Это была народная революция, выражавшая потребности общественного развития и отвечавшая интересам широких слоёв российского населения, за исключением, конечно, дворянства и буржуазии.

Сегодня стали пересматриваться многие исторические факты, до этого считавшиеся каноническими. В качестве доказательств используются документы (подлинные или мнимые),
свидетельства очевидцев, которые ранее не вовлекались в научный и политический оборот. Подобные публикации вызвали определённую сумятицу в кругах российской общественности.
Очевидно, что в связи с 90-летием Октябрьской революции требуется непредвзятый взгляд на данное событие, свободный от идеологических пристрастий, характерных как для сегодняшней России, так и для советского периода. Хотя, конечно, в подходе любого человека к какому-нибудь историческому событию не может не присутствовать определённый элемент субъективности.

И здесь возникает вполне естественный вопрос: почему сейчас первая и вторая русские революции называются-таки революциями, а третьей – Октябрьской – отказывают в этом определении? Не потому ли, что в её организации принимали участие большевики, которые затем стали основателями Советского государства, когда и произошёл ряд трагических, печальных событий – преследование интеллигенции, серьёзные перегибы во время коллективизации, репрессии 30-х и 40-х гг. и т.д.? Но если быть объективными, стоять на подлинно научных позициях, то Октябрьская революция не могла быть переворотом, организованным большевиками, не была заговором, ибо она изначально не была пролетарской, социалистической в общепринятом смысле этого слова (как это позднее было принято считать в советской историографии). Это была революция всех трудящихся масс, всех обездоленных слоёв населения. И прежде всего крестьянства, которое и составляло тогда подавляющее большинство населения России. В этой связи не следует забывать, что в 1917 г. существовали самостоятельные комитеты крестьянских и солдатских депутатов, а последние представляли тех же крестьян, только в шинелях. Именно крестьяне (и соответственно солдаты) в силу резкого ухудшения их экономического положения во время Первой мировой войны были против её продолжения, поэтому развал фронта летом и осенью 17-го был естественным событием. Никакие немецкие деньги – даже если они и были – не могли оказать решающего влияния.

В СССР официальная пропаганда нередко те или другие внутренние неурядицы относила к проискам внешних сил, в частности американского империализма. Теперь же либерально настроенные публицисты и примкнувшие к ним историки фактически уподобляются советскому агитпропу, объявляя Октябрь 1917 года результатом действия внешних сил – германского и других западных правительств и их внутренних агентов-большевиков. При этом сознательно отбрасывают общеизвестные исторические факты: банкротство царского режима и коррупцию чиновничьей бюрократии, бездарность многих представителей армейских кругов и – самое главное – поголовное обнищание народа. Одновременно намеренно «забывают» такой факт: чтобы «купить Россию», необходимы были громадные деньги, которых ни у Германии, ни у членов Антанты просто не было. «Забывают» и о том, что в 1917 г. в предреволюционный период партия большевиков была немногочисленной в сравнении с общим количеством населения России (кстати, необходимо признать, что роль большевистской партии в это время была значительно преувеличена в советской историографии).
Кардинальных перемен осенью 17-го желали все партии левого политического фланга: не только большевики, но и меньшевики, и эсеры (как правые, так и левые). Это объяснялось тем, что Временное правительство не оправдало связанных с ним надежд российского общества… Говоря об антивоенных выступлениях летом и осенью этого года, нельзя не упомянуть о позиции партии эсеров, также выступившей против войны (выступление левых эсеров летом 1918 г. против Брестского мира связано с их несогласием с условиями договора, а не выступлением против мира вообще). Не следует вообще преуменьшать влияние эсеров в предреволюционный период. Среди крестьянства (т.е. основной массы населения России) они были более популярны, чем большевики, и получили на выборах в Учредительное собрание тогда намного больше мест.
Поэтому Октябрьская революция, традиционно называемая социалистической, т.е. пролетарской, в действительности была движением народных масс, прежде всего и преимущественно крестьянских. Это была революция, в основе которой лежало требование земли, её передела, её передачи крестьянам.

Здесь нельзя не сказать, что отношение большевиков к крестьянству было сродни отношению к нему со стороны дворянства. В современной России существует тенденция приукрашивать период царствования Николая II. Между тем его апологеты, сознательно или нет, забывают о том, что императорский двор и многие представители русского дворянства не учитывали интересов большинства населения – того же крестьянства. Достаточно сказать, что состав всех четырёх Государственных дум (где преобладающее число депутатов относилось к буржуазно-помещичьим кругам) не отражал реального социального состава населения России. Правящий режим не доверял крестьянам, для него это была «чернь».
Точно так же и большевики недооценивали место крестьян в социальной структуре, их роль в революционном движении. Во многом это объяснялось тем, что многие лидеры большевиков и сам Ленин длительное время находились в эмиграции, где в основном вращались в среде руководителей европейской социал-демократии. Если они и представляли себе положение русского рабочего класса, то этого нельзя было сказать об их знании русской деревни. До 1917 г. не появилось ни одной серьёзной теоретической работы русских большевиков о крестьянстве. Работу в деревне они «отдали на откуп» эсерам.
Аналогичное отношение к крестьянству было и в СССР, где до 1936 г. количество депутатов от рабочих в Советах всех уровней было намного больше, чем от крестьян, хотя пропорционально к общему составу населения страны удельный вес крестьян был значительно выше. Были возведены в абсолют слова Ленина о том, что мелкий хозяин (т.е. крестьянин) ежедневно и ежечасно рождает капитализм. Не следует забывать и о последующей трагедии русского крестьянства в 20–30-е годы, прекрасно описанной выдающимся русским писателем Василием Беловым в его романе «Год великого перелома». Подобный подход большевиков к крестьянству вытекал из классического марксистского основоположения о том, что самым передовым и поэтому самым революционным классом является только пролетариат.

