ИНТЕРВЬЮ В НОМЕР

В культурно-просветительском центре «Булгаковский дом» прошёл творческий вечер сергиевопосадца Александра ГОЛУБЕВА, руководителя Центра по изучению отечественной культуры Института российской истории РАН, заместителя главного редактора журнала «Российская история», поэта и прозаика, работающего в жанре научной фантастики. Мы попросили его ответить на несколько вопросов.

– Вы стояли у истоков создания регионального отделения Союза писателей России в Сергиевом Посаде. Как это происходило?

– С нашим городом прочно связаны многие русские литераторы, начиная со знаменитого мемуариста ХVII века Авраамия Палицына и до Розанова и Пришвина. Однако в последние десятилетия ХХ века город славился больше художниками, а интенсивность литературной жизни ослабла. Ситуация изменилась в конце 1990-х благодаря поэту Владимиру Сосину, уже ушедшему от нас. Он возглавил районное литературное объединение «Свиток», собрал всех живущих в районе членов Союза писателей и поставил вопрос о создании в Сергиевом Посаде отделения Союза писателей. Сейчас в нём почти 30 человек.

Тогда же по его инициативе при поддержке библиотеки имени Горловского был проведён первый районный поэтический конкурс «Посадская Лира». С тех пор он проводится ежегодно, и десятки молодых и не очень молодых поэтов не только из района, но из всего Подмосковья и даже соседних областей смогли впервые заявить о себе. А теперь ещё в посёлке Новый нашего района поэтесса Любовь Бакулина проводит поэтический фестиваль памяти Владимира Сосина «Светлый миг», на котором мне дважды доводилось быть членом жюри.

– Я знаю, это не единственный конкурс, в жюри которого вы входите. А как вам удаётся всё успевать, соединять поэзию с наукой и прозой, точнее – с научной фантастикой?

– По образованию я историк. После окончания Орловского пединститута два года отработал учителем истории и географии в сельской школе. С удовольствием вспоминаю это время – я много читал и много писал. А потом, соскучившись в деревне, я рискнул поступить в аспирантуру истфака МГУ. После окончания аспирантуры вернулся в Орёл и несколько лет преподавал. После удачного доклада на совещании молодых историков в 1989 году меня заметили и предложили перейти в Институт истории АН СССР. Так началась моя академическая карьера. В 1991-м я переехал в Сергиев Посад (тогда ещё Загорск). В том же году вышла моя первая книга стихов «Тридцатая осень».

– О взаимоотношениях истории и поэзии рассуждают давно. Какова ваша позиция?

– Поэзия и история как наука гораздо ближе друг к другу, чем может показаться. И Карамзин, и Ключевский, и Соловьёв, и Тарле, и Лев Гумилёв, и многие другие известные историки обладали литературным талантом, а Толстой так описал войну 1812 года, что на него теперь ссылаются исследователи. Требуется и воображение, и хороший слог, и понимание каких-то чисто житейских вещей – то, что мы называем здравым смыслом или жизненным опытом, – чтобы разрешить и описать какую-то чисто научную проблему. Поэтому историки достигают пика научной деятельности к 40, а то и 50 годам. Поэзия же представляет собой тонкий, но эффективный инструмент познания исторической реальности – и Пушкин оказался талантливым историком. Можно привести много примеров, когда одна-две поэтические строчки перекрывают несколько абзацев сухого академического текста. Так и пишу в анкетах: род занятий – история и литература, хобби – литература и история…

– Авторство историка особенно чувствуется в вашей второй книге стихов – «Август».

– Видимо, вы правы. В неё вошла большая поэма «Над полем Куликовым», а также главы из двух неоконченных поэм «Радецкий» и «Возвращение». Обе они были начаты в конце 70-х – начале 80-х годов. В первой я пытался дать поэтическую версию нашей истории в трагическом и великом ХХ веке на примере одной семьи. Во второй – показать, как формировалось и переосмысливало мир наше поколение. Однако после 1985 года этот мир стал меняться столь быстро и неотвратимо, что поэмы просто не успевали за ним… Всё, что хотелось сказать о нашей истории, можно было теперь говорить в научных работах, что вообще-то нормально для профессионального историка. Да и поколение наше, попав в изменившийся мир и даже другую страну, изменилось так, что стало почти неузнаваемым. Но я вновь и вновь возвращался к уже написанным первым главам обеих поэм, и в результате они приобрели законченный вид, что и послужило причиной для включения этих глав в книгу.

– В нынешнем году вы с Еленой Михайленко и Зульфиёй Алькаевой представляли подмосковных писателей на летних Международных литературно-образовательных чтениях в Гданьске. Расскажите о самом сильном впечатлении от этого форума.

– Главным литературным открытием этих чтений для меня стало творчество поэтов среднего поколения Геннадия Калашникова и Ефима Бершина. Жаль, что поэты, авторы нескольких сильных и достойных книг, широко известны в узком кругу. Я надеюсь, что удастся заманить их, вместе или по отдельности, к нам в Сергиев Посад, и любители поэзии смогут в очередной раз убедиться, что слухи о её (поэзии) смерти сильно преувеличены. Ну, а самым важным участником чтений был замечательный город – старый Гданьск…

– И последний вопрос, традиционный: куда сейчас тянет вас ваше любопытство?

– В настоящее время я занимаюсь темой для исторической науки скорее экзотической (впрочем, в последние годы она становится популярной) – историей политической (т.е. международной по тематике) карикатуры. Карикатура – это один из основных способов визуального освоения мира, особенно в дотелевизионный период, и именно этим интересна.

Беседу вела Лола ЗВОНАРЁВА