ОПЕРНЫЙ ДОМ

Одна из самых старых опер Петербурга как зеркало новорусской революции

Свершилось: вслед за футболом очередь дошла до театра. В том смысле, что опера стала такой же игрушкой разновеликих олигархов, как мячик с пятнышками.
Что имеем?
Левая часть выражения: русские деньги, аккумулированные неким лицом, уходят на развитие английского футбола, и мы уже не только к этому привыкли, но и испытываем порой от такого откровенного нас-обворовывания нездоровое наслаждение. Не все, конечно, и далеко не всегда, но тенденция в определённой части общества есть. 

Правая часть выражения: русские деньги, аккумулированные неким лицом, уходят на финансирование зарубежных режиссёров, музыкантов и художников. Некоторая часть социума не только считает это допустимым, но и уверена в том, что уж в опере итальянцы точно побольше нашего понимают. Обкрадывание русского театра выносится за скобки.
Необходимо доказать, что рассматриваемое выражение есть тождество. 

И поскольку футбол нас в данном случае интересует мало, нужно определить объект исследования. Им будет Михайловский театр, уже дважды привозивший в Москву свои оперные премьеры. Сначала это была «Сельская честь» Пьетро Масканьи, позже – «Любовный напиток» Гаэтано Доницетти. 

Оговорюсь сразу: оба произведения сценического искусства выглядели весьма и весьма достойно. Более того: театр проявил себя пусть и не выдающимся, но высокопрофессиональным коллективом. Мне лично обе постановки понравились. И понравились весьма! То есть я получил удовольствие от посещения михайловских спектаклей. Поэтому ругать театр ничуть не намерен.
Намерен я честно поговорить как о хорошем, так и о плохом, что практикуется нынешними «создателями дискурса». 

Ключевым словом здесь станет «буржуазность», и я не буду скрывать его до последнего абзаца. Не детектив пишу. 

На театре искони сосуществуют, но яростно бьются две тенденции: «скупка патентов» и «самостоятельные разработки». Балет миновал обострение данной борьбы давненько. Сначала на русской сцене блистали француженки-итальянки, придумывали танцы те же и разные прочие шведы-датчане, затем появилась русская балетная музыка, а затем… 

Много чего было «затем», но сейчас, когда произносят слово «балет», по умолчанию имеют в виду русский классический. Который, строго говоря, придумали мы в том виде, в котором он есть.
За нашу победу!
Которая была бы полной, прибавь мы к балету оперную сцену. 

Есть ли основания у русских для такого штурма? Да, и немалые. Русская опера существует и пользуется если не популярностью, то уважением во всей европейской культурной ойкумене. Наследие предков здесь столь велико, что разрабатывать эту жилу жизни не хватит. 

Одно «но»: русскую оперу попсой не назовёшь. Да и расстояние от начала до конца какой-нибудь «Хованщины» измеряется не километрами даже, а едва не световыми годами. Это если сопоставить с популярными одноактовками или недлинными распевными «фитюльками», которые я называть не стану, ибо очень люблю эту умеренно лёгкую музыку. Не говоря уже о коротких, но никак не лёгких произведениях Рихарда Штрауса. 

В России же мы имеем нелёгкие и некороткие музыки с пением. Их восприятие требует некоторой привычки, да. Когда таковой нет, то рецепт успеха у неподготовленной публики выглядит просто. 

Первое: никаких сценических экспериментов.
Второе: ставка только на проверенные имена.
Третье: проверенные имена должны быть иностранными.
Цель: театралы, отдавшие деньги за зрелище, должны остаться довольны. Ибо не исключено, что до трети зала – настоящие или потенциальные партнёры по бизнесу. Обижать которых – себе дороже. 

Я далёк от мысли, что Михайловский театр ставит только зарубежные образцы в иноземном же исполнении. Нет, в репертуаре есть и «Пиковая», и «Онегин», и «Иоланта», и «Золушка» Бориса Асафьева, и «Князь Игорь». Правда, этим русский репертуар исчерпывается, тогда как иностранный куда как «продолговатее». Но дело даже не в этом. А в том, что в качестве «витрины» выбирается. 

