АПРЕЛЬСКОЕ
Это свежее небо, глядящее в бездну воды.
Свет Фавора, струящийся ниц из созвездий бутона...
Где-то там, за рокадой, пропали былого следы
И Кощеево царство асфальта, стекла и бетона.

Прорастёт тишина в палисаднике купой берёз,
Меж рябин и сиреней и криво прибитых штакетин.
Я впервые уснул без дурмана, проснулся  без слёз,
Отрешась от обид, недомолвок, смятенья и сплетен.

И почти что воскрес в этот светлый пасхальный канун.
И до первой звезды дотянулся, ожёгшись, рукою.
Мне «зелёные святки» подарит, наверно, июнь,
Если в землю, зегзицей, до Троицы дня не зароют.

Пусть наносное ныне уйдёт, как уходит зима.
Как понуро уходят незвано пришедшие гости.
Здесь с уставом чужим на порог не пускают в дома,
Где герани в сенях и вязанками – луковиц гроздья.

Звон сочится, капелью срываясь с вершин церковей.
И сочатся берёзы прозрачной весеннею кровью...
И глядит, удивлённо застрешины вскинув бровей,
Та, которая стала последней, нежданной любовью.

И озёрные ветры, на солнце блестя чешуёй
Рыбьих стай, что стремятся на нерест в протоки,
Хороводом кружатся над юной апрельской землёй...
И цветёт краснотал, и рождаются светлые строки!

СКАЗ О КРЕЩЕНИИ
От дневного и ночного страха,
Боже, в этот вечер упаси…
Береги с младенчества рубаху,
В коей ты крещался на Руси.

Караулит храмы строгий ельник.
Перемёты снега вдоль дорог.
Ты мне в этот сказочный сочельник
Подари «крещенский вечерок».

Говори приветливые речи.
На поло’ке разбери постель…
Темнота. Во тьме пылают свечи,
И  гудит  крещенская метель.

Кислою капустой и грибами
Пахнет так, что напрочь выноси…
Отразились звёзды в Иордане,
Отразились в Истре, на Руси.

И грядёт нечаянная встреча.
Крестный ход застынет у ворот:
Уж не сам ли  Иоанн Предтеча
В валенках по улице идёт?

И ворон не устрашившись стаи,
На крыло опе’ршись, не спеша,
Кроткий голубь к проруби слетает.
Чтоб бессмертной сделалась душа!

И бредя в крещенском снеговее,
Только скажешь: «Господи, спаси.
Хорошо живётся в Галилее.
Широко живётся на Руси!»

РАВНОДЕНСТВИЯ
Опять по весне равноденствие с неба, ей-ей,
Приносит на крыльях с собою Герасим-грачевник.
Вернувшийся в дом заполошный пернатый кочевник.
Предтеча скворцов и призывных рулад лебедей.

Последние льдины до устья очистили плёс,
Прошла, прогремела шальная пора ледохода.
И равно, в закатное время и время восхода,
Россия светла от молочного света берёз.

Полгода минует, промчится, прокатит, пройдёт,
И станет Россия багрова от листьев пожарищ.
И тёплую осень, ненастья старинный товарищ,
Уносит Никита, зовущийся гусепролёт.

И снова со светом сравняется временем ночь,
И быстро забудется лета весёлая слава,
И белой коростою лягут мосты  ледостава,
И тучи зацепят вершины кладбищенских рощ.

Но всё это впрочем, а главное – если бы знать
За день, за минуту до главного вешнего действа,
Что кончится скоро моё долговечное детство
И в вечность уйдёт, попрощавшись, усталая мать.

Я б мартовский снег на дворе от лучей укрывал,
Я б льдом полыньи набивал погреба и подклети,
Чтоб дни эти длились и мы оставались, как дети,
И был в небылом равноденствий печальный финал.

АВГУСТ
               Прощай, лазурь преображенская,
               И золото второго Спаса.
               Смягчи последней лаской женскою
               Мне горечь рокового часа…
                               Б. Пастернак. «Август»

Туманится даль предвечернею мглою.
Смыкается ночь над душою бездомной…
Лишь голуби кружат опавшей листвою.
Лишь омуты глаз всё черней и бездонней.

И будут снега от Покрова пластаться
И плакать капелями в день Евдокии.
И встретиться вновь тяжелей, чем расстаться,
Чтоб стужей дышать на просторах России.

Чтоб только во снах позадавнее лето
Опять приходило в твоём сарафане.
И лили грибные дожди до рассвета.
И пахли малиновым духом елани.

И благовест медленно плыл, зависая,
Дивясь разноцветных лугов узорочью.
И ты косогором бродила, босая,
И плакала, если не виделись ночью.

И были слова горячи, но не лживы…
Теперь по приметам рассудим едва ли,
Что светлой печали задел положило,
Лишь первые звёзды на землю упали?

Лишь белые росы от первого Спаса
Легли, как пролог ледяного безмолвья,
Седою предтечей последнего часа,
Забытого верой, надеждой, любовью!

РАЗМЫШЛЕНИЕ НА СТАРОЙ СМОЛЕНСКОЙ ДОРОГЕ
Птицы в небе не лебеди – вороны.
Сыплет небо постылой крупой.
На четыре заснеженных стороны
Колокольчик звенит под дугой.

Снова зимы никак не кончаются.
Снова вёсны – никак не придут.
Над сугробами – звёзды качаются.
Покрывала  метели прядут.

И свершая седое пророчество,
Бродят волки средь мёртвых полей.
И вовек не избыть одиночества
Тем, чьи головы снега белей

Стали в хладном, суровом отечестве,
Где на крестном, кандальном пути
Ни следов не найти человечества,
Ни голбца, ни креста не найти!

И покуда овраги с лощинами
Укрывают от солнца снега –
Будут лица казаться личинами,
Будет друг – не милее врага.

И пока над землёй не защёлкает,
Не засвищет пернатый народ –
Будут двери закрыты защёлками.
Будут псы на цепях  у ворот!..

…Чур меня! Это время зловещее,
Словно тень, обронил прошлый год
Високосный.
 Но вновь Благовещенье
Перед Пасхой в Россию придёт!

И забродит, очнувшись от холода,
В жилах кровь, а в протоках вода –
Вдоль Смоленской дороги – до города,
Там, где мама была молода!

СКАЗ О РУЗЕ
Здесь даль – широка, а река – глубока,
Над Рузой не властны года и века,
Спит время…
Здесь воинов хрипло приветствует рог,
И княжеский стяг поднимает Боброк,
Встав в стремя!
Земля ворожит, и вода ворожит,
И ворон над памятью павших кружит,
Как в сказке.
И тихо звенит колокольная медь,
Что жизнь торжествует
                                   и попрана смерть –
В день Пасхи.

Здесь липы столетние в пору цветут.
Цветёт зверобой  и рассыпаны тут –
Ромашки.
К посадскому тыну взбегает чабрец,
Здесь служит стрелец и не знает купец –
Промашки.

Здесь кочеты будят погожую рань.
На окнах за стёклами дремлют герань
И кошки…
Но если вдали громыхает гроза,
«Славянку» играют на все голоса
Гармошки.

Здесь мною исхожены тысячи троп,
Но если почувствую сердцем озноб –
Последний,
Над Рузою воздух прорежет душа,
В обитель к Творцу в поднебесье спеша
С обедней…