ЧИТАЮЩАЯ    МОСКВА

И.Г. Яковенко. Россия и Репрессия: репрессивная компонента отечественной культуры. – М.: Новый хронограф, 2011. – 336 с. – 2000 экз.

Автор книги взял на себя амбициозную задачу обобщить и уложить в систему весь опыт противостояния индивида и власти, отражённый в отечественной культуре. Так сказано в предисловии, звучит многообещающе. Все мы привыкли, что в России настоящая интеллигенция всегда в оппозиции. Привыкли, что одним из основных признаков истинного искусства является протестность. Привыкли не доверять государству. Подобные убеждения прочно укоренились в нашем сознании, но как они сформировались?

Исследование «Россия и Репрессия» призвано ответить на этот вопрос, но… Ещё на стадии определения понятий можно заметить, что понятие «репрессия» понимается автором слишком уж широко. Он исходит из того, что репрессия – это любая форма принуждения и в то же время организующая сила всякого общества. На первый взгляд вполне допустимое обобщение, но размытость термина не позволяет сфокусироваться именно на российском опыте.

Говоря о репрессиях как форме подавления личности индивида, автор время от времени цитирует русских классиков, пересказывает старые анекдоты, вспоминает, когда у нас было официально отменено наказание кнутом, но остаётся без ответа главный вопрос – в чём уникальность российского опыта? Судя по книге – ни в чём, потому что любое государство, даже самое демократичное, по своей природе репрессивно. Что у всех, то и у нас.

Автор как будто забывает, что россияне по сравнению с другими нациями осознали обсуждаемую проблему относительно недавно – во времена просвещённого абсолютизма Екатерины Великой. Начали поглядывать по сторонам, сравнивать свою отчизну с другими землями и пришли к неутешительному выводу – Россия напоминает, скорее, восточную деспотию, а не европейскую державу. Смельчаки, открыто упрекавшие власть, несли «заслуженное наказание», благодаря чему в отечественной культуре изменилось восприятие таких понятий, как «тюрьма», «ссылка», «каторга». Всё это сделалось символом репрессий и перестало ассоциироваться с правосудием.

Вопрос о свободе и праве – важнейший для всей отечественной литературы. Пушкин «восславлял свободу», Достоевский терзался над вопросом, кто и на что «право имеет», а русская литература в результате стала вершиной мировой культуры.

Литераторы Серебряного века решали свои вопросы. Здесь можно вспомнить полемику Чехова с Бальмонтом, отражавшую общественные настроения тех времён. Бальмонт сравнивал Россию с Турцией под властью султана. Чехов, напротив, утверждал, что «Россия, слава богу, уже не Турция».

После Октябрьской революции наступил период совсем иных идей и настроений. Но так или иначе права и свободы человека – очень заметная тема в русской культуре. К сожалению, в книге она затронута явно недостаточно. Даже странно как-то. Невольно вспоминаешь о таком признаке репрессивного режима, как цензура. Может, и в этой книжке некий цензор что-то урезал? Откуда он только взялся в наши времена?

Светлана ЛЫЖИНА