КНИЖНЫЙ РЯД

Римма Катаева. Ступени: Избранные стихи. – Харьков, 2008. – 208 с.

«Я радуюсь зелёной завязи, Когда забьётся чей-то слог…» – признаётся в стихах Римма Катаева. Аннотация на четвёртой странице книги сообщает об авторе: «Двери её дома всегда открыты молодым». За работу с творческой молодёжью и за книгу «Харьков – судьба моя» Римма Катаева была удостоена звания «Харьковчанин года».

Р. Катаева создаёт во многом автобиографический образ лирической героини, обаятельной в человеческом плане. Она умеет любить, восхищаться, помогать другим. Она не знает «ни грана зависти», открыта, любознательна, её «глаза смотрят с любопытством в пёстрый свет». И эти качества поэтесса высоко ценит в других людях. К примеру, в стихотворении «Человек», посвящённом поэту Виктору Тимченко, она пишет:

Он с радостью кобзаря
В ладоши по-детски хлопает,
Когда вдруг услышит хлопчика,
Талантливого, как заря.

В контекстах, осветлённых восхищением, поэтическое дарование Р. Катаевой словно оживает и распрямляется. Она умеет писать ликующе, добро, радостно. Это очаровывает. Но, читая книгу «Ступени», ощущаешь себя золотоискателем, работающим с пропорцией «грамм золота на тонну руды». Далеко не все стихи Риммы Катаевой стоит оценивать профессионально: поэтесса много пишет для себя и самых близких ей людей. Однако есть несомненные удачи, предназначенные читателю «до востребования». Их немного, и они свидетельство силы, искренности стремления, или, по словам самой поэтессы, «отчаянной попытки как-то оставить след», создать настоящее. Такие поэтические откровения – чаще это не целые тексты, а их фрагменты, порой строки («Отличаешь красоту от пустоты…», «А мой поводырь – слепой…») – и притягивают читателей. Пример цельного текста – уже неслучайно упомянутое здесь стихотворение «Человек», по-новому реализующее метафорическую пару «слепой человек – зрячее сердце», наделённое живой рифмой, взволнованным ритмом.

К сожалению, и строчка-находка, к примеру, увиденное со стороны внешнего наблюдателя собственное приближение к природе: «Говорят, мне к лицу Ирпень…», у Р. Катаевой может оказаться неизбежно испорченной уже последующим стихом: «Улыбается каждый пень».

Р. Катаева тянется к классикам, и соприкосновение с их творчеством нередко дарит ей строки-удачи («Пастернаковской просекой дактиля…»). Хотя появление Пастернака, Цветаевой, Ахматовой в стихах Р. Катаевой уместно лишь с позиции лирической героини-читателя. Аналогии с великими недопустимы даже в таком контексте: «Какой я всё же маленький поэт…  Как высоки и Анна, и Марина!». Частые прямые обращения по именам к классикам и тут же, в соседних стихах, к «телефонному дружку» Оксане, как и добрая шутка о том, что годовалая внучка лирической героини восхищённо лепечет, тыча пальчиком в книги Ахматовой и Пастернака: «Аня!.. Боба!..», пожалуй, оборачиваются комичной неловкостью.

Как автора, живущего на Украине, пишущего на русском языке и переводящего на русский украинскую поэзию (Лина Костенко, Владимир Сосюра и др.), Р. Катаеву тревожат ментальные ощущения раздвоенности: «Я живу – как будто бы в двух странах», «Говорю и думаю по-русски, Но в душе мне почему-то грустно». Но бикультурное пространство в полной мере открывает Катаевой свои положительные стороны, а именно – обогащение, калейдоскопичность мировидения: «Засыпаю с мыслью о России – Будят украинские осины». «Угловатая разлука» между Россией и Украиной временна, и их единение наступит не без помощи поэтического слова.

Елена ЛЕНЦ