ИНТЕРТЕКСТ

Григорий Кружков – известный поэт и переводчик, лауреат Государственной премии РФ. Его перу принадлежит весомый свод переводов мировой поэзии. Представляем читателю его переводы классиков английской и ирландской поэзии от XVI до XX века.

– Какие из своих переводческих работ вы бы сами хотели отметить?
– Во-первых, это поэзия XVI–
XVII веков. Недавно вышел большой том «Английские поэты Возрождения» (СПб.: Наука, 2006), в котором собраны мои переводы сорока поэтов, включая Шекспира и Донна. А несколькими годами раньше опубликована книга «Лекарство от Фортуны» (М.: Б.С.Г.-Пресс, 2002); там меньше стихов, зато они чередуются со статьями о поэзии эпохи Генриха VIII, Елизаветы I и короля Иакова. Кстати, все эти венценосные персонажи тоже пописывали стишки, их опусы представлены на суд любопытного читателя. «Лекарство от Фортуны» – ещё и многокрасочная книга-альбом, замечательно оформленная Сергеем Любаевым. Вот такие многожанровые книги для «глубокого погружения» в поэта или эпоху мне особенно нравятся. Выходили в моём переводе и отдельные книги поэтов Возрождения: Томаса Уайетта и Джона Донна. Последним я занимался больше двадцати пяти лет, вышло две книги: «Избранное» в 1995 году и «Алхимия любви» (М.: Молодая гвардия, 2005).
Во-вторых, я бы хотел сказать о переводах из ирландской поэзии. Я так долго приобщался к этому делу, что стал, наверное, настоящим патриотом Ирландии. Очень ценю древнеирландскую лирику, которую создавали монахи и поэты-филиды тысячу с лишком веков назад. Кое-что из этого и по-русски получилось неплохо. Переводил очень любопытные стихи Джеймса Джойса («Избранное». – М.: Радуга, 2003), в которых этот ироничный модернист предстаёт с совершенно неожиданной стороны. Но главным моим пожизненным увлечением сделался ирландский поэт-символист Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) – поэт гениальный, но безумно трудный для перевода. О Йейтсе я даже написал диссертацию, а потом книгу, которая сейчас выходит в издательстве Российского гуманитарного университета.
В-третьих, я хотел бы упомянуть английскую поэзию абсурда. Это «Книга NONсенса», которая вышла двумя изданиями в Б.С.Г.-Пресс и которая включает стихи Эдварда Лира, Льюиса Кэрролла, Честертона, Беллока и многих других. А комическая поэма «Охота на Снарка» – шедевр Кэрролла – выходила и отдельными изданиями.
– Продолжаете ли вы писать стихи и не мешает ли одно другому (переводы – стихам)?
– Стихи продолжаю писать и даже печатать. Последняя подборка была в шестом номере журнала «Новый мир». Мешают ли переводы – до сих пор не знаю. Может быть, без них я создал бы неведомые шедевры, а может быть, и нет (скорее всего). А потом переводы мировой поэзии – мой пожизненный литинститут; я учусь писать стихи у тех, кого перевожу. Их присутствие – на столе, в компьютере – каким-то образом подтягивает, помогает держать планку.
– Мировая поэзия необъятна. Почему вы избираете тех, а не иных авторов?
– Выбираем не мы, а судьба. А судьба умеет рядиться то в одежду необходимости, то в одежду случайности. Я не перевожу Рильке, потому что не знаю немецкого, – это необходимость. Я перевожу Йейтса, потому что в юности прочёл его по-английски и влюбился, – случайность. Есть и какое-то сродство душ, наверное. Впрочем, иногда бывает интересно переводить и далёких от себя авторов. Тут уж, наверное, актёрская жилка во мне говорит – смогу ли перевоплотиться? Или задор – справлюсь ли? Но такие случаи, скорее, эпизоды. А любимые авторы – они надолго.
– Почему вы много энергии отдали переводу юмористических стихов, поэзии абсурда?
– Пётр Вайль в предисловии к последнему сборнику Игоря Иртеньева провёл границу между юмором и иронией так: ирония – это смешное под видом серьёзного, а юмор – серьёзное под видом смешного. Соблазнительно просто, но мне думается, что смешное и серьёзное переплетаются намного сложнее и отделить иронию от юмора не так-то легко. Ещё говорят: «Юмор – это возвышенное в комическом». Такое определение, по-моему, тоже хромает, но формула хороша. Меня всегда волновало именно это: возвышенное в комическом. Никогда не влекла сатира, то есть бичевание пороков: чего уж там возвышенного в бичевании? Зато притягивал абсурд, в котором комическое порой вырастает до космического. Абсурд смешон, потому что правдив. Жизнь геройствует, заранее обречённая на неудачу; расстояние от Дон Кихота до Дяди Арли (из стихов Эдварда Лира) не так уж велико. Я всегда искал этот героический пафос у комических поэтов, даже усиливал его. Помнится, Венедикт Ерофеев учил: всё должно происходить медленно и неправильно, чтобы человек не возгордился. Ещё одна классическая формула абсурда.
– Над чем вы сейчас работаете?
– Продолжаю переводить Уильяма Йейтса – его лирику, его поэтические драмы. Из современных ирландских поэтов перевожу Шеймаса Хини – новый том его стихов и прозы «Чур, моё!» только что вышел в издательстве «Текст». Там же скоро выйдет составленный мною сборник знаменитейшего поэта викторианской эпохи Альфреда Теннисона. Но самое главное – работаю с художником над книгой об английской поэзии XIX века, которая будет называться «Пироскаф». По охвату и по жанру (поэтические переводы вперемешку со статьями и картинками) это должно быть что-то вроде «Лекарства от Фортуны»; только там был век королевы Елизаветы, а здесь – век королевы Виктории. Волнуюсь, тревожусь – получится ли. 

Беседу вёл Андрей ШИЛИН