ПОЭТОГРАД                                                                                                                                                                             

Александра ПОЖАРСКАЯ

ПАМЯТЬ
Я позабуду. Но вечно и вечно, гадая,
Буду склоняться над омутом прежнего я,
Чтобы припомнить, о чём позабыл...
                                                  
Н. Гумилёв

Воркование слышу. И слышу щенка,
Потерявшего маму. И бабушкин манник,
Слышу, в печке сопит, распуская бока.
Слышу все голоса этой тьмутаракани.

Вот он, дедушкин вальс, по-старинному прост,
На нестройной гитаре про спелые вишни.
Но гитара в чехле, тот повешен на гвоздь,
Деда умер давно. Кто играет, не вижу.

Я зайду в тёмный, стиснутый улицей дом:
Здесь пустые диваны листают газеты,
Здесь графины обносят фужеры вином
И в бочонке скисает капуста от этой

Несвободы вещей, сиротливости слов.
«Разве ты нам хозяйка?» – доносятся фразы.
В этой пятой стихии родных голосов
Мы – заложники временных сдвигов по фазе.

Так и я на момент не с ума ли сошла,
Разевая все двери, даря им возможность
Долететь, и допеть, и догнать их тела,
Столь давно потерявшие собственный голос?

Стёрта память, и по’ полу страх засквозит:
Предки умерли, мы не живём, только в сером
Механическом городе делаем вид,
Что нам есть чем заполнить диваны, фужеры…

Ухожу без оглядки (пока по одной
Бестолковые звёзды наверх не сбегутся),
Чтоб не видеть, как дом, будто очередной
Сгнивший зуб, выпадает во тьму из Иркутска.

***
Сладковатым запахом грибниц
Тянет из таёжной глухомани.
Мох по-детски всхлипнет и отпрянет,
Ягоды брусники лягут ниц.
И припомнишь: девочки бегут,
Юбки-колокольчики трезвонят,
Будто бы вот-вот тебя догонят
На родном вчерашнем берегу.
Почему-то веришь в этот звон
И в секрет под стёклышком зелёным,
В коробок с посланием влюблённым,
В то, что доплывёт… и доплывём.
Этот берег крут, а тот покат.
Но бредёшь, прямым или окольным,
Как всегда, забывчиво искать
Что-то в колокольчиковом поле.

***
И они стояли на земле…
Забывая верхушками о корнях.
   О. Мандельштам
Под деревом безлиственным лежать –
Отнюдь не означает видеть небо:
Ветвями перечёркано нелепо,
Как черновик. И облака дрожат,

Насаженные ветром на сучки,
Уверенности добавляют в том, что
И небо – грех. И нам с тобою можно
Под ними быть незримыми почти.

Нащупывая корни, мы вот-вот
Припомним, что когда-то было Древо.
А был ли плод? Растрёпанная Ева
Смущённо в землю семечки смахнёт.

И облака, рассеявшись на миг,
Откроют этот лист земной тетради,
Где Ева множит точечки не глядя,
Где смахивает всё на черновик.
                                 
ИРКУТСК