семеечкой? Ты их любил: жену и малых детушек, да всех ты нас любил, никого не обидел, сын ты мой ненаглядный, дитё моё, дитё милое.

Расступись ты, мать сыра-земля, покажи мне дитя милого.
Дитёнок мой, дитёнок, прости меня. Я тебя потопила своей слезою горькой. Не могу я ни на одну минуточку забыться. Были бы у меня крылышки – я бы каждый день слетала на твою могилочку. Мене бы легче было, дитёнок милый.

Дитёнок, любил ты от меня письма получать – вот я и пишу, может, тебе добрые люди прочитают. Ну, милое моё дитё, сын ты мой любимый, светлая тебе память, ласка ты моя несчастная.
Мамочка.

Милый мой, дорогой сыночек.
Подходит времечко – то, когда я тебя каждый годик поздравляла с днём рождения. Вот и сейчас я тебя, дитя милое, поздравляю со светлой памятью. Дитя моё милое, думала ли я посылать такое поздравление, милый ты мой, милый сыночка. Ты тоже меня должен скоро поздравить. Дитя моё милое, ты поздравь меня, приснись мне во сне хоть в глухую ноченьку, расскажи мне про свою несчастную смертышку. Поранила она твоё сердечушко, дитя милое, тебя совсем умертвила, а мы живые. Нас живых терзает. Дитёнок, ты бы меня увидел и не признал за свою родную мамочку. Вот так она тупая, ноющая, неутешимая боль над нами тешится. Дитё моё милое, доходит год, а я у тебя на могилке не побывала. Приковала боль несчастная, нежданная. Сама я собой не правлю, а правит горе, горе наше неутешимое. Милый сыночка, приснись ты мне во сне, солнце ты моё красное, да обогрей ты моё исстрадавшееся сердечушко. Зачем ты, дитё моё милое, закрыл вперёд меня свои глазоньки, зачем ты меня оставил на такое великое страдание. Милый мой дитёночек, сокол ты мой ясный, ненаглядный мой. Что случилось? Не ждали мы этого горюшка. Ты всё писал мне, дитёнок, и радовал. У вас всё хорошо, радостно и я радовалась. А сейчас жду, жду, стоя у окна, почту. А откуда жду, сама не знаю. Ладно что добрые люди не забывают дитёнок тебя и меня мать – старушку нашли, пишут. Ну, дитя моё, оставайся в загробной жизни, светлая тебе, родименький мой, память. Ничего я не могу поделать. Источила я свои глазоньки слезою горькой, а тебя поднять, дитя моё, не могу. Благослови меня милый сыночка. А вам дорогие, милые москвичи, от души большое спасибо, что ходите, чтите память моего сына, сына милого. На могилу кладёте цветы. Мне пишут письма добрые люди. Много народу бывает – я мать Шукшина В. М. очень благодарна, моё дитя не один. Его проведают люди. К нему не грех сходить, попроведовать. Он, милый сын, любил людей, любил он всех, любил он за человека душу отдать, так и отдал.

До свидания, дорогие москвичи.

Мама Шукшина

Публикация Феликса МЕДВЕДЕВА