А ВЫ СМОТРЕЛИ?

В течение одной недели на телеканале «Культура» была предпринята попытка если не решить (что заведомо невозможно), то хотя бы отыскать какие-то новые доводы в решении извечной дилеммы: «Что важнее – «я» или «мы». И способы поиска были выбраны почти что противоположные.

В передаче из цикла «Острова», посвящённой Василию Шукшину, эта тема выступила на первый план потому, что было уделено много места борьбе великого писателя, режиссёра и актёра за право запечатлеть на экране и своего, и народного любимца Степана Разина.

Шукшин назвал роман о Степане Разине пространно – «Я пришёл дать вам волю». И не потому, что уже существовало два романа, в кратких названиях которых были перетасованы имя и фамилия героя – «Разин Степан» А. Чапыгина и «Степан Разин» С. Злобина. А скорее, потому, что терзало желание показать во всей правде человека, поднявшего на щит и положившего на плаху собственное «Я», свою личность, чтобы сплотить многие народные «я» в осознанное «Мы». В это «Мы» Разин хотел превратить толпу («позаимствуем это слово у старинных писателей», сказал Шукшин). И ещё Шукшин сказал о Разине: «Он, сжигаемый одной страстью «тряхнуть Москву, шёл на всё». В шукшинском Степане Разине «Я» и «Мы» жёстко сцеплены как выражение обоюдной заинтересованности в решении судьбы крестьянства и как обречённая на поражение попытка добыть волю через вольницу.

В ерофеевском же «Апокрифе» тема «я» и «мы» захлебнулась в особенностях разговорного жанра, как персидская княжна в матушке Волге. Вообще «Апокриф» – не больно удачное название для цикла передач в нынешнем его виде. Если «Острова» – это очень ёмко, поскольку «Остров» по Далю – не только земля, окружённая водой, не только плодородное место среди бесплодного, но и бугор. Шукшин и был таким бугром. Слово «Апокриф» же предполагает инакомыслие, еретичество, противостояние власти. Но никак не подтанцовку генеральной линии. Кто бы ни присутствовал в апокрифической студии (в данном случае были среди прочих и Евгений Рейн, и бывший министр культуры Франции Жан Ланг), результат обсуждения заведомо очевиден, он уже загодя определён ведущим. Он почти сразу даёт понять: тему следует рассматривать с точки зрения двух этапных событий в истории России – 1917 и 1991 года. В первом случае взяло верх замятинское «Мы» как сбывшееся его же «Я боюсь», а во втором наконец-то восторжествовало либеральное «Я». Осталось только соединить демократию с образованием и культурой.

Но что-то такого воссоединения пока не получается: образование дало течь, а на телеэкранах распоясанно духарится масскульт.

В 1971 году, когда на кинематографическом худсовете было принято решение приостановить работу над фильмом о крестьянском восстании Степана Разина, Шукшин прислал из зала записку: «ФИЛЬМ ЗАКРЫЛИ. ВСЁ. Пусть отныне судьбу России решают балерины. Па-де-де – с комсомольским задором. ТОШНО».

Через двадцать лет, в 1991 году, в день путча, по телевидению показывали балерин. Через сорок лет, в нынешнем 2011 году, если глянуть на состав Государственной думы, то крестьянина там с огнём не найдёшь, но спорт, эстрада и балет представлены в широком диапазоне.

Герберт КЕМОКЛИДЗЕ, ЯРОСЛАВЛЬ

televed@mail.ru