«Сельская честь» – опера прекрасная. Когда есть деньги на приобретение прав её постановки в версии Лилианы Кавани, то интерес к спектаклю способно пробудить уже одно имя автора «Ночного портье». Сама Лилиана, правда, не присутствует в России «ни разу», но по её конспектам работу проводит ассистентка. Получается хорошо. 

В постановке Кавани опера приобретает колорит невыдуманного итальянского неореализма, вкус той подлинной Италии, Италии жгучего солнца и пыльных дорог, которая далека от нашего наивного представления об этой стране. 

К сожалению, исполнение оказывается несколько ниже «режиссёрской планки». Молодой итальянский дирижёр Даниэле Рустионе, конечно, никак не Рикардо Мутти, но ведь и Михайловский театр не A.C. Milan, простите, не Ла Скала. Бюджет, видимо, не тот, творческий потенциал опять же ещё до конца не выявлен. В общем, добротно, но не более. Та же «Сельская честь» в «Новой опере» была исполнена так, что я, человек не шибко-то сентиментальный, едва не плакал. Хотя постановка, если честно, в «Новой» так себе. Как раз полуэкспериментальная, модная. Но сыграно! Но спето! 

В Михайловском к «Сельской» даже не придраться.
Почти по той же схеме театром был реализован и «Любовный напиток». Тот же маэстро за пультом, художники и режиссёр из той же Италии. Добавился итальянец-тенор в роли Неморино. Главное: тот же самый неореализм. Даже так: итальянская кинокомедия 50-х. Это когда если актёры не кривляются, то и непонятно, что это комедия. В таких комедиях мог играть Альберто Сорди, и его работа не выглядела пошло. Даже Тото, снимаясь в фильмах классом ниже, умел почувствовать эту стихию сосуществования серьёзного с дурацким. 

Актёрам Михайловского театра, выученикам русской оперной школы, органичное сочетание условного комикования с визуальным реализмом не далось. Ради справедливости, конечно, нужно сообщить, что лично мне итальянский тенор остался неизвестным в данной роли – его смогли увидеть зрители лишь в первый день московской гастроли, но во втором спектакле исполнитель был далёк от вершин комичности. Пел его хорошо известный и давно уважаемый Алексей Кудря. Благо незамысловатая в этот день публика была уверена, что поёт итальянец (это из разговоров в курилке), но о публике разговор отдельный. 

Традиции нашей оперной сцены оказались далеки от итальянских кинообразцов новой для 50-х ХХ века эстетики. Ещё дальше оказался эксперимент: «Любовный» в той же «Новой опере» поставлен куда как более изобретательно! 

Значит ли это, что путь, которым пошёл Михайловский театр с новым хозяином-директором, плох. Ничуть! Он хорош и удобен, просто ведёт в тупик. 

Буржуазная публика, на которую ориентируется сейчас руководство бывшего Малого оперного театра, непродуктивна в эстетике. Некоторое физическое здоровье не позволяет ей приветствовать сомнительные новации, но присущий буржуазии нравственный кретинизм не даёт таковой различить театр и кабак. Я и сам не склонен к ариям в стиле «храм искусства», но на «Любовном» в исполнении михайловцев удивился, ибо стал свидетелем невиданного: самую распопсовую песенку из данной оперы Кудря бисировал! 

Думаете, совсем уж по своему произволу пошёл он на поводу зала, привыкшего, кажется, больше швырять деньги в ресторанный оркестр, нежели пытаться вступить со сценой в союзные отношения? Я вот думаю, что без высочайшей санкции это было бы невозможно. Более того, почти уверен, что приказ «повторить в случае чего» был недвусмысленным.
Меня лично от бисирования тошнит, а ведь я не брезгливый…
После подобного «двойного удара» лица соседей, вызывающие ассоциации с криминальными авторитетами, выглядели адекватно. Чё там… 

Но! Повторяю для тех, кто не понял: я не утверждаю, что Михайловский театр плох. Нет, в том, что я увидел, он хорош. Как хорош и профессионален сам по себе Chelsea FC. Только хозяин последнего не хочет сделать с русским футболом то, что происходит с мировым, а хозяин первого ничего пока не способен сделать для того, чтобы с мировой оперой произошло то же, что случилось с балетом. Что и требовалось доказать.
Про балет, кстати, тоже когда-то сомневались… 

Евгений МАЛИКОВ