В этой связи нельзя не обратиться к опыту китайской революции. В 20-е годы прошлого столетия молодая Коммунистическая партия Китая, следуя догмам ортодоксального марксизма, организовала ряд восстаний в городах, которые были подавлены. Бывший тогда одним из руководителей КПК Мао Цзэдун в отличие от большевиков осознал революционизирующую роль крестьянства в такой стране, как Китай (ещё раз напомним, что в начале ХХ в. Россия также была страной с преобладающим крестьянским населением). Несколько лет назад мне довелось побывать в Яньане, бывшем в 30-е годы заштатным городком на северо-западе Китая, где тогда и находилась революционная база китайских коммунистов. Именно здесь Мао Цзэдун выдвинул знаменитый принцип «Деревня окружает город», именно здесь он написал свою знаменитую работу «О новой демократии», где выдвинул идею союза рабочих, крестьян и национальной буржуазии. (К сожалению, впоследствии, в 50–60-е годы, Мао Цзэдун утратил чувство нового и совершил ряд принципиальных ошибок политического и теоретического характера.)
Говоря о китайском опыте, нельзя не вспомнить и о Дэн Сяопине, который именно с деревни начал свои реформы после «культурной революции», он возвратил крестьянам чувство собственника земли. Для нынешнего четвёртого поколения китайского руководства во главе с Ху Цзиньтао проблема деревни также является одной из главных, поскольку от решения социальных проблем крестьянства во многом зависит будущее Китая…
На мой взгляд, непонимание роли крестьянства, его места в российском обществе, его менталитета явилось одной из главных причин ошибок коммунистов после окончания Гражданской войны. Во времена коллективизации Сталин начал процесс декрестьянизации крестьянства, который был продолжен последующими руководителями СССР и России – Хрущёвым, Брежневым, Горбачёвым, Ельциным. Между тем очевидно, что в современной России многие бывшие крестьяне (кто в прошлом был связан с сельскохозяйственным трудом) фактически являются маргиналами. В общем, без учёта интересов крестьянства нельзя было строить в России социализм.
Октябрьская революция явилась логическим завершением многочисленных исторических событий первых шестнадцати лет ХХ века и конечным результатом социально-экономического кризиса царской России. Февральская революция не смогла разрешить его, Временное правительство не предложило широкомасштабной программы реформ, и прежде всего реформирования имущественных отношений в деревне. Естественно поэтому, что крестьяне не могли поддержать его, чем воспользовались большевики, которые взяли на вооружение лозунг эсеров – «землю крестьянам». Именно с этим лозунгом они шли к Октябрю, именно этот лозунг был одним из трёх лозунгов Октября. Естественно поэтому, что крестьянство поддержало большевиков в дни Октября и в первые месяцы после них – до введения продразвёрстки, да и после замены её продналогом.

Русское крестьянство вряд ли испытывало особые симпатии к партии большевиков, ибо это не была его партия. Но, сравнивая политику большевиков и «белой России», крестьяне не могли не сделать выбор в пользу первых. Многие руководители Белого движения, белой армии, во всяком случае Деникин (об этом свидетельствует его позиция во время Великой Отечественной войны), были патриотами России. Но какой России? Интересы России они понимали лишь через свои классовые интересы, желая восстановления сословной России, где господствующие позиции должны были вновь занять дворяне, помещики и капиталисты, а крестьянам отводилась подчинённая, зависимая роль. У руководителей Белого движения не было программы решения земельного вопроса… Сейчас многие публицисты, представители творческой интеллигенции пишут о патриотизме белых генералов – Деникине, Врангеле, Корнилове, Колчаке. Однако ни в одной из этих публикаций нет упоминания об их отношении к крестьянству, а между тем это отношение было отрицательным, о чём не следует забывать. Ведь именно потому, что крестьяне поддержали большевиков, и провалилось Белое движение.
Историю нельзя писать или переписывать в угоду сиюминутным политическим целям. Поэтому повторюсь: Октябрьская революция первоначально, т.е. в дни самого Октября, не была социалистической в общепринятом смысле этого слова. Это была народная революция, выражавшая потребности общественного развития и отвечавшая интересам широких слоёв российского населения, за исключением, конечно, дворянства и буржуазии. То, что большевики впоследствии назвали её социалистической, – другой вопрос. Интересно, что в Китае переход власти в 1949 году от Гоминьдана к КПК никогда не называли социалистической революцией, а всегда – народной.
Конечно, неправильно отрицать всемирно-историческое значение Октябрьской революции. Как неправильно и опрокидывать современность в прошлое, оценивать ту революцию под углом зрения ошибок, совершённых в период существования Советского Союза. 

Владилен БУРОВ, доктор философских наук, профессор