ПОЭЗИЯ

Лариса ТАРАКАНОВА, лауреат премии Московского комсомола

РУССКИЙ
Кто во мгле библиотек
Книжку тощую мусолит –
Это русский человек
Спорить с Гегелем изволит.

Кто толчётся у пивной,
Трояки в кармане шаря, –
Наш пропойца родной,
Обличитель государя.

Этот строит. Тот язвит.
Третий в космосе летает.
И у всех несчастный вид.
И чего им не хватает?

Есть поля и воды рек,
В недрах золото клокочет.
Царствуй, русский человек!
Нет, не царствует. Не хочет.

Он с пришельцем говорит.
И, светясь натурой всею,
Или космос материт,
Или плачет за Рассею.

Иль в сарае где-нибудь
С маху выдумает «штуку» –
Чтобы вдруг перевернуть
Всем известную науку.

А потом сидит весь век,
Хохоча, рыдая, ноя, –
Страшно русский человек.
И не кто-нибудь иное.

ЛЮДМИЛА
Людмила скинула халат
И босиком идёт к запруде…
В деревне темень, люди спят.
Никто не думает о чуде.

Людмила трогает ногой
Парную ласковую воду.
Луна цыганскою серьгой
Горит, скользя по небосводу.
Каких причуд на поводу
Простая, светлая рассудком,
Людмила плавает в пруду,
Мешая лилиям и уткам?

Не страшно женщине одной
Дышать и плыть меж берегами,
Блистая мокрою спиной,
Сверкая ровными ногами!

Страшнее – вовсе никогда
Не знать свободного паренья
В тисках всеобщего труда,
Во мгле всеобщего боренья.

СЕЛО
В мечтах о добром урожае
Лежало русское село.
Сгущались тучи, угрожая
Развеять всё, что зацвело.

И, глядя в сумрачные дали,
Крестьянин никнет головой:
Ну что ж, мы всякое видали,
Нам эти грозы не впервой!

И вдруг ударили в набаты,
И снова, Господи, прости, –
Гремят в парламентах дебаты
О том, как Родину спасти.

Пошли друг с дружкою бодаться
Теперь враги, вчера друзья.
Куда ж крестьянину податься,
В какие светлые края?

Он нужен собственному полю,
Живому лесу и ручью.
И эту сумрачную долю
Не поменяет ни на чью.

Он будет вскармливать телёнка
И на горбу таскать корма,
Ведь кой-какая есть силёнка
И голова не без ума.

И тем умом соображая,
У солнца, неба и дождя
Он молит вновь – не урожая,
Но лишь толкового вождя.

***
Войне нужны лихие парни,
Живые парни – с огоньком.
В её бушующей пекарне
Никто не стонет ни о ком.

А если кто всплакнёт украдкой
Или ударится в бега,
Она железной рукояткой
Отметит друга и врага.

Так поглядим в глаза герою,
И изумляясь, и скорбя:
О, да! Такой раздавит Трою!
А с нею вместе – и себя.

***
Отныне будет сладкий дым
Пронизывать эфир.
Кто хочет вечно молодым
Покинуть этот мир?
Я не хочу его бросать,
Хотя (по чьей вине?)
Мне больше нечего сказать
О здешней стороне.

Она не та, не та, не та!
Хотя кругом пиры.
Опять ютится нищета
Под спудом мишуры.

Чтоб где-то пили за столом,
Не смея отдыхать,
Должна работница кайлом
Без удержу махать.

И милосердная сестра,
И все вокруг должны
Следить, как ширится дыра
Изрезанной страны.

***
Хочу учиться в пятом классе.
Хочу войти в нарядный зал.
И чтобы скромный мальчик Вася
Мне слово тайное сказал.

И то, что нынче невозможно,
Вошло сквозь тайные круги:
Во мне – неясно и тревожно,
На мне корона из фольги.

Сверкай же, праздничная ёлка!
Паркет начищенный, скользи!
Ведь это он в костюме волка
Нарочно вертится вблизи.

Мне до него какое дело?
Но в шуме-гаме суеты
Ведь это я его задела
Нарочно краешком фаты.

А то, что ёлка пахнет маем,
Что блещет кружево планет,
Мы нипочём не понимаем,
Поскольку надобности нет.

***
Я так живу –
(Кто говорит, что глуп
Удел непрочный женщины-поэта?)
Одной рукой перебирая лета,
Другой рукой помешивая суп.

Кто говорит,
что лишь свободный ум
Поэзии возвышенной угоден?
Но от чего
ум должен быть свободен
И гулок, как опустошённый
трюм?
Я с молнией, застрявшей в волосах,
Возросшая из медленного быта,
Одной рукою шарю в небесах,
Другой держусь за мыльное корыто.

ПОРТРЕТ
В писательском доме, в подвале,
Включив ослепительный свет,
Фотограф сказал мне: «Едва ли
Получится славный портрет.

Вас гложут дела и заботы,
У вас в волосах седина,
Учтите, для броского фото
Вы слишком грустна и бледна.

Чтоб вы получились как надо,
Красавица жгучих кровей,
Причёска нужна и помада,
И платье чуть-чуть поновей…»

Плечами пожала. Вздохнула.
Укоры смогла перенесть.
Но в чёрную точку взглянула:
«Снимайте такою, как есть!

Зачем эта вся проволочка?
Прошу, приступайте скорей.
Душе не нужна оболочка
Из платьев, помад и кудрей.

Душа – это то, что от Бога.
Она неуклюже-темна,
И стонет, когда её много,
И всем, кто захочет, видна».

Фотограф ответил: «Ну что же!»
И щёлкнул четырнадцать раз.

Я вышла довольно похожа
Сама на себя. Без прикрас.

***
Когда время уходит,
И шепчутся листья сада,
И вечереет, и голоса за стеной,
Мне от тебя совсем ничего не надо.
Ты не торопишься,
Поговори со мной.

Когда одержимые птицы
Вновь собираются в стаи,
Разноголосой тучей
Кружатся над страной,
Милый, они уходят!
Роща стоит пустая.
Мне ничего не нужно.
Поговори со мной.

Низко просело небо:
Холодно и укромно.
С хрустом ломая ветки
Втиснули ёлку в дом.
Всё, что недавно было
Значимо и огромно,
Загородилось снегом,
Позатянулось льдом.

Но,
Когда время уходит,
И оплывают свечи,
И опаляет щёки
                         звёздная мишура,
Птицы мои, до встречи!
Роща моя, до встречи!
Холодно и огромно:
Милая, мне пора.
Вызволи сердцевину,
Выверни оболочку,
Красное моё солнце,
выгляни из-за туч.
Я тебе – моё слово,
Я тебе – мою строчку,
Я тебе – моё сердце.
Ты мне – приветный луч.

***
Я пришла на шумный бал
в скромном одеяньи.
Кто такая, говорят,
что она умеет?
Я умею, говорю,
говорить стихами,
И понятен мне язык
ветра и травы.

Это скучно, говорят,
говорить стихами,
Лучше стукнем в барабан –
он такой пустой!
Или что-нибудь съедим
прямо с потрохами.
Будь, как мы, сказали мне.
Ты куда? Постой!

Я умею, говорю,
говорить стихами
И способна иногда
взмыть под облака.
Но кого-нибудь съедать
прямо с потрохами
Не умею. Не могу. Не хочу пока.

К МУЗЕ
Прощай, поэзия!
До скорого свиданья!
Прощайте, тучи, кручи, небеса!
Молчанию не нужно оправданья –
И блекнут, блекнут
наши голоса…

Прощай, поэзия созвездий
и былинок,
Воображенья сокровенный смысл.
Вы слышите,
разноголосит рынок –
Стихия снов и бесконечных числ.

Мелькая, словно сойки
в перелеске,
Мы вспомним,
уносясь в его жерло’,
Как в социалистическом отрезке
Нам было и не скучно, и светло.

МОСКВА